Виталий Дымарский - Времена Хрущева. В людях, фактах и мифах Страница 9

Венгрия по сути потеряла суверенитет, и проявлялось это очень во многом. Например, страна, лишенная сколько-нибудь значительных запасов полезных ископаемых, по образцу Советского Союза проводила индустриализацию с тем, чтобы стать страной железа и стали. Кроме того, на территории Венгрии стояли советские войска. Именно они и подавили сопротивление оппозиции.

Вообще, в отличие от Чехословакии или Болгарии, где коммунистическая партия легально получила большинство, в Венгрии ни на одних свободных выборах компартия не побеждала. В 1947 году, когда уже довольно основательно поработали оккупационные власти, прошли выборы, и больше всех – около 17 % – выиграла партия мелких сельских хозяев. Именно она вобрала в себя подавляющее большинство венгерского общества на том этапе.

Кроме того, репрессии в Венгрии были особенно жестокими. На 10 миллионов человек с конца 1940-х до 1953 года арестам подверглись более 400 тысяч человек, т. е. порядка 4 %. Ни в одной другой стране такого не было. Причем застенки везде – вещь малосимпатичная, но застенки венгерские были особенно зверскими – там, вырывая признания, не брезговали никакими методами.

К началу октябрьских событий основное государственное руководство в Венгрии было разделено.

Изначально по инициативе советских властей в 1954 году главой партии остался прежний глава государства Ракоши, а премьер-министром стал Имре Надь. И Надь тогда заслужил своими реформами поддержку и симпатии огромного большинства в Венгрии. Но в 1955 году Ракоши его сместил.

Тогда в октябре 1956 года венгерское Политбюро сместило Гера, который был наследником Ракоши во главе партии, сместило с поста председателя Совета Министров Андраша Хегедюша и вновь пригласило Имре Надя. Затем начались революционные события, восстание в Будапеште. В первый же день сняли памятник Сталину и приволокли его к советскому посольству. В ночь на 24 октября советские войска вошли в Будапешт. Новое венгерское правительство безуспешно пыталось найти какой-то компромисс.

30 октября была издана декларация советского правительства о выводе войск из Будапешта и пересмотре отношений со всеми странами народной демократии.

Но уже 31 октября на Президиуме ЦК партии вновь обсудили венгерский вопрос, и на этот раз было принято противоположное решение – об интервенции и полномасштабной операции «Вихрь».

«Если мы уйдем из Венгрии, это подбодрит американцев, англичан и французов, империалистов.

Они поймут это как нашу слабость и будут наступать. Нас не поймет наша партия. К Египту тогда прибавим Венгрию. Выбора у нас другого нет».

В конце октября начался Суэцкий кризис, и, возможно, поэтому вариант урегулирования отношений между СССР и странами Варшавского договора был отклонен как демонстрирующий слабость перед Западом.

Хрущев, Маленков и Молотов отправились в Брест, туда же приехали поляки – Церенкевич и только что назначенный Гомулко, которые пообещали не вмешиваться в конфликт. В Москве в то время находилась китайская делегация, которая после долгих совещаний тоже постановила не мешать действиям СССР.

Затем Молотов возвратился из Бреста в Москву, а Маленков и Хрущев отправились в Бухарест, куда приехали чехи, румыны и болгары, – все они, конечно, единодушно одобрили решение советских властей. Потом были сложные переговоры с Тито – с семи вечера 2-го ноября до пяти часов утра 3-го ноября. Интервенцию Тито в целом одобрил, различие в их позициях было в основном в вопросе о том, кто будет возглавлять правительство.

В это же время советник советского посольства в Италии передал письмо, в котором лидер итальянских коммунистов писал: «Ребята, скорее что-нибудь делайте! У меня партия выходит из-под контроля, против меня бунтуют те, кто поддерживает венгерское восстание». Конечно, подобные известия еще больше укрепляли советское руководство в уверенности насчет целесообразности принятого решения.

В России в общественном сознании с венгерскими событиями до сих пор связаны две вещи: во-первых, массовые зверства со стороны восставших против коммунистов, а во-вторых, то, что эта революция будто бы была подготовлена английской разведкой.

По второму вопросу информация и сейчас отсутствует: в открытых архивах США и Великобритании нет ничего по поводу их участия в венгерских событиях.

А насчет зверств – историки давно доказали, что первые дни восстания были прежде всего местью. Восставшие действительно убили многих коммунистов, солдат, которые охраняли здание, и даже некоторых простых пешеходов. Есть легенды, что 30-го числа, когда был захвачен будапештский обком партии, оттуда вытащили и повесили двадцать человек, и не просто повесили, а ногами вверх. С другой стороны, когда возникают массовые движения и происходят уличные беспорядки, действительно бывает всякое. Кроме всего прочего, поднимается хулиганье и деклассированные элементы. Но все равно масштабы этого в Венгрии не были особенно большими.

Советские войска в свою очередь хоть и не зверствовали, но с мирными жителями тоже не церемонились. Когда танки вошли в город, у повстанцев в руках было уже много оружия, поэтому они серьезно сопротивлялись. Революционеры стреляли из жилых зданий и с крыш, танки отвечали, и гибло мирное население.

Погибло около трех тысяч венгров, причем большинство – молодежь и подростки. Главным очагом сопротивления был кинотеатр, где с оружием в руках сопротивлялись именно подростки. Около двухсот тысяч венгров после поражения восстания бежали на Запад. Австрийская граница была блокирована, но не сразу.

Советские войска, если верить некоторым данным, потеряли 669 человек убитыми, 51 пропал без вести, и 1540 было ранено.

После подавления восстания было казнено около двухсот человек. Многих осудили, но уже в 1960–1963 годах прошли несколько амнистий. И можно сказать, что правление советского ставленника Кадара уже на более поздних этапах считалось достаточно либеральным по сравнению с порядками в других соцстранах. Не зря венгров называли самым веселым бараком социалистического лагеря.

Советские граждане, конечно, о произошедшем почти ничего не знали. 24–25 октября газеты написали о фашистском мятеже в Венгрии. Затем, когда решили в какой-то мере перестать вмешиваться, было несколько сообщений об амнистии и прекращении огня. Потом 4 ноября – информация об ударе по контрреволюционным силам. Выпущены были четыре книжечки «Правда о контрреволюционных событиях в Венгрии», где события подавались в нужном властям свете.

Тем не менее были и попытки протеста, которые жестко пресекались.

Иногда говорят, что во время венгерских событий 1956 года в руководстве СССР появились первые страхи перед региональными революциями. Это, конечно, преувеличение. Но было совершенно четкое понимание, что их надо подавлять. Тут никаких разногласий не было.

Хрущева вскоре после этих событий попытались сместить. Но смещали его не за подавление венгерского восстания, а просто потому, что к тому времени в советском руководстве обострились внутренние конфликты. И если перечитать его воспоминания, четко видно – пенсионер Никита Сергеевич уже в пенсионном своем состоянии многое начал переоценивать. Например, травлю Пастернака. Но в отношении Венгрии он продолжал стоять на тех же позициях – «отступив, мы бы дискредитировали себя». Никакие моральные стороны он не принимал во внимание. Его события в Венгрии интересовали только с точки зрения целесообразности[7].

Хрущев глазами дочери

У Никиты Сергеевича Хрущева было пятеро детей от разных браков. Юлия и Леонид – от первого с Ефросиньей Писаревой, а Сергей, Рада и Лена – от Нины Петровны Кухарчук. Первая супруга Хрущева умерла от тифа в Гражданскую войну.

Сын Леонид героически сражался в войну, был ранен, потом снова воевал, командовал эскадрильей летчиков и был сбит в Калужской области в марте 1943 года во время одного из воздушных боев. У него остались от разных жен сын Юрий и дочь Юлия.

Юлия стала журналистом, окончила МГУ, долго работала в Агентстве печати «Новости». Потом в профессии сильно разочаровалась и устроилась в театр им. Ермоловой заведующей литературной частью.

Большую часть жизни Никита Хрущев прожил с Ниной Кухарчук. Именно она стала первой из жен советских вождей, которая официально сопровождала мужа на приемах, в том числе и за границей. Они поженились в 1924 году, но брак официально зарегистрировали лишь в 1965 году, уже после отставки Хрущева с поста Первого секретаря.

Их дочь Рада родилась в Киеве в 1929 году. Там же она закончила среднюю школу. Потом – факультет журналистики МГУ. Почти полвека отдала журналу «Наука и жизнь», работая сначала заведующей отделом биологии и медицины, а потом заместителем главного редактора. Ее муж Алексей Аджубей был главным редактором лучшей в то время советской газеты «Известия».