Г. Штоль - История Древнего Рима в биографиях Страница 88

31. Квинт Серторий

Кв. Серторий был лучшим и замечательнейшим из сторонников Мариановой партии. Он родился в сабинском селении Нурсиа и, рано лишившись отца, воспитан был матерью, к которой он всегда, до ее поздней кончины, питал самую нежную любовь. В молодости он приобрел себе некоторую известность в качестве оратора и адвоката в Риме; но удачные дела, совершенные им на поле сражения, побудили его посвятить себя преимущественно военному поприщу. Его боевой путь начался с похода против кимвров, в Галлии. В роковой битве при Араузионе (105 г.) он, после потери своей лошади, бросился со щитом и панцирем в Рону и, невзирая на свои раны, благополучно переплыл на другой берег. В 102 г. он служил в войске Мария и своим умом, своей отвагой и хитростью снискал расположение полководца и разные отличия. В Испании он в качестве военного трибуна действовал столь успешно, что слава о нем распространилась по всей стране и он, по возвращении в Рим, был избран квестором в лежащую по эту сторону Альп Галлию. Получив там поручение набрать солдат и оружие для союзнической войны, он, наряду с другими медлительными молодыми людьми, выказал величайшее усердие и самую энергичную деятельность. В Марсийскую войну, выступая военачальником, он сражался с великой храбростью, хотя у него тогда был вышиблен глаз, Заслуги отважного мужа оценены были народом по достоинству; когда он появился в театре, то его приняли с рукоплесканиями и одобрительными возгласами – честь, которой редко удостаивались люди более старые и знатные. Зато аристократы, приверженцы Суллы, противодействовали быстрому возвышению молодого человека, который не мог похвалиться заслугами предков. На выборах народного трибуна он потерпел неудачу. Впрочем, это обстоятельство едва ли может считаться главной причиной, почему он перешел на сторону народной партии.

Когда Цинна в 87 г. выступил против учреждений Суллы, то к нему (Цинне) примкнул Серторий. Вместе они сражались против Октавия, подверглись изгнанию и затем снова с Марием возвратились в город. Он возражал против возвращения Мария, но безуспешно. В Риме Серторий старался положить предел свирепым неистовствам Мария и велел наконец избить его злодейскую шайку, численностью в 4 тыс. человек, в их лагере. Когда после смерти Цинны для борьбы с возвратившимся из Азии Суллой поставлены были во главе народной партии большей частью люди слабые и неспособные, как Норбан, Сципион, молодой Марий, и люди эти, не внемля увещеваниям Сертория, портили все дело своей неумелостью, то он, отчаявшись в спасении Италии, поспешил в Испанию, которую его единомышленники предоставили ему как провинцию. Он старался отстоять, по крайней мере, эту страну для своей партии и приготовить там своим друзьям убежище, если бы дело их было проиграно в Риме.

Как только Сулла полностью овладел Италией, отправил К. Аррия со значительными силами в Испанию против Сертория, и последний чувствовал себя слишком слабым, чтобы держаться против него. Он с отрядом приблизительно в 3 тыс. человек переправился в Африку и некоторое время скитался в сообществе киликийских гератов по мавританскому берегу и по островам между Африкой и Испанией, пока снова вступил на берег у Бетиды (Квадалкивира). Здесь он встретился с матросами, которые только недавно прибыли с Атлантических (Канарских) островов, островов блаженных, и много порассказали ему об их великолепии и плодородии. Тут в нем проснулось желание основать себе там жилище, чтобы вдали от суеты мира прожить дни свои в покое. Вследствие этого от него отделились киликийцы, заботившиеся не об успокоении, а о добыче, и его собственные войска также не одобрили его намерение, так что он снова пошел с ними на мавританский берег и принял участие в войне, которую вели между собой два претендента на престол этой страны. Он завоевал город Тингис (ныне Тангер) и утвердился в нем. В то время когда он еще раздумывал, куда бы ему отсюда направиться, пришли посланные от лузитанцев и просили его стать во главе их полководцем в войне, которую они вели против Сулловых войск. Серторий снова ободрился духом; он мог надеяться опять завладеть Испанией при помощи многочисленных тамошних племен. С отрядом в 2600 человек, названных им римлянами, хотя среди них было 700 ливийцев, он переправился в Лузитанию, где туземцы подкрепили его 4 тыс. человек пехоты и 700 всадниками. Так образовалось ядро того войска, с которым ему предстояло наводить страх на своих противников (81 г.).

В течение девятилетних войн, которые Серторий вел с тех пор в Испании против господствующей в Риме партии, он имел случай показать на деле свой блестящий талант полководца. Природа страны, степень образования и привычки испанцев вынудили его к усвоению особого способа ведения войны. Хотя он при случае и не задумывался вступать в открытое сражение, но по преимуществу, однако, придерживался так называемой малой войны. Со своим легким, привычным к маневрированию в горах воинством, которое он то собирал в большие армии, то распределял на отдельные отряды, он неустанно тревожил и истощал неприятельское войско, преграждал ему дороги, отрезал ему подвоз; он обманывал неприятеля поспешными переходами, поражал его внезапными подступами и нападениями. С мужеством и отвагой соединял он мудрую предусмотрительность и находчивую хитрость. Никто искуснее его не умел своевременно занять укрепленную позицию, устроить засаду. Так как неприятель в открытом поле чувствовал себя слабее, то тем более старался овладевать укреплениями; но при этом случалось нередко, что осаждающий вдруг сам оказывался со всех сторон окруженным. Искусное и удачное ведение дела приобрело Серторию полное доверие его войска, привело на его сторону многие племена. Тогда как римские правители обыкновенно слишком тяжело давали испанцам чувствовать гнет римского господства, Серторий, напротив, поступал во всем умеренно, снисходительно и мягко: уменьшил налоги, освободил обывателей от бремени военного постоя и т. п. Знатных испанцев он привязал к себе учреждением школы в Оси (Гуэска), в которой дети их обучались греческим и римским наукам; в то же время он имел при этом в виду удержать этих мальчиков в своей власти в качестве заложников. Солдат он расположил к себе отчасти тем, что дал им римское вооружение, блестящие, изукрашенные золотом и серебром шлемы, красиво расписанные щиты, вышитые одеяния. У испанцев, как у кельтских племен, существовал военный обычай, по которому вокруг предводителя собирался отряд посвященных, обязывавшихся не покидать своего вождя ни при жизни, ни при смерти. Такой отряд телохранителей несколько тысяч испанцев образовали вокруг Сертория. Особенное впечатление он производил на грубые умы варварских племен, демонстрируя самку оленя, которую он сделал ручной и доверчивой, так что она повсюду за ним следовала и являлась по его зову. Он выдавал ее за существо высшего рода и утверждал, что она дар Дианы, что она открывает ему вещи сокровенные, указывает ему, когда вступать в бой, когда нет и т. п. Таким образом, варвары полагали, что ими руководит не ум чужестранца, а само божество.

О том, как Серторий действовал на своих людей, свидетельствует следующий пример. Однажды его отряды, собравшиеся многочисленными массами, потребовали немедленной битвы с неприятелем. Не успев убеждениями отговорить их от этой затеи, он, чтобы заставить их раскаяться в этом, разрешил атаку, но устроил так, что участвовавшие в схватке, потерпев поражение, могли затем с его помощью безопасно отступить в лагерь. Чтобы снова воодушевить упавший дух их, он через несколько дней созвал общее собрание и велел вывести на середину двух лошадей, из которых одна была старая и хилая, другая – рослая и сильная с великолепным и толстым хвостом. К старой лошади был приставлен высокий и крепкий мужчина, к сильной – маленький и невзрачный. По данному знаку сильный человек принялся так горячо дергать хвост у своей лошади, как будто он хотел его вырвать, слабый же вырывал из хвоста своей лошади волосок за волоском. В то время как первый, к великой потехе зрителей, потратив много напрасных усилий, вынужден был, наконец, прекратить свои старания, последний, напротив, в короткое время и без труда выщипал из хвоста лошади все волосы. Тогда Серторий встал и сказал: «Вы видите, собравшиеся мужи, что терпение и настойчивость гораздо скорее ведут к цели, чем насилие. Многое, что с одного раза неосуществимо, может, однако, быть достигнуто мало-помалу, исподволь. Стойкая деятельность необорима, она с течением времени одолевает и превозмогает всякую силу. Для тех, которые с мудрым расчетом выжидают представляющиеся благоприятные моменты, время есть союзник, для тех же, которые чересчур спешат и торопятся, время оказывается весьма опасным противником».

После того как Серторий нанес нескольким полководцам Суллы значительные поражения, последний в 79 г. послал в Испанию К. Метелла Пия, который до того времени показал себя дельным полководцем. Метелл надеялся быстро покончить с «беглым проскриптом, остатком карбоновой шайки»; скоро, однако, превосходный противник поставил его в весьма затруднительное положение. Дело в том, что Серторий лишал своего противника воды и мешал ему добывать фураж; противник если намеревался двинуться против него, он уходил и исчезал; располагался ли противник лагерем, Серторий поднимал тревогу и сгонял его с места; осаждал ли противник какой-либо город, он вдруг сам попадал в положение осажденного. Солдатам Метелла такая война вскоре наскучила; они громко стали требовать, чтобы Метелл принял вызов Сертория на единоборство, и когда тот отверг вызов, то они насмехались над его трусостью. Силы Метелла были совершенно парализованы, и Серторий считался теперь повелителем всей Испании. Он устроил управление страной по своему усмотрению и обнаруживал во всем чрезвычайную деятельность, творил суд и расправу, принимал бесчисленные посольства, набирал войска и упражнял их в воинском деле, снабжал города запасами и гарнизонами.