Геннадий Невельской - Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России Страница 87

   "До этого пункта, -- говорили мне Н. Н. Муравьёв и все его спутники, -- мы находили большую часть прибрежных деревень пустыми, жители бежали от страха; но отсюда вступили в страну, как бы давно принадлежавшую России. Навстречу к нам выходили гольды в сопровождении стариков, вроде старост, которые с любопытством на нас смотрели, приносили в изобилии рыбу и выставляли везде проводников (лоцманов), которых до этого времени мы нигде не могли достать. На этом пути явился маньчжурский купец со своими приказчиками и, бросившись на колени перед генералом, извинялся, что он производит здесь торговлю без разрешения русских, почему и просил выдать ему на это разрешение. Поэтому, -- говорили мне спутники Н. Н. Муравьёва, -- нельзя было не удивляться тому огромному влиянию, которое при ничтожных средствах и в столь короткое время приобрела Амурская экспедиция не только на коренных жителей этого края, но и на маньчжуров. Здесь-то ясно перед нами обнаружилась неосновательность санкт-петербургских воззрений и данных оттуда повелений ограничивать действия экспедиции какой-то землёй гиляков. Здесь мы оценили всю важность и справедливость Вашего донесения, что Нижнеприамурский край по праву должен принадлежать России, а не Китаю".

   С прибытием в Мариинский пост Н. Н. Муравьёв объявил мне, что 350 человек, под начальством назначенного помощником губернатора Камчатки и командиром 47-го флотского экипажа капитана 2-го ранга Арбузова и инженерного поручика Мровинского, должны следовать в залив Де-Кастри, а оттуда на транспортах "Иртыш" и "Двина" в Петропавловск. Сотня конных казаков и горная батарея (четыре орудия) остаются в Мариинском посту, остальные же 150 человек должны следовать в Николаевский пост. "По высочайшему повелению, -- сказал мне Николай Николаевич, -- суда отряда адмирала Путятина: фрегат "Паллада" и шхуна "Восток", должны войти в реку Амур, почему все команды этих судов, а равно и команда Константиновского поста, должны зимовать в Николаевском посту; люди же Муравьёвского поста должны на компанейских судах отправиться в Ситху". Таким образом, в наших постах Мариинском и Николаевском, где помещалось только 35 человек, должно было зимовать около 900 человек.

   После двухдневного отдыха, предоставленного командам, совершившим такое дальнее и утомительное плавание по совершенно неизвестной реке, было приступлено к переброске отряда Арбузова на пароходе "Аргунь" и гребных судах по озеру Кизи и далее через водораздел в Де-Кастри, а оттуда на транспортах на подкрепление Петропавловска; к отправке людей в Николаевский пост и к подготовке в нём помещений как для размещения их и команды фрегата "Паллада", так и к подготовке помещений на зиму для людей, остававшихся в Мариинском посту.

   Вслед за уходом в Де-Кастри отряда Арбузова я вместе с генерал-губернатором проследовал туда же. Н. Н. Муравьёв из Де-Кастри отправился на шхуне "Восток" и Императорскую Гавань, чтобы передать Е. В. Путятину высочайшее повеление и, по соглашению с ним, сделать надлежащие распоряжения. 24 июня отряд Арбузова на транспортах "Иртыш" и "Двина", с продовольствием на весь путь до Петропавловска, а равно и с провиантом, привезённым на "Байкале", вышел по назначению. Через несколько часов после ухода из Де-Кастри этих судов в заливе появился пришедший из Петропавловска корвет "Оливуца" с донесением от В. С. Завойко, что он не в состоянии продовольствовать вновь прибывшую команду, потому что провианта для находившихся в Петропавловске команд и жителей хватит только до 1 ноября, и что, ввиду военных обстоятельств, снабжение порта морем на компанейских судах вокруг мыса Горн, как это делалось до тех пор, весьма сомнительно; если же суда эти и успеют войти в порт, то и тогда они привезут только годовое количество продовольствия, рассчитанное только на то число людей, которое ныне находится в Петропавловске.

   Все вышеизложенные факты весьма знаменательны в истории Приамурского и Приуссурийского краёв. Они составляют третий краеугольный камень, положенный Амурской экспедицией в основание к признанию этого края за Россией. Эти факты ясно обнаруживают, что оплотом для России на отдалённом её востоке никогда не мог быть Петропавловск и что вся сила её с этой стороны заключалась единственно в этом крае, Но, к несчастью, тогда еще не вполне сознавали это последнее, весьма важное обстоятельство, так что и разрешение сплава по Амуру было мотивировано необходимостью посылки подкреплений в Петропавловск, который предполагалось сделать нашим главным портом на Восточном океане. Я очень сожалел тогда, что в устьях Уссури и Хунгари не были поставлены посты, а также что мое предложение о мелких постах на Сахалине было отклонено; но в то время все были того мнения, что нам вовсе не надобно итти далее левого берега Амура, что обладание этим берегом и должно составлять конечную цель наших здесь действий, и таким образом желали положить границу с Китаем по левому берегу Амура. Таковы были мнения и убеждения лиц, от которых зависело направление наших действий в этом крае. Эти убеждения разделяли тогда и почти все лица, прибывшие с генерал-губернатором, но, как мы увидим ниже, факты весьма скоро обнаружили всю неосновательность такого мнения и всю справедливость моих постоянных представлений о том, что река Амур составляет только лишь базис наших здесь действий, главной же и конечной целью их должен быть Уссурийский бассейн и его побережье.

   В связи с предполагавшимся вводом фрегата "Паллада" в устье Амура я объяснил генерал-губернатору, что отсутствие в распоряжении экспедиции долгое время испрашивавшихся мною судов для исследования лимана и обеспечения по нему плавания с наступлением войны застало нас совершенно врасплох; после первого плавания по лиману в 1849 году мы, с имевшимися в распоряжении экспедиции ничтожнейшими средствами, едва смогли только определить более или менее точное направление лиманских прибрежных фарватеров, по которым фрегат, при осадке в 22 фута (6,6 м) пройти не может. Существует, правда, надежда, говорил я генерал-губернатору, отыскать более глубокий фарватер, который, по словам местного населения, находится в лимане, но из-за обширного лабиринта банок и мелей, неправильных и быстрых течений, отыскание его в короткое время сомнительно.

   В случае неудачной попытки к отысканию подобного фарватера остаётся одно средство -- провести разгруженный фрегат по сахалинскому каналу и через бар северного фарватера, ибо при сизигиях на этом баре можно встретить глубины до 19 футов (5,8 м), но в таком случае необходимо, чтобы в исходе августа не были упущены сизигийные воды и чтобы при проводке фрегата были сосредоточены все наши паровые средства. При всём том, чтобы быть уверенным в возможности провести фрегат этим путём, необходимо прежде всего произвести на шхуне "Восток" исследование бара на северном фарватере и самого фарватера. Наконец, во всяком случае, прежде чем вести по лиману фрегат, необходимо, чтобы он был совсем разгружен и чтобы при нём во время проводки постоянно находилась шхуна "Восток", а в помощь ей пароход "Аргунь"; особенно необходима шхуна, так как "Аргунь" при сильной толчее и волнении в северной части лимана плавать не может.

   Вследствие этих объяснений генерал-губернатор, отправляясь в Императорскую Гавань, поручил мне ожидать его в Николаевском, дабы оттуда на шхуне "Восток" итти с ним по северному лиманскому прибрежному каналу и лично хорошенько ознакомиться с каналом и его баром и тем определить положительно, может ли разгруженный фрегат "Паллада" пройти этот бар в сизигийную августовскую воду. Фрегат приказано было разгрузить в лимане у мыса Лазарева и после разгрузки вести по лиману, имея при нём непременно шхуну "Восток" и пароход "Аргунь".