Вольдемар Балязин - Эпоха Павла I Страница 8

…25 ноября 1772 года Суворов писал своему другу генерал-майору Александру Ильичу Бибикову, которого искренне почитал и глубоко любил: «Служа августейшей моей Государыне, я стремился только к благу Отечества моего, не причиняя особенного вреда народу, среди которого я находился. Неудачи других воспламеняли меня надеждою. Доброе имя есть принадлежность каждого честного человека; но я заключал доброе имя мое в славе моего Отечества, и все деяния мои клонились к его благоденствию. Никогда самолюбие, часто послушное порывам скоропреходящих страстей, не управляло моими деяниями. Я забывал себя там, где надлежало мыслить о пользе общей. Жизнь моя была суровая школа, но нравы невинные и природное великодушие облегчали мои труды: чувства мои были свободны, а сам я тверд».

Анекдоты о Суворове

Автор предлагает вашему вниманию, уважаемые читатели, в виде дополнения к тому, о чем вы уже узнали, пестрый калейдоскоп фактов, писем, неповторимых суворовских высказываний, воспоминаний и его восторженных характеристик.

Они позволят воссоздать многосторонний, яркий, не-обычайно оригинальный образ удивительного человека — от раннего детства и до самой смерти.

Некоторые из них добавят к портрету Суворова черты, о которых прежде не говорили, боясь отступления от традиционного облика полководца, теперь же у нас есть возможность сказать правду и быть верно понятыми.

Автор свел их в самостоятельный раздел, назвав «Анекдотами о Суворове».

Во времена Суворова и на протяжении XIX века анекдотом называли короткий, сжатый рассказ о замечательном или забавном случае, произошедшем, как правило, со знаменитым человеком — государственным деятелем, актером, писателем, ученым.

Именно в этом, изначальном смысле автор и употребляет слово «анекдот». Собранные вместе анекдоты позволят вам лучше представить себе буквально все стороны бытия XVIII века, его краски, социальные контрасты, его культуру, его хижины и дворцы, короче — жизнь этого изумительного столетия во всех ее проявлениях.

Когда Сашеньке Суворову было семь лет, ему за примерное поведение в течение дня дали два яблока. Его учитель французского языка, присутствовавший при этом, сказал мальчику: «Я дам тебе еще одно яблоко, если ты скажешь мне, где есть Бог». Сашенька ответил мгновенно: «Я отдам Вам оба мои яблока, если Вы скажете мне, где Бога нет».

Суворов очень любил и прекрасно знал инженерное дело. Объясняя, откуда у него такие познания, он говорил, что его отец Василий Иванович Суворов перевел по распоряжению Петра I книгу великого французского фортификатора маршала Вобана «Способы укрепления городов» и учил Суворова-сына французскому языку по этой книге, сравнивая русский текст с оригиналом. Отсюда и началось познание будущим великим полководцем фортификации и военно-инженерного дела.

В 1760 году молодой Суворов ездил курьером в Берлин и там встретил русского солдата. Он тотчас же сердечно обнял и расцеловал земляка. Через много лет, вспоминая об этом, Суворов говорил: «Если бы Сулла и Марий встретились на Алеутских островах, то соперничество между ними пресеклось бы: патриций обнял бы плебея, и Рим не увидел бы кровавой реки».

«Победителя не судят», — якобы написала Екатерина II, когда получила рапорт о самочинных действиях Суворова на театре военных действий против Турции, действиях, завершившихся успешной атакой и взятием крепости Туртукай. И хотя историки оспаривают существование такой резолюции, считая это утверждение относящимся к устной традиции, оно стало «крылатым» выражением.

Сторонники же его истинности приводят в качестве довода, что за победу под Туртукаем Суворов был награжден 30 июля 1773 года орденом Георгия Победоносца 2-й степени, хотя, действительно, сам «поиск» под Туртукаем был не одобрен непосредственным начальником Суворова фельдмаршалом П. А. Румянцевым.

Суворов, встретившись впервые с гениальным механиком-самоучкой, автором множества диковин Иваном Петровичем Кулибиным (1735–1818), первым низко поклонился ему и, сделав навстречу Ивану Петровичу один шаг, сказал: «Вашей милости!» Затем сделал второй шаг и, еще раз поклонившись, проговорил: «Вашей чести!» И наконец, сделав третий шаг и еще раз поклонившись, произнес: «Вашей премудрости!» Затем, взяв Кулибина за руку, сказал:

— Помилуй Бог, сколько ума! Много ума! Он изобретет ковер-самолет!

Вопреки утверждениям советской исторической науки, пытавшейся идеализировать фигуру Суворова, он отнюдь не был, например, добрым помещиком, о чем свидетельствуют некоторые его распоряжения. В 1785 году он писал управляющему Семену Трофимовичу Румянцеву: «Многие дворовые ребята у меня так подросли, что их женить пора. Девок здесь нет, и купить их гораздо дороже, нежели в вашей стороне. Чего ради прошу вас для них купить четыре девицы от четырнадцати до восемнадцати лет, и как случится из крестьянок или из дворовых. На что употребите оброчные мои деньги от ста пятидесяти и хотя до двухсот рублей. Лица не очень разбирая, лишь бы были здоровы… Сих девиц извольте отправлять в Ундол в крестьянских подводах без нарядов, одних за другими, как возят кур, но очень сохранно. Остаюсь с моим должным почтением. А. Суворов».

Только 15 октября 1784 года были наказаны пять крепостных крестьян, принадлежавших Суворову. Всех их поймали с крадеными вещами, в большинстве случаев с краденым хлебом в снопах.

Всех секли, что вызвало одну и ту же реакцию их барина: «И впредь не щадить».

Один из них, Алексей Медведев, после покражи сена и битья розгами, проштрафился еще раз: убоявшись сдачи в рекруты, отрубил себе палец. На что Суворов откликнулся следующей резолюцией: «В его греху причина. Впредь не налегайте. За это вас самих буду сечь. Знать, он слышал, что от меня не велено в натуре рекрут своих отдавать, а покупать их миром на стороне, чтоб рекрутчины никто не боялся.

Разве не помните, что в третьем годе я у вас застал? За недоимку по налогам вы управляли людей в рекруты, за что и были от меня наказаны. Если впредь еще хоть чуть что будет, я отдам старосту в рекруты».

Вот и выходит, что крестьяне самого Суворова в армии не служили, а покупали на собственные деньги, «миром», на стороне чужих крестьян и сдавали их в солдатчину за своих сыновей и мужей…

И все же наиболее способных, смелых, предприимчивых из своих крестьян Суворов выделял.

Однажды, когда Суворова спросили, кого он считает тремя самыми смелыми людьми в истории человечества, Суворов ответил:

— Римлянина Курция, ибо он бросился в пропасть для спасения Рима; князя Якова Федоровича Долгорукова, который не боялся говорить правду Петру Великому, и своего старосту Антона — за то, что один ходит на медведя.

Потемкин, будучи начальником над Суворовым, много раз напрашивался к нему в гости, но тот всячески от этого откручивался. Наконец Потемкин прямо сказал, когда он пожалует к Суворову в гости. Тот тут же призвал искуснейшего метрдотеля Матоне, распоряжавшегося при застольях у Потемкина, и поручил ему сервировать стол, не скупясь на затраты. Матоне преуспел, и Потемкин, явившись с огромной свитой, даже удивился пышности и богатству застолья. Как писал об этом в одном их своих писем Суворов, «река виноградных слез несла на себе пряности обеих Индий». Себе же Суворов велел приготовить редьку с квасом и, под предлогом болезни и поста, ни к чему, кроме редьки и кваса, не прикасался.

На другой день Матоне представил Суворову счет более чем на тысячу рублей, и Суворов, написав: «Я ничего не ел», — велел отправить счет к Потемкину, который, вздохнув, велел его оплатить, ворчливо добавив: «Дорого же стоит мне Суворов…»

Поздней осенью 1790 года на русско-турецком театре военных действий обстановка складывалась таким образом, что задачей первостепенной важности становилось взятие Измаила, сильнейшей из турецких крепостей на Дунае.

25 ноября Потемкин послал Суворову такое письмо: «Измаил остается гнездом неприятеля, и хотя сообщение прервано через флотилию, но все он вяжет руки для предприятий дальних. Моя надежда на Бога и на вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг! По моему ордену к тебе присутствие там личное твое соединит все части. Много тамо равночинных генералов, а из того выходит всегда некоторой род сейма нерешительного. (Под Измаилом стояли войска трех генералов — Кутузова, де Рибаса и Павла Сергеевича Потемкина — родственника светлейшего. — В. Б.) Рибас будет вам во всем на пользу — и по предприимчивости, и усердию. Будешь доволен и Кутузовым; огляди все и распоряди, и помоляся Богу, предпринимайте».