Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 2) Страница 8

полураздетый Ибрагим) „я сделал тебя ханом. Отныне будь другом друзей моих и

врагом врагов моих. Кроме моего слова, не слушай никакого другого. Сколько тебе

летъ*?—„Сорокъ* (отвечал новонареченный хан). Но хотя только-что начал я садиться

наседло, надеюсь править моим боевым конем хорошо на службе падишаха*. Тут на

него накинули соболью шубу, опоясали дорогой саблею, и царственный Гирей, гордый

внушением султана, обратился к великому визирю с такими словами: „Так как вы

сделали меня ханом, то надеюсь, что будете поступать по моим просьбам и не станете

давать мне наказов, обращаться с неверными. Между мной и ими сабля*.—„Да правит

Аллах тобою! мы не будем в это вмешиваться*, отвечал визирь.

Прибывши в Крым, Ислам-Гирей обезглавил своих врагов, отправил в Польшу

послов за гарачем, а часть мятежной Орды послал в Московию, под предводительством

своих приверженцев. В числе их находился и Поляк Свидерский, которого Татары

звали Ояус. Но спокойствия в Крыму новый хан восстановить не мог. Сторонники

бывшего хана ушли на Буджаки, и ждали возвращения своих из похода, чтобы

низвергнуть Ислам-Гирея. Видя грозящую опасность, испросил он у султана эмир, по

которому все орды должны были идти под его бунчуком в Польшу.

28

»

Известие об этом могло прийти Б Варшаву не раньше половины июля 1615 года.

Орда обыкновенно набегала в начале января, если не по первой траве: оставалось

полгода на приготовления к отпору.

Король тотчас послал довслеиие строить чайки, чтобы весною 1646 года, в

отмщение за „неожиданный® пабе г Татар, они могли появиться на море; коронному

великому гетману велел (в августе) написать к визирю, что если Татары осмелятся

вторгнуться в Польшу, то он покроет Черное море козацкнмии чайками; воеводе

Мстиславскому приказал отдать немедленно Трубчевск царю, а послу своему в Москве

велел предложить ему союз для соединения вооруженных сил обеих держав против

Татар.

Недавно наследовавший своему отцу молодой царь, Алексеи Михаилович, назначил

в Варшаву великих послов с наказом трактовать с королем о войне с Татарами.

Одновременно с вестью о близком вторжении Орды прибыл в Польшу

веиецияпекий посол Джиованни Тьеполо с просьбой о помощи Венеции. Именно

просил он, чтобы король, для разъединения турецких сил, повелел козакам идти на

море и выжечь на побережьях заготовленный лес и галеры, которые строили из него

Турки.

Владислав знал этого венецияица, как приятного человека, еще во время своего

путешествия по Европе. Потом Тьеполо приезжал в Польшу послом и ознакомился с

этим государством. Джиованни Тьеполо был представитель одной из древних и

знатнейших венецианских фамилий: предок его был дожем; а знатность рода Поляки

ценили выше всего.

Владислав слушал посла весьма благосклонно; обещал употребить всю свою власть

и „повагу® для того, чтобы как можно скорее угодить Венеции; сожалел, что

наступающая зима не позволит козакам идти на море, и при этом сказал, что должен

еще посоветоваться с коронным гетманом и с канцлером.

Оссолинский также выразил свое усердие: секретно уведомил посла, что король

готовит войну против Татар; что может предпринять ее, не созывая сейма; что послал к

папе с просьбой о денежной помощи, и теперь ожидает нетерпеливо прибытия нунция;

наконец спросил дружески: ие может ли и Венеция в предстоящей войне помочь

какою-нибудь суммою? Татарская война (говорил он) npimoe.Ya бы ей не малые

выгоды. Но Тьеполо отвечал, что не

ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССП ОТ НОЛЫПИ.

29

имеет от своего правительства поручения трактовать об этом предмете-

Между тем султан Ибрагим, испуганный письмом Конецпольекого, послал (в конце

сентября)ж хану гонца с повелением не вторгаться в Польшу. Вместо того, позволял

ему воевать Московское Царство.

Паиа денег не прислал, потому что не имел, а тут пришли вести о претерпенных

Венецианцами поражениях и неожиданных турецких победах. Венецианская крепость

Канея была взята, а с нею и весь остров Каидия, древний Крит, передовой редут

Венеции со стороны Турок, очутился у них в руках. Опасность грозила всей Италии.

Это подало канцлеру мысль, чтобы 500,000 скуди, которых король просил у папы,

заплатили итальянские князья вместе с папою, в виде благодарности за помощь Италии

в её опасном положении, И потому, когда нунций и Тьеполо просили его о немедленной

отправке Козаков на море, Оесолинский объявил, что король, глядя па дело Венеции,

как на свое собственное, предполагает подать ей более действительную помощь,

нежели козацкий морской поход, п открыть им замысел Владислава воевать с Турцией.

Но, так как наступательной войны король, без согласия сейма, предпринять не может,

то будет вести войну оборонительную, под предлогом освобождения государства от

татарских набегов, из чего, очевидно, возникнет война наступательная: ибо Турки,

будучи вывуждены помогать Орде, тем самым заставят Поляков дать им отпор па

Черном море. Этак незаметно начнется открытая война, не подвергая короля со

стороны сейма упрекам в нарушении мира и ломанье присяги. Но на войну с Ордой и

на вооружение многочисленного войска козацкого королю нужны деньги, а потому

желает он, чтобы папа, Венеция и князья итальянские в течение двух лет заплатили

миллион скуди, „с тем чтобы поделить эти деньги между можновладниками*. Речь

свою канцлер завершил просьбою обдумать королевское предложение и представить

его своим дворам, так чтоб это дело получило твердое решение и конец. С своей

стороны король написал в Венецию и еще однажды к папе.

Тьеполо уведомил венецианский сенат о плане канцлера, но, должнб быть, не очень

поддерживал его, так как объявил немедленно, что воина с Татарами не подлежит

решению Венеции.

Между тем пришли в Варшаву несомненные известия,—что оба господаря,

волошский (молдавский) и мультянский (валахский) по-

зо

.

становили воспользоваться Турецко-Венециянскою войною для того чтобы

свергнуть с себя мусульманское иго; что они послали с этою целью'к королю послов;

что Греки, Болгары и другие завоеванные Турками народы замышляют восстать, и,

наконец, что московский царь отправляет посольство в Польшу для заключения союза

против Татар.

Эти известия подвинули Владислава на дальнейший шаг. В начале октября, через

несколько дней после последнего совещания, уведомил Оссолинекиии венецианского

посла и папского нунция,— что султан запретил хану вторгаться в Польшу, и потому

предлог к войне с Ордой отменяется, но что на то место вскоре прибудет от

московского царя посол, уполииоченныГи заключить с Польшею союз ц предложить ей

великую вооруженную силу; что Волохи и Мультяпы постаповили свергнуть турецкое

иго, и что, при таких обстоятельствах, появление короля на границах Турции вызвало

бы в ней великое смятение, которое было бы сигналом широкой войны с Портою, лишь

бы Венеция без отлагательства дала потребные на то средства... „Тогда мы“ (говорил

канцлер) „оставим царское войско с горстью наших против Татар, а сами с союзниками

приблизимся к Дунаю, а в то же время пихнем толпы Козаков к Царьграду".

Эти слова воспламенили Вепецианца. Тотчас пишет оп к своему сенату, чтобы

безотлагательно решались действовать в интересе столь великой важности; сам же, не

теряя времени, на собственный рыск, договаривается с Оссолинским, u предлагает от

имени Венеции ежегодно по 500.000 талеров на два года. Польша и по истечении двух

лет будет нуждаться в помощи; поэтому желал Оссолинский знать: может ли дожеская

республика заключить с королевской республикой наступательно-оборонительный

союз? что же касается похода на Черное море, советовал послу, чтобы постарался

снабдить коронного гетмана деньгами для поощрения Козаков.

Это былп предварительные переговоры, в которых король не желал принимать

участие, дабы не открывать своих мыслей и не связывать себя каким-либо обещанием

до получения ответа из Венеции. Несколько раз повторял он венецианскому послу, что

было бы очень хорошо, когда бы королевская власть в Польше соответствовала его

добрым желаниям; что все зависит от решения Рима, Венеции и князей итальянских;

что не имеет права объявить наступательную воину, и что указанный предлог войны с

Татарами

ОТГТАДЕНТЕ МАЛОРОССП ОТ ПОЛЬШИ,

31

был единственным способом открыть ее; козацкиии же поход откладывает он до