Ольга Володарская - Нераскрытая тайна Сен-Жермена Страница 8

Английская исследовательница Дж. О. Фуллер высказывает и весьма остроумно доказывает гипотезу о непосредственном участии Сен-Жермена в Архипелагской кампании русского флота под командованием графов Алексея и Федора Орловых и адмирала Петра Румянцева и даже предполагает участие графа в Чесменской баталии. (К сожалению, ее собственные розыски в Военно-морском музее Ленинграда, предпринятые в 80-х гг. через запрос в советское посольство в Лондоне, ничего не дали.) Тогда ясно, почему А. Орлов был так рад встрече со старым боевым товарищем. И следует признать совершенно ошибочным предположение Поля Шакорнака[15] относительно того, что тут под графом Сен-Жерменом следует понимать графа Клода-Луи де Сен-Жермена. Этот второстепенный военный и исторический деятель XVIII в. находился на французской военной службе и заслужил чин генерала, отличившись в ходе Семилетней войны; затем, после своей отставки, по разрешению Людовика XV он перешел на службу Дании и был назначен генерал-фельдмаршалом. Как пишет Шакорнак, «ему было приказано сдерживать русских. Заняв Любек, он собирался захватить Варрен — продовольственную базу русских. Если бы этот город был взят, русским пришлось бы вернуться в Пруссию». Хорошенькая помощь русским, стоящая присвоения чина генерала русской службы! Совершенно неубедительна версия о том, чтобы этот Сен-Жермен «нападал на русские войска и отвлекал Петра III, что позволило Екатерине II и братьям Орловым подготовить заговор, в результате которого она оказалась на престоле». Якобы именно поэтому Клод-Луи Сен-Жермен мог быть «дорогим другом» Алексею Орлову, да еще вдобавок таким, «который сыграл большую роль в нашей революции».

Вообще, когда речь заходит о Сен-Жермене, и особенно — о его связях с Россией, мне почему-то вспоминается недостроенный дворец в Царицыно, заказанный Екатериной II прославленному зодчему и отвергнутый ею же. Не понравился он ей, слишком уж странную архитектуру и символику он являл. Тут и мальтийские кресты, и масонские символы, и чисто русские приметы! Даже просвещенной государыне показалась мудреной сия загадка, и она предпочла предложить самое простое решение: Господь с ним! А дворцовый ансамбль вот уж два века стоит себе да стоит и привлекает многочисленных любопытных как из России, так и из-за рубежа. Были попытки достроить дворец. Закончить то, что начали Василий Баженов с Матвеем Казаковым. И кое-какие неосновные здания совсем недавно привели в «завершенный» вид. А к юбилею Москвы закончили и большой дворец. Да только будет ли новодел тем, чем хотели его видеть масоны Баженов и Казаков? Рассказывают, что там, в Царицынском парке, все признаки геопатогенной зоны налицо, лозоходцы с рамкой проверяли — аккурат под дворцом разлом проходит…

Такую аллегорию, может, слишком нарочитую, захотелось мне привести здесь для того, чтобы понять, как смотрелся Сен-Жермен глазами даже самых передовых современников, от которых и мы-то не слишком далеко ушли.

Царицынский дворец… Это было потом, намного позже переворота, который поставил у власти Екатерину. Как и те поездки графа, о которых мы здесь говорили. Но отведем часовую стрелку чуть-чуть назад и поговорим еще о событиях 1762 года.

Как это хорошо известно из истории, после вступления на российский престол Петра III внешняя политика Российской империи круто изменилась: вместо войны с Пруссией, в которой до этого Россия неоднократно одерживала победы, и совместных действий с Австрией произошел резкий разрыв с прежними союзниками, возврат Пруссии без всяких контрибуций всех отвоеванных у нее территорий, заключение с нею договора о союзничестве и вступление России в войну теперь уже на прусской стороне против Австрии. Перемена политики России сразу же отразилась на расстановке сил европейских государств. Агрессивность юнкерской Пруссии Фридриха II получала слишком сильную опору в лице России. От антипрусской коалиции отвернулись прежние союзники — например, Швеция вышла из войны.

Устранение Петра III было необходимо также в интересах внутриполитических, сословно-дворянских. Появление же на российском троне Екатерины II, как показала история, стало явлением прогрессивным и для России, и для Европы. Со сменой власти Россия не возобновила своего участия в Семилетней войне, которая вскоре, через полгода с небольшим, закончилась. Значение этой войны историки усматривают в том, что она наметила будущих новых «лидеров» в европейской истории — Англию и Россию. Таким образом, как и всегда, Сен-Жермен добился выполнения «общестратегических» целей эволюции и дальнейшего развития нашего континента и всего мира.

И еще одна важная деталь, если говорить о связи Сен-Жермена с Россией. Из всех, кто наиболее полно представлял себе масштабы миссии и личности графа Сен-Жермена, самым осведомленным был русский граф Воронцов. О Воронцове и его отношениях с Сен-Жерменом писала Елена Рерих в письме от 17 декабря 1936 года: «…Один из эпизодов жизни Сен-Жермена в связи с русским именем. Так, Воронцов был одним из тех русских, которые после встречи с графом Сен-Жерменом при дворе Екатерины обратились к учению жизни… Воронцов прибыл вместе с Сен-Жерменом в Индию. Можно представить себе, как близко он мог подойти к Твердыне Света. Но три обстоятельства привели его обратно на родину. Первое — его чрезмерное увлечение обрядами магии, второе — его привязанность к родственникам и третье, когда стало ясно, что он не может остаться в Индии без вреда для своего духовного развития, ему было поручено предупредить декабристов о неверном задании. В роду Воронцовых сохранилась память о странном предке, когда-то исчезнувшем, но так как все около Белого Братства связано с кличкой шарлатанства, то имя Воронцова было между мистиками и шарлатанами. Часть его писем в Публичной библиотеке в Петербурге, но некоторые были впоследствии извлечены оттуда. Во всяком случае, Воронцов был одним из немногих, кто знал о Гималайском Братстве и распространял сведения о Махатмах. Среди частного архива наместника Кавказа Воронцова-Дашкова имелись письма об Учителях Индии. И в семейных архивах Фадеевых, родственников Блаватской, хранились любопытные документы о Воронцове; так, у меня имелся ритуальный кинжал, принадлежащий Воронцову, и в детстве я любила повторять отрывки привезенных им из Индии ритуальных напевов, каким-то образом дошедших до нашей семьи. Конечно, никто уже не помнил их происхождения и значения. Также и имение семьи моего мужа носило название Извара, данное этим самым Воронцовым, ибо оно раньше принадлежало ему».

Глава 7

Снова в Европе

Не Бог ли я? Светло и благодатно

Все вкруг меня! Здесь с дивной глубиной

Все творчество природы предо мной!

Теперь мне слово мудреца понятно:

«В мир духов нам доступен путь,

Но ум твой спит, изнемогая.

О ученик! восстань, купая

В лучах зари земную грудь!»

Выполнив свои политические задачи в России, Сен-Жермен вновь оказывается в Европе. Устав воевать, европейские государства обращаются к активной созидательной деятельности. Недаром тогда же граф Карл Кобенцльский, заинтересовавшись поразительными способностями графа Сен-Жермена и прознав о его научных изысканиях, привлекает его к сотрудничеству при устройстве фабрики по производству шляп в городе Турне в Бельгии. И вот что пишет граф Кобенцль господину Кауницу: «Прошло вот уже три месяца с тех пор, как особа, известная под именем графа Сен-Жермена, почтила меня своим визитом. Мне он показался самым оригинальным из всех людей, которых я имел счастье знать ранее… Ему известны, по-видимому, все науки. И вместе с тем в нем чувствуется человек справедливый и порядочный, обладающий всеми достойными похвалы душевными качествами. Демонстрируя свои многочисленные таланты и способности, он проводил в моем присутствии некоторые эксперименты, наиболее примечательными из которых, на мой взгляд, был опыт по превращению железа в чудесный металл, весьма похожий на золото и в той же степени пригодный для ювелирных изделий… И, наконец, следует упомянуть продемонстрированный им способ удаления стойкого запаха масляных красок и превращения в наилучшее прованское посредственных масел Неветты, Кольсата и других, гораздо более худших, чем эти…»

В Турне случайно оказался легендарный сердцеед Казанова, путешествовавший в то время по Европе под именем шевалье де Сейнгал, который с настойчивостью добивался аудиенции у Сен-Жермена. И добился-таки. Их встреча весьма живо описана в статье Е. П. Блаватской «Сен-Жермен»: «В Турне его „интервьюирует“ знаменитый шевалье де Сейнгал, который находит его в полном костюме чародея: в армянской мантии, остроконечной шляпе, с длинной бородой до пояса и с палкой из слоновой кости в руках. Сен-Жермен окружен легионом бутылок и занят развитием производства шляп на основе химических законов. Так как Сейнгал нездоров, граф вызывается бесплатно вылечить его и предлагает принять в качестве лекарства эликсир, оказавшийся эфиром, но тот в любезных выражениях отказывается. Это сцена двух авгуров.[16] Раз ему не позволили действовать как врачу, Сен-Жермен решает показать свою силу как алхимик, берет у другого авгура монету в 12 су, кладет ее на раскаленный докрасна древесный уголь и работает паяльной трубкой; монета расплавляется и оставляется остывать. «Теперь, — говорит Сен-Жермен, — забирайте свои деньги». — «Но они же из золота!» — «Из чистого». Второй авгур не верит в превращение и смотрит на всю операцию как на трюк, но тем не менее кладет монету в карман и впоследствии дарит ее прославленному маршалу Кейту, тогдашнему губернатору Невшателя».