Кирилл Гаврилин - Искусство раннего Рима и Южной Этрурии эпохи расцвета (VI–V вв. до н. э.) по материалам коропластики Страница 8

В своей статье исследовательница призывает не противополагать этрусское и греческое искусство, тесно взаимосвязанные на протяжении всей своей истории. «В вейских статуях нет специфических элементов, обозначающих местное искусство как противоположность греческому». – пишет она[40].

Сантанжело предполагает, что произведения «мастера Аполлона» являются копиями бронзовых статуй, составлявших некогда наземную группу, созданную совсем в другой среде (возможно, на юге Италии или в самой Греции), и главное – видимо, с другим предназначением. В Вейях же они были «приспособлены» к местной архитектуре, став акротериальными украшениями. Свою точку зрения исследовательница пытается обосновать догадками и наблюдениями, касающимися техники создания этих скульптур. Они, по ее мнению, выполнены в Вейях благодаря привозным формам, использованным в результате перевода с каких-то известных бронзовых статуй. Возможно, с помощью этих форм выполнены отдельные части, соединявшиеся затем вручную и подправлявшиеся стекой: «впрочем, и в больших бронзовых произведениях доминирует в эту эпоху сплавление отдельных частей, прозванное “эгинским”»[41]. Таким образом, еще раз подчеркивается тесная взаимосвязь коропластики из Портоначчо с бронзовой скульптурой, хотя явные следы формовки на этих статуях не были обнаружены.

Другим важным достижением раскопок 1944–194. гг. стало открытие керамических баз для акротериальных скульптур. Квадратные плинты статуй полностью совпали с размерами этих баз, устанавливавшихся на гребне кровли. Кубический объем каждой базы плавно расширяется вниз, образуя подобие энтазиса. Напряжение выражено дугообразными линиями их граней внизу. Однако такое расширение вниз, скорее всего, вызвано необходимостью установки базы в сочетании с калиптерами, покрывавшими черепицы на скатах кровли и columen. Для этой цели каждая база имеет полукруглые выемки на гранях, соответствовавшие размерам черепиц. Замечательно, что на них присутствует роспись – симметричные изображения дельфинов, прыгающих вниз.

Таким образом, было полностью доказано акротериальное положение всей композиции, что еще в 194. г., несмотря на ранние предположения Джильоли и Фолькерта, вызывало у многих сомнение. Например, у А. Андрена, в частности, определившего скульптуры Аполлона и Геракла как часть «группы статуй, расположенных на земле, в храме или вне его»[42].

Это вызвало ряд возражений. Сантанжело и Стефани публикуют эти важные находки, причем последний предлагает графическую реконструкцию всей акротериальной композиции, состоящей из четырех фигур – противоборствующих Аполлона и Геракла в сопровождении Артемиды и Гермеса. Такая реконструкция не просто является интересным фактом, но и следующим важным шагом в изучении монументальной коропластики[43].

Завершают ряд публикаций, связанных с раскопками и открытиями на территории святилища Портоначчо, достаточно скептические рассуждения Р. Бьянки-Бандинелли в его «Истории классического искусства» (1950). После тридцатилетнего главенства паниталийской концепции он уверенно утверждает, что Аполлон, безусловно. – создание грека-эмигранта, несмотря на тенденции некоторого искажения формы. Бьянки-Бандинелли приходит к выводу, что в Этрурии нет по существу ни одного хорошего произведения искусства, исключая лишь те, что появились под влиянием греческих форм, и этрусско-италийская оригинальность была не более чем случайной и эфемерной манифестацией пестрого народного ремесла, не поддающегося улучшению со стороны настоящей художественной традиции.

Находки из Портоначчо и история их изучения, вызывавшие к жизни абсолютно полярные мнения в 1920-1940-х гг., отражавшие изоляционистские и ограничительные концепции, главенствовали не только в итальянской, но и во всей европейской науке, отдававшей предпочтение концепции автохтонности этрусского этногенеза. Сторонники этой теории отчужденности этрусского общества и проистекающей отсюда оригинальности его искусства и культуры. Во многом эти тенденции в научных воззрениях сохранялись до 1970-х гг.

Несмотря на противоречивость научных дискуссий, сопровождавших исследование святилища Портоначчо, можно говорить о самом главном достижении этого процесса – первом открытии монументального архитектурно-пластического комплекса этрусского храма, попытках его интерпретации в широком культурно-историческом процессе.

Вслед за находками в Вейях подобные произведения, но более разрозненные, были открыты в других древних центрах Южной Этрурии и Лация. Среди них можно выделить остатки фундаментов храмов и храмовой скульптуры, обнаруженные в Цере, Сатрике, Фалериях, Ланувиях, Риме и Орвьето (Вольсинии)[44].

Параллельно с раскопками святилища Портоначчо появляются первые попытки обобщения материалов по этрусским архитектурным терракотам. Среди них – работы А. Делла-Сеты (1918), Д. ван Бурена (1922) и А. Андрена (1940), носившие, однако, формально-типологический, описательный характер[45]. Эти исследователи впервые систематизируют в своих трудах обширные коллекции этрусской коропластики, сформировавшиеся к 1910-1920-м гг. На определенном этапе это очень важная, необходимая для дальнейших исследований работа.

Благодаря систематизации памятников коропластики, произведенной Делла-Сетой и Андреном, впервые предпринимаются попытки стройной научной периодизации искусства Этрурии. Делла-Сета, таким образом, предлагает разделить развитие этрусского искусства на три фазы: первая охватывает весь V. в. до н. э., вторая фаза – конец VI – первая половина . в. до н. э. и, наконец, третья фаза обнимает всю последующую эпоху этрусской культуры – вторую половину V–I. в. до н. э.[46]

Андрен, также опираясь преимущественно на группу произведений архитектурной терракоты, дающей почти непрерывный ряд, предполагает иной вариант периодизации. Он учитывает все данные, оказавшиеся в распоряжении исследователей в 1930-е гг. K сожалению, более всего этот ученый обращает внимание на характер обработки глины, не придавая проблеме стиля ведущего значения. Так, создается иной тип периодизации, отличный от той, что предлагал А. Делла-Сета, опиравшийся на признаки стилевого развития. Таким образом, Андрен выделяет три хронологические группы терракот: 1) конец VII – середина V. в. до н. э.; 2) вторая половина VI–II. в. до н. э.; 3) II–. вв. до н. э.[47]

Попытка Делла-Сеты и Андрена создать периодизацию этрусского искусства с опорой на произведения коропластики в итоге послужили основой для создания более подробной стилевой периодизации, но уже во второй половине ХХ в. (см. главу II.1). Эти же авторы поднимают вопрос о происхождении этрусской архитектурной терракоты, настаивая на коринфских и ионийских корнях[48].

Недостаток исследований Делла-Сеты и Андрена состоит в том, что они рассматривают только комплексы антефиксов, рельефных плит антепагмента и сим, включая фрагменты небольших акротериев, обрамлявших фронтон (по греческому образцу). Они отрицают акротериальное назначение статуй из Вей, оставляя открытым вопрос их местоположения на гребне кровли[49].

Первые ученые, убедительно доказавшие акротериальное расположение скульптур, это специалисты, непосредственно исследовавшие святилище Портоначчо. Гипотезы, высказанные первооткрывателями вейских статуй – Джильоли и Стефани[50], в итоге нашли свое подтверждение в материалах археологических раскопок, произведенных Паллоттино и Сантанжело в 1930-1940-х гг. В этот период были открыты базы статуй, предназначенные для установки на гребне кровли[51]. Таким образом, была доказана специфическая организация этрусского акротерия. В этой связи отметим специальные публикации K. Фолькерта (1932) и А. Минто (1952–1953), посвященные этой проблеме[52].

Региональные традиции среди произведений италийской коропластики впервые анализирует П.-Й. Риис (1941)[53]. Он выделяет специфические стилистические признаки, свойственные двум основным школам Южной Этрурии – в Цере и в Вейях.

В 1940-1950-х гг. отечественные исследователи вводят рассматриваемый материал в научный оборот российского антиковедения. А.И. Вощинина (1947) впервые включает статую Аполлона из Вей в «Очерк истории древнеримского искусства», изданный Государственным Эрмитажем[54]. Е. Ернштедт (1940) и Н.А. Сорокина (1952) анализируют произведения этрусской коропластики в непосредственной связи с архитектурой[55].

Таким образом, главным итогом исследований 1910-1950-х гг. стало действительно научное открытие этрусского храма и всего комплекса монументальной терракотовой скульптуры, связанной с храмом. Именно это важнейшее достижение в итоге оказывает влияние на оформление панэтрусской концепции истории античного искусства Италии. Ограниченная идеями изоляционизма, концепция эта постепенно разрушается уже к 1960-м гг., когда новые археологические открытия ознаменовали следующий этап в изучении истории и культуры этрусско-латинского мира.