Станислав Грибанов - Хроника времён Василия Сталина Страница 9

Сталин слушал, потом поднялся, начал ходить с трубкой. Я уже знал — значит, сердится, и действительно, через несколько минут он прервал Жукова и обрушился на него с руганью за неправильные выводы и предложения: “Что вы нас пугаете немцами? Мы не из пугливых, мы их не боимся! Так может докладывать только провокатор, а вы знаете, что с ними делают…”

…Я встал и, обращаясь к Сталину, подтвердил, что обстановка очень серьезная и доложенные предложения необходимо срочно проводить в жизнь. Тогда Сталин обрушился на меня, сказав, что Тимошенко тоже не понимает того, что немцы никогда не нападут на СССР, что они не рискнут на это. Когда я сказал, что руководствуюсь его личными указаниями, Сталин опять с руганью: мол, это делается для народа, чтобы держать его в нужном напряжении, а нам нужно понимать дело глубже и не вызывать своими действиями немцев на войну.

В заключение Сталин сказал: “Вообще-то за такие дела Тимошенко надо было расстрелять, но он неплохо командовал дивизией в гражданскую войну и, зная его как преданного человека нашей Родине, ограничимся этим разговором. Передвижение войск без моего разрешения на границах запрещаю”.

Маршал Тимошенко замолчал, но потом заключил: — Вот теперь и пиши. Я ведь воровским путем после того разговора со Сталиным все же передвигал отдельные полки на нашей западной границе в нужных направлениях…”»

К слову, о речи Сталина на приеме в честь выпускников академии. В мае сорок первого в газетах ее действительно не печатали, а говорил он о тех преобразованиях, которые произошли за последнее время в Красной Армии, характеризовал изменения по отдельным родам и видам войск. «Мы создали новую армию, вооружили ее современной военной техникой. Наши танки, авиация, артиллерия изменили свой облик. Вы придете в армию, увидите много новинок…»

Эта речь — в изложении Г.К. Жукова. Он так передает дальше ее содержание: «Вы приедете в части из столицы, — продолжал И.В. Сталин, — вам красноармейцы и командиры зададут вопрос: что происходит сейчас? Почему побеждена Франция? Почему Англия терпит поражение, а Германия побеждает? Действительно ли германская армия непобедима?

Военная мысль германской армии двигается вперед. Армия вооружилась новейшей техникой, обучилась новым приемам ведения войны, приобрела большой опыт. Факт, что у Германии лучшая армия и по технике, и по организации. Но немцы напрасно считают, что их армия идеальная, непобедимая. Непобедимых армий нет…»

Далее Г.К. Жуков передает следующее: «Останавливаясь на причинах военных успехов Германии в Европе, И.В. Сталин говорил об отношении к армии в некоторых странах, когда об армии нет должной заботы, ей не оказана моральная поддержка. Так появляется новая мораль, разлагающая армию. К военным начинают относиться пренебрежительно. Армия должна пользоваться исключительной заботой и любовью народа и правительства — в этом величайшая моральная сила армии. Армию нужно лелеять».

Лелеять… Боже ты мой! Сколько помню себя военным летчиком, офицером строевой части, — а это отсчет времени сразу после Сталина, — столько и слышал всевозможных приказов да директив о каком-то в армии всего и вся снижении, сокращении, ограничении, изменении… В более убогом состоянии — не по количеству штыков, запалов да боеголовок, а именно по отношению и заботе об армии его народа и правительства, — после нас разве что какое-нибудь войско из племени Лимпопо, где ребята все еще на деревьях сидят или с копьями нагишом бегают.

Скажем, жилье. Вековухи-деревни, у которых ютятся наши военные аэродромы, — кто и когда там будет строить пилотам не коттеджи с бассейнами, а хотя бы обычные дома? Как сейчас, помню все свои частные избы: у польки Болеславы, где вода в комнате замерзала, у деревенской колдуньи Ксюхи, где свиньи через стенку хрюкали. Жил и в бывшем женском монастыре. За келью в восемь квадратных метров платил 500 рублей из тех 1500, которые получал в месяц.

А летное обмундирование? До войны всем пилотам полагались теплые унты: холодища ведь наверху-то, постоянно минус 60 градусов. Не-ет, интенданты придумали экономию на собачьем меху. Решили так: ежели ты летаешь до такой-то широты, то получишь эти унты, а до такой — не получишь, там уже тепло, сапоги носи.

Срок летного барахла — до заплат, а потом все сдай непременно — или обсчитаем, будь здоров! Бывало, сохранит пилот кожаную куртку — ну отдай ты ему, подари сыну Отечества просто так, за его нелегкую службу, за верность. Пусть на пенсии на рыбалку в ней ходит. Нет уж, лучше топором изрубим! И рубили на вещевых складах и кожаные куртки, и меховые костюмы. Объяснялась такая дикость просто: чтоб завскладами и прочие государственным добром не спекулировали.

За налет в сложных метеоусловиях летчикам и штурманам ордена вручали. Шутка ли, ночью один на один с горящими холодным фосфором приборами нырнуть в кромешную тьму, отработать там где-то, атаковать, потом отыскать свой аэродром, приземлиться, не грохнув аппарат о землю, — и все это по одним только циферблатам да стрелкам. А их в кабине истребителя-перехватчика со всеми кнопками, тумблерами да сигнальными лампочками больше трех сотен! Но Никита Сергеевич Хрущев начал на цветном металле экономить. Сначала за те ордена налет вдвое увеличил, потом и вообще все запретил.

При нем над авиацией особенно чудили. Начали даже на харчах экономить. «Давай летчикам мясо уменьшим, а овощей прибавим, — решили слуги народа. — Давай, пусть репу жуют!» И вот вывесили нормы продовольственного снабжения в нашей летной столовке. Капусты, картошки, свеклы, брюквы по ведру на мужика. Корнеплоды, говорят, челюсти хорошо разрабатывают, и брюхо от них растет. А с шоколадом — просто анекдот получился.

Продукт этот давным-давно в рацион летчика был введен медиками. Ведь все, что ни съешь, от тех полетов как в трубу вылетает. Помню себя курсантом. Весь мокрый — и шлемофон, и комбинезон, и даже парашютные лямки. Непросто ведь это — оторваться человеку от земли. Это как роды — в муках первые-то шаги к небу… Устанешь, бывало, а тут тебе стартовый завтрак на аэродром везут. Проглотил, и сразу веселей становится, хотя всего-то: чай с сахаром да кусок хлеба со сливочным маслом.

Так вот раньше, еще до войны, летному составу полагалась плитка шоколада в день. Я застал уже половину плитки. Никита решил, что летунам и этого много — срезал до четвертинки. Ну, что там было возиться, брали раз в четыре дня по очереди: сегодня ты за четверых, завтра я. Как раз плитка получалась. «Ах, вы так? — оскорбился Никита Сергеевич и дает новое указание: — В жидком виде им весь шоколад! Чтоб не собирали да не раздаривали своим любовницам!..» Тоже мысль. Только не учел наш дорогой Никита Сергеевич одну деталь — тети Пашины заботы. На ведро-то воды сколько тех плиток положено? То-то и оно. Сопрет тетя Паша одну — поди проверь. Да и две, и три — ни черта не поймаешь! Для цвета, для тональности ахнула тетя Паша кофию или какао в то ведро — еще красивей, чем с шоколадом получается. Но тут вдруг один пилот разбился, второй, третий… Животы разрежут — голодные, оказывается, были. Что-то не то… Опять пилотам вместо жидкого продукта твердый стали давать. Хорошо — не газообразный…

Да разве дело только в нормах продовольствия? Эти нормы рассчитаны во всем мире, от них никуда не деться. А вот о «любви народа и правительства» к своей армии, о которой говорил Сталин в канун войны, я и писать не буду! Нет, не его — Иосифа Виссарионовича — любви, а тех, кто за ним на трон громоздились. Одно скажу: когда Брежнев умер — закончились пахмутовские песни «с сединою на висках», хождения на парады стариков с медалями да значками всякими — МОПР, БГТО, ПВХО, «Ворошиловский стрелок»… И тогда невольно подумалось: все, Красной Армии ни забот, ни моральной поддержки ждать уже не от кого! Ведь последующие-то гегемоны и не воевали, и в армии-то даже не служили. Черненко, кажись, покомсомолил годок-два среди пограничников — да и только. Андроповский партизанский лес, поди, до сих пор ищут. Вот и поднастроили обывателя: армия бездельная, армия нас объела, даешь профессиональную армию!.. Даешь — сказала молодежь. 7000 долларов в месяц прапорщику Переплюйкину — как у профессионалов, — не хочешь?..

«А кто не хочет кормить свою армию — будет кормить чужую!» — заметил как-то один специалист по военным вопросам. Наполеон его фамилия. Говорят, кое-что соображал, и не только по военной части. Да что Наполеон! Когда читаешь не конъюнктурные поделки, а честные размышления о минувшем простых солдат — наших современников, — невольно задумываешься и вкрадывается абсолютно немодная и неприемлемая нынче мысль: а ведь Сталин-то… не дурак был…

Из личного архива Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации А.В. Белякова:

«В начале марта 1962 года я со своей женой Ольгой Павловной отдыхал в подмосковном санатории «Архангельское». Это один из красивейших уголков средней России, бывшее родовое именье князя Б.Н. Юсупова. Накануне венского праздника отправились мы из санатория навестить моего старого друга и сослуживца Николая Михайловича Хлебникова. Поехали мы к нему на квартиру на Садово-Кудринскую. Здесь мне и довелось поближе познакомиться с Вороновым и Юдиным.