Коллектив авторов - Африка. История и историки Страница 8

Но вправе ли африканцы, да и весь мир, забыть, например, о подвиге Альберта Швейцера? Он по своей доброй воле работал врачом в Габоне более полувека. «Я оставил преподавание в Страсбургском университете, игру на органе и литературную работу, чтобы поехать врачом в Экваториальную Африку», – писал Швейцер в конце жизни. Свое решение он объяснял «той великой гуманистической задачей, которую ставят перед нами эти далекие страны»[59].

А Оливия Шрейнер? Она – не только прекрасный южноафриканский писатель, но и яркий мыслитель. В 1908 г. она предрекала: «XXI столетие увидит мир не таким, каким он предстает на заре XX в. И проблема, которую предстоит решать нынешнему столетию, заключается в том, как достичь взаимодействия различных человеческих общностей на более широких и благотворных основах, которые обеспечили бы развитие всего человечества в соответствии с современными идеалами и современными социальными требованиями». Предлагая белым соотечественникам смотреть на будущее открытыми глазами, она предсказывала (в 1908 г.!): «Не всегда европейцы будут составлять верхний слой»[60].

Афроцентризм, конечно, – реакция на укоренявшийся столетиями евроцентризм. Но и афроцентризм вызывает протест. Афроцентристов и сторонников сходных идей порой обвиняют в «расизме наоборот»[61]. Подобные настроения проявились и в нашей стране. В только что изданной книге «Необыкновенный расизм» ставится вопрос: «А как быть со случаями расизма по отношению к белой расе? В том числе со стороны официальных государственных институтов?»[62]

Истоки афроцентризма можно найти в негритюде – теории, одним из создателей которой в начале 1930-х годов был Леопольд Седар Сенгор, известный сенегальский поэт, впоследствии – многолетний президент Сенегала. Негритюд – ответ на евроцентризм. В основе его – идея, что белый человек, подчинив себя технике, машинам, утратил подлинную духовность, неразрывную связь эмоционального начала с рациональным, а черный человек сохранил эту связь и потому душевно богаче.

Но идеи афроцентризма, появившись в 1980-х годах и затем распространившиеся, связаны в основном не с африканцами, а афроамериканцами.

К сугубой идеализации исторического прошлого с критикой относятся некоторые представители той африканской эмиграции, которая в самые последние десятилетия хлынула в Европу и в США.

Свидетельства африканских эмигрантов, их воспоминания, доклады, статьи – новое и важное явление в истории Африки. Правда, одно из первых свидетельств относится еще к концу XVIII в. – это книга нигерийца Олауда Экиано. Он десятилетним мальчиком был схвачен и вывезен работорговцами. Побывал в Вест-Индии, Америке и затем в Англии, где приобрел немалую известность. Его книга переведена на многие языки, в том числе на русский еще во времена Екатерины II[63]. Но, к сожалению, таких книг – единицы (как было бы интересно, если бы Ганнибал, генерал-аншеф русской армии и прадед Пушкина, написал мемуары!). Зато теперь! В одном лишь Бингемтонском университете (США) – две многолюдных конференции. В 1996-м – об истории тех африканцев, которые когда-то оказались в Америке как невольники, а в 2006 г. – об эмиграции нашего времени.

Изданные материалы второй конференции – более полутысячи страниц поразительно интересных свидетельств[64]. Авторы-эмигранты, уже не подвластны президентам и правительствам своих родных стран, могут не бояться. И говорят искренне. Исидоре Окпево, составитель этого тома, в прошлом профессор Ибаданского университета, а в эмиграции – профессор Бингемтонского, замахнулся даже на святая святых: доколониальных африканских правителей и верховных вождей, которых теперь принято прославлять, противопоставляя европейским завоевателям. Он написал, что кое-кто из этих правителей, обладавших «абсолютной властью над жизнью и смертью своих подданных – выглядят прототипами поведения многих сегодняшних африканских лидеров». Сказал о тех, кого считает тиранами нынешней Африки: «…Можем ли мы, честно говоря, клеймить колониализм за ужасные преступления этих лидеров?» А о периоде работорговли: предложил не забывать, что африканцы нередко сами «продавали других африканцев белым торговцам»[65].

Высказанная здесь идея сравнения вождей прошлого с лидерами сегодняшними, несомненно, заслуживает внимания и может помочь анализу исторических корней жизни нынешних африканских государств.

Вообще Африканское зарубежье – миграция последних десятилетий на Запад – оказывает влияние на настроения, образ мыслей в Африке, особенно у интеллигенции. Это влияние пока еще мало изучено и в самой Африке, и на Западе. Но стоит хотя бы упомянуть, что крупнейшие африканские писатели – нигерийцы Чинуа Ачебе и лауреат Нобелевской премии по литературе Воле Шойинка, кениец Нгуги ва Тхионго и ряд других годами живут в США и в Европе.

Африканцы зарубежья более свободны от диктата правителей их родных стран. От тех, кто считает, что управляя настоящим, он вправе управлять и прошлым. Правда, не исключено, что африканцы-эмигранты бывают вынуждены потакать настроениям тех стран, куда они попали.

Громадное впечатление в Африке произвела судьба Барака Обамы. Люди не очень помнят, что отец Обамы ушел из семьи, когда сыну было два года, и его воспитывала семья матери-американки. Но о том, что отец Обамы – кениец, все помнят. Знают и помнят, что много африканцев среди наиболее знаменитых спортсменов западных стран; что африканцы проявили себя даже в науке и технологии и что осевший в США нигериец Филип Эмиагвали стал сверхпрофессионалом компьютерного дела. Что президент Клинтон назвал его «одним из великих умов информационной эпохи»[66].

Многомиллионное Африканское зарубежье стало важным мостом связи Африки с Западом. Правда, взаимные впечатления на этом мосту нередко весьма неожиданны. Например: некоторые афроамериканцы не хотят принимать в свою среду недавних эмигрантов, видя в них потомков тех, кто когда-то продавал работорговцам предков нынешних афроамериканцев.

Но какие бы ни были сложности в жизни Африканского зарубежья, оно стало заметной составляющей современного мира.

Как подвести общий итог развитию исторической мысли в десятках государств Черной Африки? А можно подвести общий итог развитию исторической мысли в государствах, родившихся на территории СССР – от Эстонии до Таджикистана?

Но главное все же очевидно: за время, прошедшее с создания государств, с появления научных и учебных учреждений, т. е. всего за несколько десятилетий, историческая наука в Африке преодолела немалый путь. Отошла от исходной позиции резкого противостояния исторической науке Европы. Конечно, и сейчас некоторые из африканских историков хотят идти по самому простому пути, испытанному во многих странах мира: идеализировать прошлое своих народов, а все плохое приписывать внешним силам или внутренней оппозиции, связанной с внешними силами. Но этот путь отнюдь не стал всеобщим.

Историческая мысль Африки стала неотъемлемой частью всемирной исторической науки. Без ее достижений уже невозможно судить о проблемах прошлого, да и о современной жизни многих народов и государств. И о судьбе Африканского зарубежья, которое уже ощутимо дает о себе знать в Европе и Америке, не говоря уже о самой Африке.

Более того, вопросы исторического и современного развития, обсуждаемые сейчас в Африке, имеют общемировое значение. Они – часть проблем, присущих сейчас всему миру в результате распада империй и создания почти полутораста государств. Эта коренная перемена в истории человечества произошла на глазах ныне живущих поколений. Она настолько объемна, необозримо велика, что, конечно, до ее всестороннего понимания сегодняшнему человечеству еще далеко. И изучение опыта одних областей мира должны помогать пониманию ситуации в других. Но на пути сопоставления опыта стоит многое. Прежде всего – извечное желание каждого из народов и государств подчеркивать свою специфику: мы особенные, еще и еще раз особенные. И все же, каковы бы ни были особенности каждого народа и каждой страны, с каждым годом растут не только взаимосвязи и взаимозависимость, но, хотелось бы думать, и осознание сходства ряда тенденций исторического развития.

Это полезно для понимания прошлого и настоящего даже тех народов, которые живут вдали от африканских берегов. В чем-то, может быть, полезно будет и для сравнения с опытом государств, родившихся после распада Советского Союза.

Но если изучение африканской исторической науки сейчас стало важнее, чем 40 лет назад, то оно стало и неизмеримо сложнее. Настолько сложнее и труднее, что не случайно в изданной в Москве в 2010 г. двухтомной энциклопедии «Африка» нет статьи «Африканистика», хотя в изданных в 1963 г. и 1986 г. энциклопедических словарях «Африка» такие статьи были: в издании 1963 г, написанная И. И. Потехиным, в 1986 г. – А. А. Громыко и В. А. Субботиным.