Николай Шпанов - Предпутье (Край земли - 1) Страница 8

Штурман пыхнул остатками табаку и выколотил трубку.

- Утром боцману надо велеть ручку новую обязательно уделать... Сипенко, ты, слышь, как сменишься, беспременно передай ручку-то уделать.

- Есть, передам.

В поле зрения то попадает, то снова из него исчезает ручка штурвала с намотанной на нее неуклюжей тряпкой. Тени мечутся по тесной рубке, и подзорная труба то вонзается в пространство, то снова прилипает к переборке.

В поднятое окно рубки бьется ветер, пропитанный солеными брызгами норд-оста.

Штурман встал и, навалившись на дверь, вышел на мостик. Через открытую дверь шквал ворвался в тесную рубку, закрутился, заметался по ней и выбросил сноп искр и пепла из моей трубки прямо в лицо.

4. ЭФФЕКТ ЗУБА

Мне досаждает то, что даже в тихие дни, когда нет качки, на всем боте нельзя найти местечка для писания. То-есть писать-то можно, но так, что разобрать написанное потом немыслимо. Весь корпус судна дрожит как в лихорадке.

Исходит это дрожание из машинного отделения, где день и ночь в лязге и грохоте работает двухсотсильный Болиндер.

Время от времени из колодца машинного отделения вылезает вахтенный механик. Высунув голову из низкой железной двери, он жадно ловит свежий воздух.

Когда из двери показывается сплющенная кожаная кепка с тускло глядящими из-под нее какими-то белёсыми маленькими глазками, значит, сейчас вылезет и испитое замасленное лицо, вполне гармонирующее с худым угловатым телом стармеха Григория Никитича. Или он прошмыгнет на минутку в каюту, чтобы смыть с горла запах гари и машинного масла крепким раствором ректификата "для технических надобностей", или пройдет на ют посмотреть, как поживает его гусь. А если из двери машинного покажется смятая фуражка сукна неопределенного цвета, значит, сейчас заблестят и бойкие глаза второго механика Бориса Михайловича, и за круглой физиономией появится кряжистое маленькое тело. Борис Михайлович вылезает наверх для того, чтобы при дневном свете получше рассмотреть какую-нибудь из слесарных работ. У него их всегда по горло, то он собирает ружье, то чинит сломанный нож.

Григорий Никитич и Борис Михайлович - это вся наша "машинная команда". Им приходится стоять по две шестичасовых вахты, и трудно понять, как они выдерживают двенадцать часов лязга и грохота Болиндера в тесном и душном колодце машинного.

Однако, по-видимому, даже Болиндер не в состоянии сломить их прекрасного настроения. Оба они всегда бодры и веселы.

Впрочем, в этом отношении они, как и весь экипаж, равняются по капитану. А настроение Андрея Васильевича всегда прекрасно. Внизу ли он в каюте, в салоне ли, на мостике ли - широкая багровая луна его лица всегда одинаково спокойна и озарена благодушием.

- Кептэйн, как думаете, скоро ли Колгуев?

- Все впечатление зависит, конечно, от эффекта погоды.

- Ну, если не переменится?

- Считайте: идем восемь миль, эффект благоприятный. Если тумана не будет- сегодня к утру будем иметь впечатление Колгуева.

И действительно, к утру сквозь разрывы тумана показалась низкая полоска острова Колгуева, или, как называют его самоеды, Холгол.

Но к этому времени впервые за плавание испортилось настроение капитана. Хмурый стоит он на мостике и брюзжит по адресу Госторга, снабжающего суда дрянными биноклями. Действительно, с биноклем, в который Андрей Васильевич пытается уловить Колгуев, не в СЛО ходить, а в театр, да и то если не претендуешь на детали представления. Но, конечно, не бинокль виноват в настроении Андрея Васильевича.

- Что с вами, кептэйн?

- Ничего, все спокойно...

- Ну, все-таки?

- Скверное впечатление.

- Никак освежиться нечем?

- Нет, не то. Эффект зуба.

- Как так зуба?

- Да вот болит, проклятый, ничем не уймешь.

- А вы его, кептэйн, спиртом.

- То-есть?

- Да так, наберите в рот и держите на зубе минуту, другую; только чистый надо, не разбавленный. Переменяйте спирт, пока не пройдет.

- Вот это совет, сразу видно впечатление приятного человека.

Андрей Васильевич идет к себе. Через пять минут он возвращается с просветлевшим лицом.

- Ну, как?

- Пока непонятно, но думаю, что эффект будет.

И действительно, к тому времени, как мы обогнули остров, эффект был налицо.

(Продолжение следует. Следующая часть - "Халгол")