Валерий Курносов - Путешествие за тайной ЦАРСКОЕ ЗОЛОТО Страница 9

«Мичману Грицуто поручается совместно с Вами произвести эвакуацию золотого запаса и иных ценностей по Вашему усмотрению, но не кредитных билетов. По техническим условиям можно погрузить не свыше 3000пудов (48 тонн. — В.К.)». На следующий день Лебедев прислал еще одно распоряжение управляющему Казанским отделением Народного банка: «Эвакуацию золотого запаса и ценностей Госуд. Банка в г. Самару производите по соглашению с капитаном 1 ранга Ковалевским».

Экспедитором в первую командировку Марьин назначил помощника бухгалтера 2-го разряда Вячеслава Лепешин- ского, которому вместе со счетчиком Мироновым выдал на путевые издержки 2500 рублей. Лепешинский ехать отказался. Свидетелем разговора в кабинете управляющего стал присутствующий Лебедев.

«Слыша наш разговор, Лебедев спросил у управляющего, тот ли этот запасной офицер, о котором они говорили, — вспоминал Лепешинский (Марьин просил новые власти не призывать из банка в “народную армию” служащих — офицеров запаса, поскольку для эвакуации золота работа сотрудников становилась стратегически важной. — В. К.). — Получив подтверждение, спросил мою фамилию, и, вырвав из блокнота листок, написал на нем приблизительно следующее: “чиновнику Госбанка офицеру запаса (подпоручику артиллерии в запасе. — В.К.) Лепешинскому. Приказываю вам немедленно принять эшелон золота для сопровождения в Самарский Госбанк. Настоящее распоряжение отдается в порядке военного приказа. Военный министр Комуча Лебедев (дата) ”.

Я подписался и просил разрешения съездить домой за вещами. Лебедев отказал и приказал получить дорожные вещи через посыльного. Когда я получил накладные, прочие документы и командировочные деньги, представители командования осматривали кладовые, наблюдали за начавшейся погрузкой золота на трамвайные вагоны и установили охрану из прибывшей какой-то части.

Когда погрузка золота была в разгаре, они увезли меня на пристань и приказали осмотреть и приготовить трюм парохода по погрузке золота. Названия парохода я не помню — на нем помещался штаб речной флотилии белых. Золото на пароходе должен был мне сдать счетчик т. Миронов, который следовал с вагонами трамвая и должен был ехать дальше в Самару. Осмотрев трюм и убедившись, что все люки надежно закрыты, я долго ждал прибытия трамвайных вагонов».

Но трамваи все не шли. Оказалось, что в Адмиралтейской слободе вагон, в котором следовал счетчик Миронов, обстреляла пушка красных (осталось невыясненным, с речной батареи на барже или с курсировавшего по берегу бронепоезда «Свободная Россия»), и электротранспорт ретировался в банк.

Пришлось администрации банка 13 августа 1918 года командовать перегрузкой ценностей на автомобиль, а чешские военные под покровом темноты вечером того же дня угрозами погнали людей другой дорогой обратно к пристаням.

Кроме обстрела случилась еще одна неприятность: когда грузчики разгружали трамвайный вагон № 106, из мешка выпала золотая пятирублевая монета. По банковским правилам был составлен акт, вскрыт мешок, проверена сохранность четырех солдатских вещмешков внутри большого продырявившегося мешка. На все это требовалось дополнительные время и нервы.

Лепешинский сопоставил количество принятых на борт мешков с числом, указанным в накладной, и обнаружил огромную недостачу. «Я просил командование доставить меня в банк, чтобы получить в накладной исправление. Под охраной на автомобиле я был доставлен в банк, где началась обратная разгрузка золота из возвратившихся вагонов, по сверке принятого мною золота и возвращенного в накладной было сделано исправление, и я был доставлен на пароход», — вспоминал банковский служащий. В конце концов, судя по сопроводительному акту, на борт баржи «Марс» удалось погрузить и отправить обратно в Самару из планировавшихся 1917 мешков с золотой монетой всего лишь часть от этой суммы. Но какую?

В Национальном архиве Республики Татарстан сохранились два варианта итогового документа. Один называется «В САМАРСКУЮ КОНТОРУ № 11639». Другой вариант называется просто «Акт». Почти во всем они дублируют друг друга. Но есть и отличия. Первый гласит: «13 августа 683мешка с золотой монетой, эвакуированной из Самарской Конторы 7июняс.г. на сумму двадцать миллионов четыреста девяносто тысяч (20 490 ООО) рублей».

Другой вариант формулирует иначе: «12 августа 683мешка, заделанных в 643вещев. солдат, мешка с золотой монетой, эвакуированной из Самарской Конторы 7 июня с.г. на сумму двадцать миллионов четыреста девяносто тысяч (20 490 ООО) рублей».

На самом деле противоречия между вариантами нет. 12-го баржа встала под погрузку, 13-го на нее был доставлен отвечающий за груз Лепешинский. И то, что ради сохранности груза одни мешки вкладывались в другие мешки, тоже верно. Отсюда разница в количестве мешков и единство в цене груза.

Однако обращает на себя внимание, что сопроводительного акта об отправке груза с точными цифрами в открытом архиве нет. Позднее мы еще вернемся к этому обстоятельству…

Из первоначально составленных документов следовало, что баржа была загружена той самой монетой и в тех же мешках, что были вывезены красными из Самарской конторы госбанка 2 июня 1918 года, перед входом в город частей чехословацкого легиона.

Судя по документам, вес золотых монет составил 15 864,08 кг. Фактически, из-за обстрелов красных первая пробная баржа отправилась в рискованный рейс, загруженная менее чем на треть от своей грузоподъемности. Снова загадка. Как мы узнаем в следующей главе, сразу за недогруженным транспортом под погрузку встал второй пароход. Но зачем? Если боялись обстрела, зачем подставили второй борт? А если не боялись, то почему не догрузили?

«С рассветом пароход отошел на несколько верст вниз и приткнулся у левого берега. Часов около 10 утра пароход поднялся к пристаням и, не подходя к ним, принял на борт с правого катера один или два тюка с бумажными деньгами, доставленными из Госбанка. После этого пароход вновь спустился к месту… стоянки. С наступлением темноты пароход с потушенными огнями ушел вниз по Волге, миновал Симбирск, прибыл ночью в Самару, — вспоминал Лепешинский. — Какая воинская часть несла караул у золота в пути — не знаю. Один часовой ходил по среднему настилу трюма между мешков с золотом, сложенных рядами по обе стороны трюма; второй часовой стоял на палубе у открытого трапа в трюме, трюм был освещен.

В Самаре прибывший караул был смещен караулом от чешской части. Утром, по прибытию в Самару я явился в Контору госбанка и представил документы на прибывшие ценности».

Золотая афера

Через месяц Лепешинский показывал следователям:

«Бумажные деньги были приняты немедленно: золото отказались принять ввиду того, что в кладовых конторы шел ремонт. Беспокоясь за сохранность золота на пароходе, я обратился к содействию мичмана Ершова, прося его похлопотать перед Госбанком о скорейшем принятии груза. Однако содействие Ершова, несмотря на то, что он был сыном Управляющего Самарской Конторой Госбанка, результатов не имело, и золото пролежало в трюмах парохода долго. Не помню точно сколько, но за это время прибыли из Казани второй и третий эшелоны с ценностями. Второй в пароходе, а третий — (на) какой-то барже, имевшей надпалубные каюты».

Третьим транспортом с золотом был пароход «Александр Невский», вышедший из Казани 16 августа с золотом, доставленным в Казань в мае — июне 1918 года из Московской конторы Народного банка.

Но если прав Лепешинский с задержкой в разгрузке как минимум до 16–17 августа, то вызывает изумление следующий документ, составленный в Самаре:

«1918года августа 14 дня настоящий акт составлен в том, что согласно отношения Казанского Отделения от 12 августа 1918года за № 0987, Самарской Конторой приняты присланные в означенном отношении нижеследующие ценности:

а) золотою монетою 683мешка на 20.490.000 руб.

б) кредитными билетами на 61.317.600 руб.

в) прочими ценностями 15.768.000 руб.

в том числе: 5 % обяз. Гос. К-ва 15.500.000 руб.

размен, марок 60.000 руб.

казнач. знаками 208.000 руб.

Всего 97575 000 руб.

Девяносто семь миллионов пятьсот семьдесят пять тысяч шестьсот рублей.

Означенная сумма превышает сумму, указанную в упомянутом отношении Казанского Отделения на одну тысячу шестьсот (1600) рублей вследствие того, что при пересчете кредитных билетов оказался один лист лишним 40-рублевого достоинства.

Настоящий акт составлен в двух экземплярах, из которых один оставлен в Самарской Конторе, а другой вручен представителю Казанского Отделения пом. бухгалтера Вячеславу Ивановичу Лепешинскому…»