Жоффруа Виллардуэн - Завоевание Константинополя Страница 9

Неподалеку отсюда имеются острова, которые вы можете видеть отсюда{295} и которые населены многими жителями и обильны хлебом, съестным и всяким другим добром; давайте-ка подъедем туда, остановимся в какой-нибудь гавани и заберем зерно и всякую провизию в этой стране; и когда у нас будет достаточно запасенной провизии, то двинемся к городу и содеем то, что предначертал наш Господь. Ибо гораздо уверенней воюют те, у кого есть пропитание, нежели те, у которых его едва-едва». Графы и бароны согласились с этим советом, и все они возвратились каждый на свои нефы и на свои корабли.

Таким образом, эту ночь они отдыхали; а поутру, на следующий день, который был днем праздника монсеньора Иоанна Крестителя, что в июне{296}, знамена и флаги были подняты на башни нефов и щиты вынуты из чехлов и подвешены к бортам нефов{297}.

Каждый осматривал оружие, которое ему было нужно, словно они наверняка знали, что скоро оно им понадобится.

Моряки подняли якоря; и поставили паруса по ветру; и Бог послал им попутный ветер, как им было нужно, и вот они прошли прямо перед Константинополем, так близко от стен и башен, что многие корабли едва не касались их; и на стенах и башнях стояло так много людей, словно все собрались туда{298}.

И тогда наш Господь Бог внушил им отринуть решение о том, чтобы двинуться к островам, которое было принято накануне вечером, будто никто никогда и не слышал, что об этом было говорено; и вот теперь они тотчас же устремились прямым путем к твердой земле. И они вошли в гавань перед неким дворцом императора Алексея в том месте, что называлось Кальшедуан{299} и было супротив Константинополя, на другом берегу рукава, со стороны Тюркии, Дворец этот был одним из самых прекрасных и великолепных, какие когда-либо видывали человеческие очи, и были в нем всякие услады, которые надобны человеку в княжеском жилье.

И графы, и бароны сошли на сушу и расположились во дворце и близ города, и многие раскинули свои палатки. Кони были тогда выведены из юиссье, а рыцари и оруженосцы сошли на сушу при всем своем оружии, так что на корабле остались лишь моряки. Земля та была прекрасна и богата и изобиловала всяким пропитанием; и из снопов сжатого хлеба, которые были среди полей, каждый взял себе, сколько хотел взять, ибо они испытывали в нем большую нужду.

Так остались они в этом дворце и на следующий день{300}. А на третий день{301} Бог послал попутный ветер и моряки подняли свои якоря и подставили свои паруса по ветру так, что они, двигаясь против течения рукава около одного лье выше Константинополя, подошли к некоему дворцу, который принадлежал императору Алексею и назывался Эскутэр{302}. Там бросили якоря нефы, юиссье и все галеры. И рыцарство, которое расположилось было во дворце Кальшедуан, двинулось сушей вдоль берега.

Таким образом французская рать расположилась по рукаву св. Георгия в Эскутэре и еще выше от него против течения. И когда император Алексей{303} увидел это, он приказал своему войску выйти из Константинополя, так что оно расположилось на другом берегу, насупротив них, и повелел раскинуть свои палатки, чтобы пилигриммы не смогли силою захватить у него землю. Вот так французская рать стояла девять дней{304}; и кто имел нужду в продовольствии, обеспечил себя, а нуждалась вся рать.

[ПРЕБЫВАНИЕ В СКУТАРИ (26 июня — 4 июля 1203 г.)]

Во время этого стояния один отряд весьма добрых рыцарей вышел охранять рать, чтобы не причинили зла ни ей, фуражирам, ни тем, кто рыскал по стране. В этом отряда были Эд де Шанлитт Шампанец и Гийом, его брат. Ожье де Сен-Шерон, и Манассье де Лиль, и граф Жерар, ломбардский граф, который был вассалом маркиза Монферратского; с ними были около 80 рыцарей из весьма добрых людей.

И они заметили у подножия горы{305}, примерно в трех лье от войска, палатки, и то был мегадук{306} императора Константинопольского, у которого имелось около 500 греческих рыцарей. Когда наши их увидели, они построили своих людей в четыре боевых отряда и уже решили было сразиться с ними. А когда греки увидели их, то выстроили своих людей и составили свои боевые порядки перед палатками и стали их ждать. И наши воины двинулись и напали на них с большой силой.

С помощью нашего Господа Бога бой этот продолжался недолго, и греки повернули тыл, и были разбиты в первой же схватке, и наши преследовали их чуть не целое большое лье. Они завладели там немалым числом коней, и молодых жеребцов, и боевых коней, и мулов, и кобылиц мулов, и палатками, и шатрами, и такой добычей, которая бывает в подобных случаях. И они возвратились в лагерь, где были весьма радостно встречены, и поделили свою добычу, как полагалось.

На другой день император Алексей послал к графам и баронам вестника с грамотой{307}. Вестника этого звали Николя Ру{308}, и он был родом из Ломбардии; и он нашел баронов в богатом дворце Эскутэр, где они держали совет; и он приветствовал их от имени императора Алексея Константинопольского; и он предъявил его грамоту маркизу Бонифацию Монферратскому. И тот принял ее, и она была прочитана перед всеми баронами. И в грамоте этой было столько разных слов, что книга этого не рассказывает. И после всего прочего там были слова, чтобы верить тому, кто доставил грамоту и чье имя было Николя Ру.

«Прекрасный сеньор,— сказали они{309},— мы прочитали вашу грамоту, и она говорит нам, чтобы мы доверяли вам, и мы вполне вам доверяем. Так скажете же, что вам угодно»{310}.

И вестник, стоя перед баронами, сказал: «Сеньоры, император Алексей передает вам, что он хорошо знает, что вы являетесь лучшими людьми из тех, кто не носит корону{311}, и что вы происходите из лучшей земли, какая только есть на свете, и он сильно недоумевает, почему и для чего вы пришли в его землю и в его царство: ведь вы христиане, и он христианин, и он хорошо знает, что вы отправились в поход, чтобы помочь святой Заморской земле, и святому кресту, и гробу Господню{312}. Если вы бедны и нуждаетесь, он охотно. выдаст вам из своих запасов провизии и денег из своей казны, а вы уж уйдете из его страны. Он не хотел бы причинять вам зло каким-либо образом, хотя располагает властью для этого, ибо если даже у вас было в 20 раз больше людей, то, коль скоро он захотел бы причинить вам зло, вы не смогли бы уйти отсюда без того, чтобы не быть разгромленными и убитыми».

С согласия и по совету других баронов и дожа Венеции встал Конон Бетюнский, который был добрым рыцарем, мудрым и весьма красноречивым; и он ответил вестнику: «Прекрасный сеньор, вы сказали нам, что ваш государь очень изумлен, почему наши сеньоры и наши бароны вступили в его царство и в его землю. Но они отнюдь не вступили ни в его царство, ни в его землю, ибо он держит ее неправедно и греховно, против Бога и против справедливости; она принадлежит его племяннику, который восседает здесь между нами и который является сыном его брата императора Сюрсака. Но если он отдастся на милость своему племяннику и вернет ему корону и империю, то мы попросим его, чтобы простил его и дал бы ему вдоволь для того, чтобы он мог жить в полном достатке. И если вы явитесь сюда во второй раз, не принеся известия об этом, то не вздумайте быть столь дерзким, чтобы приходить вновь». Тогда вестник отбыл и возвратился в Константинополь к императору Алексею.

Бароны потолковали между собой и решили, что на другой день они покажут Алексея, сына императора Константинопольского, жителям города{313}. И вот они вооружили все галеры: дож Венеции и маркиз Монферратский взошли на одну и взяли с собой Алексея, сына императора Сюрсака; а на другие галеры взошли рыцари и бароны, кто пожелал.

И таким-то образом они двинулись чуть не вплотную к стенам Константинополя, и показывали юношу народу греков, и говорили: «Глядите, вот ваш законный сеньор; и знайте, что мы явились не для того, чтобы содеять вам зло, а чтобы ограждать и защищать вас{314}, если вы поступите, как вам надлежит поступать. Ибо тот, кому вы повинуетесь как своему сеньору, царствует над вами неправедно и греховно, против Бога и против справедливости: и вы хорошо знаете, как бесчестно поступил он со своим сеньором и братом, ведь он выколол ему глаза и отнял у него царство неправедно и греховно. А вот, смотрите, законный наследник. Если вы признаете его своим государем, то поступите, как и должно поступить; если же вы не сделаете этого, то мы причиним вам наихудшее, что только сможем». Ну так вот, ни один человек этой земли и страны не сделал и вида, что склоняется на его сторону{315}, из страха и боязни перед императором Алексеем. Так вернулись они в лагерь и каждый пошел в свое жилище.