Геннадий Бандиленко - История Индонезии Часть 1 Страница 86

Едва оправившись от шока, колонизаторы подвергли Аче жесткой блокаде. В декабре 1873 г. близ его столицы высадился второй экспедиционный корпус: 8 тыс. солдат[109] при поддержке 60 кораблей и 220 орудий. Цель была прежней: 1) захватить султанский кратон и домен и 2) навязать Аче договор, подобный сиакскому. Потеряв убитыми и ранеными свыше 2 тыс. солдат, в январе 1874 г. голландцы добились первой цели. В это время скончался от холеры укрывавшийся в горах султан, а несколько улубалангов и имамов столичного округа капитулировали. Генерал фан Свитен поспешил рапортовать в Батавию о победе и провозгласил Аче «собственностью Нидерландов». Свитен возвратился на Яву, оставив в султанате лишь 3 тыс. солдат. Но борьба лишь начиналась. В феврале аристократия избрала новым султаном восьмилетнего Мохаммада Дауда, а его опекуном — ярого противника голландцев Туанку Хашима. В Аче развертывалось широкое сопротивление «кафирам», горячо поддержанное крестьянством.

Первый этап Ачехской войны (март 1873 — апрель 1874 г.) характеризовался централизованным сопротивлением в султанском домене. Голландцы даже не предпринимали попыток привлечь на свою сторону колеблющихся феодалов, рассчитывая на быстрый успех. Силы сопротивления ачехцев были разрозненными: они состояли из дружин отдельных панглим и улубалангов и наскоро собранного ополчения. Не лучшей была и тактика защитников Аче: противоборство в открытом бою с неизмеримо лучше вооруженным и организованным врагом. Но важнейшим было другое: с самого начала борьба ачехцев приобрела характер народной войны против колонизаторов-иноверцев.

Второй период войны (апрель 1874—1880 г.) был периодом децентрализованного сопротивления и кризиса феодального традиционалистского руководства. Сопротивление оккупантам развернулось уже в большинстве районов Аче и характеризовалось высокой активностью и крайним упорством. Голландцы перешли к позиционной войне, создали цепь укреплений в Великом Аче. К концу 1875 г. они получили сильные подкрепления. Летом 1878 г. губернатор Аче Хейден начал широкое контрнаступление. Войска ряда адатных вождей — улубалангов и имамов, неосмотрительно ввязавшиеся в открытые сражения, были разбиты. Около 20 улубалангов ради сохранения сословных привилегий и доходов признали голландское владычество и прекратили сопротивление, считая его бесполезным. Хейден не стеснялся в средствах: он прибегал к массовым казням заложников, сжигал дотла селения, откуда раздавался хотя бы единый выстрел. Несмотря на то, что султан с его окружением, влиятельный и непримиримый Панглима Полем, один из крупнейших ачехских феодалов[110], и другие не собирались складывать оружие, голландцы, повторяя былой просчет, сочли свою победу окончательной и к маю 1880 г. сократили оккупационную армию с 10,5 тыс. до 6,5 тыс. солдат. Усугубляя свою ошибку, оккупанты распространили на ачехцев колониальные налоги (налог на урожай, экспортные пошлины на рис и кофе), а также монополии (на торговлю опиумом и игорные дома). Это вызвало бурное возмущение практически всех слоев населения и активизировало сопротивление. Особенно бушевало крестьянство, чьи прежние повинности в пользу адатной верхушки с введением новых отнюдь не были урезаны. Внутренние социальные противоречия обострились. Крестьяне были раздражены бесчинствами и поборами феодальных дружин, неспособных вдобавок защитить их от оккупантов-иноверцев.

Все чаще крестьяне — основная движущая сила Ачехской войны — стали обращаться как к альтернативным военным предводителям к уламам, издавна обличавшим пороки адатной знати. Вскоре уламы уже располагали небольшими, не зависящими от улубалангов и имамов партизанскими отрядами. На тайном совещании в Ламси (осень 1879 г.) уламы предложили аристократам военный союз с условием, что те обратятся к «истинному исламу» и возвратят народу «неправедно изъятое у него достояние». Это программное заявление духовенства содержало уже не только антиколониальные, но, как видим, также социальные и идеологические мотивы. Надменная адатная знать отвергла это предложение.

В 1881 —1896 гг. развернулся третий период войны. Это был апогей сопротивления ачехского народа под предводительством уламов и «народных улубалангов» — военачальников из плебейской среды. Уламы, хотя и принадлежали к классу эксплуататоров, обладали неизмеримо меньшими, чем адатная знать, правами на труд и продукт крестьян. К тому же для этих «пуритан ислама» голландцы были не только поработителями и чужеземцами, но еще и «неверными». Уламы объявили войну священной. Их целью в войне были не только разгром и изгнание «кафиров», но и создание теократического мусульманского государства, насаждение «истинного ислама», что мало импонировало традиционалистам.

Выдвинувшийся из среды уламов предводитель Мохаммад Саман[111], совершив хадж, стал ярым адептом ваххабизма. Именно он впервые призвал к созданию «справедливого» теократического государства в Аче и предрек, что 1883 год будет годом «полного изгнания кафиров с ачехской земли». Движение Самана, начавшись на границе между Великим Аче и Педиром, вскоре широко распространилось на юг и северовосток. С 1882 г. Саман совершенно отказался от крупных сражений, развернув герилъю — всенародную партизанскую войну. Под оккупантами словно разверзлась пропасть. Голландские форты и блокгаузы захватывались один за другим. Многие феодалы, покорившиеся было колонизаторам, возвращались к борьбе. К лету 1884 г. Саман очистил от врага почти весь Великий Аче. Голландцы лихорадочными темпами создавали вокруг Кутараджи пояс укреплений («линию концентрации»), который с трудом удерживали.

В отвоеванных областях Саман над каждым светским феодалом, сохранившим привилегии и доходы, поставил духовных лидеров — уламов, олицетворяющих «высшую», религиозную власть и ограничивающих самовластие адатных вождей. Сам Саман, будучи религиозным главой движения, сосредоточил в своих руках в создаваемом им государстве высшие административные, военные, судебные и фискальные функции [112]. Вместе с тем он подчеркивал, что не стремится «оттеснить султана» (в чем его обвиняли), что сосредоточенная в его руках власть имеет лишь одно предназначение: разгром «неверных».

На окраинах Аче тоже бушевало пламя партизанской войны. Особенно сильным было оно на Западном берегу, где движение возглавил бывший сельский староста Теуку Умар, в дальнейшем самый крупный полководец Ачехской войны. В начале 80-х гг. он сумел не только освободить от оккупантов весь Западный берег, но и создать там независимое от султана и Мохаммада Самана государственное образование. Действуя в союзе с Саманом, Умар, однако, на подвластных ему территориях решительно ограничивал власть местных имамов и улубалангов или вовсе смещал их, заменяя собственными назначенцами, что усиливало его популярность у крестьян и возбуждало ненависть знати к «выскочке». Однако отсутствие у Умара четких идеологической платформы и организационных установок (подобных «государству ислама» у Мох. Самана) не позволили ему создать монолитное государство. Не было у него и централизованного регулярного войска. Связующим началом его государства был, в сущности, «феодальный национализм».

Итак, в течение 80-х гг. апогей Ачехской войны был обусловлен союзом трех разнородных течений: патриотически и антиколониально настроенных адатных лидеров во главе с султаном; партизанского крестьянского движения под предводительством «народных улубалангов», ярким, но не единственным представителем которых был Теуку Умар, и шариатское государство уламов во главе с Мох. Саманом. Но в последнем к концу 80-х гг. уже проявились признаки перерождения и упадка. Эгалитаристские посулы оставались невыполненными, как и обещание Самана полностью разгромить «кафиров» в 1883 г. Отдельные успехи уламов (разгром голландцев в 1889 г. под Кота Похама) не меняли общей картины. Оттесняя адатную верхушку от власти, уламы сами становились «маленькими улубалангами», в том числе и Мат Амин, сын Самана. Особенно возмущало низы сохранение привилегий улубалангов в шариатском государстве. Ропот вызывали религиозная ограниченность и нетерпимость уламов, их жестокость к ачехцам, пусть на короткий срок покорившимся «кафирам».

В 1891 г. Мох. Саман скончался, и его государство потеряло бесспорного лидера. В ходе развернувшейся борьбы за власть сыновья Самана дерзнули вторгнуться в пределы владений союзных Теуку Умару улубалангов и его жены Чут Нья Дин[113], однако были разгромлены объединенным войском под командованием Умара. Это нападение навсегда рассорило их и оттолкнуло друг от друга. 30 сентября 1893 г. Теуку Умар со своим отрядом перешел на сторону колонизаторов. Возглавив адатных вождей, он нанес саманитам ряд жестоких поражений, захватил их столицу, вдвое расширив пределы оккупированных голландцами территорий. Новый губернатор Аче за это предоставил Умару полную свободу действий и щедро вооружал его отряд вопреки предостережениям своего окружения.