Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Книга VII. 1676—1703 Страница 8

Великий князь крепко утвердился в стране, он в ней полновластный хозяин, жители называют себя людьми великого князя, он распоряжается землею, он создает себе многочисленное войско; а старая дружина, знать, в челе которой стоят теперь князья, постоянно обращает взоры назад, к старому, отжившему порядку вещей и вместо определения отношений и указания новых условий, вместо оседлости, прочной установки, хочет сохранить прежний характер дружины, хочет постоянно двигаться, хочет удержать за собою движение, переход как право: «А боярам и слугам вольным воля». Легко понять, как отстала эта московская знать, какого порядка являлась она представительницей, порядка, который для Западной Европы кончился со вступлением германских дружин на римскую почву; московская знать жила еще преданиями богатырского периода. Но этот период давно уже кончился на севере, в Москве; здесь князья установились, и вместо многих равноправных князей стал один государь всея Руси, переходить от него стало не к кому более, разве к государям чужих стран, но это уже тяжело, это уже измена. Право бояр и. слуг вольных прекратилось само собою; воля исчезла вследствие естественного хода событий, никто ее не отнимал; гарантии прежнего выгодного положения нет более; великий князь резко выделяется, высоко поднимается над старыми дружинниками по своим независимым средствам, по своему значению для остального народонаселения страны; среди всеобщей скудости он один мог окружить себя великолепием, так сильно действующим на воображение. Как нарочно, великий князь московский Иоанн III женится на греческой царевне, воспитанной в Италии. Она способствует мужу выделиться из среды новых служилых князей и старых дружинников, переменить старые отношения, старые обычаи к выгоде значения государева, к невыгоде прежних вольных дружинников, которым уже больше нет вольного перехода. Знать, стоявшая на первых местах, вступила в борьбу с хитрою гречанкою, но та успела выйти победительницею из борьбы; сын ее, воспитанный в этой борьбе, крепко в нее запутанный, вступает на великокняжеский престол по смерти отцовской. Последнее время московских Рюриковичей прошло в ожесточенной борьбе с притязаниями знати, которая живо помнила недавнюю старину вольных дружин и которая в сочинениях одного из даровитых своих членов оставила потомству горькие жалобы на новый порядок, столь для нее тяжелый, и на роковую гречанку, будто бы его принесшую в царство Русское.

Борьба, принявшая напоследок кровавый характер, кончилась, как следовало ожидать, не к выгоде московской знати, которая должна была забыть старые предания вольной дружины; князья Рюриковичи и Гедиминовичи стали называться холопями великого государя, писаться уничижительными полуименами. Но, несмотря на тяжелые обстоятельства, на опалы, члены этой знати удерживают свое первенствующее значение, высшие места в управлении. Иоанн Грозный в своей ожесточенной вражде к ним не отнимает у них этого значения, этих мест, не дает их значения, их мест людям новым, низкого происхождения. Грозный, подозревая и ненавидя бояр своих, оставляет их в прежнем значении, даже рискует усилить его, поставляя их в челе земского управления; он не прогоняет бояр, но сам скорее убегает от них, окруженный новою, преданною дружиною — опричниками. Но в начале XVII века для московского боярства настало время хуже времени Грозного, Смутное время. Явились два царя, два двора; кто не мог получить высшей чести при одном дворе, переходил к другому; Тушино наполнилось людьми разного происхождения, которые там искали случая подняться. Когда Тушино рассыпалось, эти люди забежали под Смоленск к королю Сигизмунду, предложили ему свои услуги, и когда потом московские бояре присягнули королевичу Владиславу, чтоб только избавиться от козацкого царя, самозванца, от владычества своих холопей, то с ужасом увидали, что к ним в думу по милости королевской сел торговый мужик Андронов и всем распоряжается. Несмотря на то, бояре крепко держатся за королевича; но земля не хочет его, увидев за ним или еще перед ним старого короля с иезуитами; земля встала, выставила ополчение для борьбы с поляками и козаками, вожди этого ополчения — люди второстепенные, из родов захудалых, если и бояре, то тушинские, а бояре настоящие, московские, сидят с поляками в Кремле. Когда буря миновала, все начало успокоиваться, оказался недочет в тех людях, которых привыкли видеть в челе полков, на первых местах в думе. Пошли новые люди, не имевшие уже тех преданий и того значения, как прежние столпы . Это дает возможность людям неродовитым пробиваться к высшей чести, к боярству, разумеется, сначала медленно, не без ропота и выходок со стороны знатных родов; но пример уже подан в боярстве Ордина-Нащокина и Матвеева. А тут у дверей новые неизбежные преобразования: войны трудные, войны в обширных размерах требуют искусства ратного, как у других народов, требуют нового строя, нового воеводского распорядка; Московское государство не может долее сохранять своей старины, родового быта с его счетами, которые препятствовали всякому разумному распределению воевод; не может при своих государственных отправлениях довольствоваться простым древнекняжеским устройством, не может довольствоваться одною дружиною. Но эти преобразования принадлежат уже к новой истории.

Посмотрим теперь на духовенство, какое положение получило оно при образовании Московского государства и в каком положении встретило эпоху преобразования? Мы упоминали, какое особенно важное значение в древней Руси мог бы иметь единый митрополит при многих князьях, если б этот митрополит был русский. После окончательного опустошения Юго-Западной Руси, когда жизненные силы отлили на северо-восток, и митрополиты начали, естественно, стремиться туда же и наконец совершенно переселились.

С удалением митрополии на север, т.е. с удалением от Греции, сейчас же начинают являться митрополиты из русских, хотя сначала меняясь с греками, и в доказательство, как важно было это новое обстоятельство, три митрополита, которых имена соединяются в нашей церковной и политической истории как важнейших деятелей, именно русские: Петр, Алексий, Иона. Из них самое видное место принадлежит Алексию, при котором значение митрополита достигло высшей степени: он поддерживает московского князя и княжество; он старается усиливать их всеми зависящими от него средствами. Понятно, какое влияние на ход последующих событий могло иметь то обстоятельство, если бы значение митрополита относительно великого князя поддержалось на той высоте, на какой оно находилось при Алексии благодаря достоинствам его преемников. Алексий именно хотел видеть своим преемником человека, имевшего великое значение в земле, великую славу святости, Сергия Радонежского; но святой пустынник с ужасом смирения отверг предлагаемую честь. Великий князь Дмитрий хотел видеть преемником Алексия своего человека, своего печатника Митяя, хотя св. Алексий неохотно соглашался на это. Митяю не удалось сделаться митрополитом; но митрополию постигла беда: явилось несколько митрополитов-соперников, из которых великий князь мог выбирать, смотря по обстоятельствам; митрополита Алексия больше не было, в митрополии слабость, ибо разделение и борьба, а великим князем Димитрий Донской. Важно было положение единого митрополита всея Руси при двух великих князьях, московском и литовском; но митрополия скоро разделилась на восточную и западную: Москва осталась со своим митрополитом, Киев получил своего. Наконец, для московского митрополита прекратилась и зависимость от византийского патриарха вследствие смут в Константинополе и взятия его турками. Все эти события одновременны с окончательным усилием великокняжеской власти в Москве; положение московского митрополита этим окончательно определяется.

Для положения старинной русской знати, равно как и для положения духовенства, было очень важно то обстоятельство, что между обоими сословиями было мало связи, не было обычая, как на западе, чтобы члены знатных родов поступали в духовное звание и достигали архиерейства. Митрополит Алексий был сын знатного московского боярина; невольный постриженик Вассиан Косой (князь Патрикеев) показал очень ясно, какие могут быть следствия соединения в одном лице духовного характера с знатностию происхождения, связями и преданиями. Противник Вассиана, Иосиф Волоцкий, человек так называемого благородного происхождения, настаивал на удержании за монастырями деревень именно с тою целию, чтобы можно было постригаться честным людям, которые потом должны были занимать высшие места в иерархии. Деревни остались за монастырями, но то, чего хотел Иосиф, не произошло или было редким явлением. Что касается до белого духовенства, то обязательность брака должна была изначала оказывать большое влияние на его положение: оно получило возможность восполняться из среды самого себя; но было еще другое условие, которое могущественно содействовало обособлению духовенства. Известно, как тяготила правительство малочисленность народонаселения в России, как дорог был вследствие этого человек, и великий князь Василий Димитриевич заключил договор с митрополитом Киприаном, чтобы тот не принимал в свое духовное ведомство, т.е. не ставил в священники, слуг великокняжеских.