Томас Рид - Черный мустангер Страница 9

- Да, - отвечал Тигровый Хвост твердым голосом. Договор был заключен. Мустангер простился с краснокожим, вскочил на своего мула и крупной рысью направился к корралю, где застал своих товарищей спящими, так как до рассвета было еще далеко.

Солнце было уже высоко, когда Эдуард Торнлей и Ваш Карроль проснулись. Луи Лебар спал еще глубоким сном, когда старый траппер, сбросив с себя одеяло, сел на траву и, потягиваясь, стал громко зевать и кашлять. Это разбудило креола, который вдруг приподнял голову и, опершись на локти, стал испуганно осматриваться кругом, точно человек, которому грозит внезапное нападение врагов. От внимательных глаз Карроля не ускользнуло, конечно, это выражение испуга, и он довольно бесцеремонно спросил:

- Что с вами, Лебар? У вас такое лицо, как у приговоренного к смертной казни, когда его будят утром, чтобы отправить на виселицу.

В глазах у креола сверкнула ненависть, но он сейчас же опустил их под проницательным взором траппера, подозрительно смотревшего на него, и, стараясь казаться совершенно спокойным, ответил:

- О! Ровно ничего, просто-напросто видел скверный сон как раз в ту минуту, когда вы меня разбудили своим кашлем.

Торнлей встал немного раньше и теперь, возвращаясь с речки, где он только что выкупался, с удовольствием поглядывал на загнанных в корраль мустангов, печально топтавшихся на одном месте.

Глава 9

УКРОТИТЕЛИ МУСТАНГОВ

Корраль, как мы говорили, занимал угол долины, окруженный высокими деревьями и скалами и обнесенный, кроме того, прочной изгородью.

- Слушайте, Ваш! - крикнул молодой виргинец еще издали трапперу. - Лошади сегодня выглядят гораздо свежее и сильнее, чем вчера, и нам придется немало повозиться с ними.

- Не бойтесь ничего, мой молодой друг, - отвечал Карроль, пытаясь изобразить на своем лице улыбку. - Мне еще ни разу в жизни не приходилось видеть такой лошади, которую наброшенное на шею лассо не сделало бы покорной. Давайте скорее завтракать, а потом надо будет сразу же приниматься за работу. Нам надо торопиться, если мы хотим помочь полковнику.

Тут его заставил умолкнуть устремленный на него взгляд пылавших, как раскаленные уголья, черных глаз Луи Лебара.

- Как! Вы хотите помогать ему устраивать плантацию? - спросил креол с нескрываемым изумлением. - Мне кажется, что у нас немало и своего дела и что нам нужно прежде всего покончить с укрощением лошадей, чтобы отвести их на продажу. Это будет куда лучше, чем помогать другим строить дома и хижины. У них есть чернокожие рабы, ну пусть они им и строят все, что нужно. А потом знаете, что я вам скажу? Всего больше удивляете меня вы, Ваш Карроль: вы говорили, что ненавидите всех этих эмигрантов, которые заставляют нас уходить все дальше и дальше искать новые места для охоты, а теперь, вдруг, сами хотите помогать им. Откуда такая быстрая и странная перемена?

- Все это так, и я в самом деле говорил одно, а делаю другое, - отвечал Ваш, не стараясь даже оправдываться. - Но, видите ли, в чем дело: у нас в Теннесси вошло в обычай никогда не отказывать в помощи другу, а в особенности на чужой стороне, вот почему мы с Эдуардом и решили помочь этому храброму полковнику. И потом, кто знает? Может быть, в один прекрасный день мы сами будем просить у него убежища и защиты, если команчи и этот проклятый Тигровый Хвост вдруг объявят нам войну, а этого, как вы и сами знаете, можно ждать каждую минуту.

Говоря это, старый траппер в то же время грыз своими прекрасно сохранившимися белыми зубами сухари и ел ножку дикой индейки. Эдуард Торнлей тоже завтракал, но молча, потому что его мысли были заняты Луизианой Дюпрэ, задумчивое лицо которой все время стояло у него перед глазами и грезилось ночью во сне. Лебар тоже больше не заговаривал ни о чем и, как всегда, имел усталый и чем-то сильно озабоченный вид. Карроль, уничтожая индейку и сухари, искоса посматривал на него, стараясь делать это незаметно.

- Послушайте, Ваш, - сказал Торнлей спустя несколько минут, - как вы думаете, годится эта крапчатая лошадь под седло для молодой девушки?

В это время они уже кончили завтракать и все трое стояли у входа в корраль. Ваш, держа в зубах коротенькую трубочку, торопливо наматывал кольцами на правую руку сделанное из тонких сыромятных ремней лассо. Лебар стоял в нескольких шагах от него. Траппер обернулся к своему юному товарищу и, насмешливо улыбаясь, с минуту смотрел на него. Эдуард невольно покраснел и опустил глаза.

- Значит, дело кончено? Вы-таки попались? - спросил Ваш, испуская глубокий вздох. - Будь я проклят, если это неправда, что все женщины знаются с нечистым! И, черт их знает, как они все это быстро и ловко делают! Но вы не тревожьтесь, я вовсе не думаю упрекать вас за это. Девушка с белокурыми волосами и в самом деле самая красивая из всех, каких я только видел; она настоящий ангел, таких и на картинах не часто увидишь. Да, ваша правда, эта лошадь будет самым подходящим подарком для молоденькой барышни.

Говоря это, он в то же время тихонько отодвигал барьер, загораживавший доступ в корраль. Торнлей проскользнул следом за ним, и так как к ним в эту минуту подходил Лебар, он шепотом сказал своему умудренному жизненным опытом товарищу:

- Послушайтесь моего совета, голубчик Ваш, выберите и вы какую-нибудь из лошадей и поймайте ее своим лассо, а потом мы вместе подарим их обеим молодым девушкам. Вы, вероятно, тоже заметили, что у них нет лошадей, и поэтому мы доставим им большое удовольствие.

Ваш кивнул головой в знак согласия, но не сказал ни слова, потому что увидел Лебара. Затем они заботливо задвинули брусья барьера и занялись трудным делом укрощения диких лошадей. Ваш Карроль, как самый искусный из троих укротителей, шел во главе.

- Слушайте, Лебар, - сказал он, обращаясь к последнему, - вы еще не научились хорошо бросать лассо, поэтому оставайтесь здесь, у ворот, вы откроете нам выход, как только мы поймаем лошадей.

- Тем лучше, - отвечал Лебар недовольным тоном, бросая на землю свое лассо, - мне все равно, что делать, а это даже и легче, чем ловить лошадей.

Бродившие по корралю мустанги, завидя приближающихся охотников, подняли головы и с громким ржаньем отбежали в противоположную сторону корраля, где сбились в плотную кучу и, дрожа от страха, ждали своих врагов. Ваш Карроль медленно подходил к табуну, держа в правой руке лассо, и, обернувшись на ходу к следовавшему за ним Торнлею, сказал:

- Теперь старайтесь набросить лассо на вашу пеструю лошадку, а я, прибавил он, улыбаясь, - возьму себе эту, кофейного цвета, с черной головой и черной гривой.

Они были шагах в десяти или в двенадцати от сбившихся в кучу лошадей. Мустангер остановился, сначала откинулся всем корпусом назад, потом выпрямился, взмахнул над головой петлей лассо, и тонкий ремень, точно змея, обвился вокруг шеи лошади. В ту же минуту бросил свое лассо Торнлей и также удачно поймал понравившуюся ему с самого начала лошадь, белую, с маленькими черными, точно крапинки, пятнышками. Вслед за тем они приступили к самому трудному делу - вытащить лошадь из плотно сбившегося в кучу табуна; но через несколько минут и эта задача была благополучно выполнена. То натягивая, то отпуская лассо, они заставили лошадей сначала удалиться от табуна, а затем тем же способом принудили их бежать к воротам; здесь мустангеры вдруг натянули лассо. Лошади остановились, дрожа от страха, и позволили охотникам подойти к ним. Первая часть укрощения была кончена, теперь оставалось только объездить пойманных лошадей, но это уже такое легкое дело, которое мустангеры даже не считают за труд для себя: два часа бешеной скачки - и лошадь становится смирнее ягненка. Лошадь кофейного цвета выдержала испытание, но белая лошадь оказалась нежнее и у самых ворот, как подкошенная, упала на землю, с трудом дыша и от страха, и оттого, что лассо слишком крепко сжимало ее тонкую лебединую шею.

Глава 10

ТИГРОВЫЙ ХВОСТ

Стук топоров, которыми рубили деревья, разбудил дремавшее эхо на берегах реки, орошавшей долину Кросс-Тимберс. Полковник Магоффин и его спутники с раннего утра и до поздней ночи работали не покладая рук, наскоро обтесывая бревна, необходимые для сооружения блокгауза.

В работе принимали участие все мужчины, за исключением Эжена Дюпрэ, не любившего тяжелого физического труда. В данную минуту он занимался чисткой своего охотничьего ружья, ведя в то же время шутливый разговор со своей двоюродной сестрой Теннесси.

Молодая девушка в душе, видимо, вовсе не была недовольна присутствием двоюродного брата, хотя на словах и упрекала его со смехом, что он только изображает из себя человека занятого, будто бы, делом, а на самом деле ничего не делает.

- Вы кончите тем, что испортите ружейные стволы, Эжен, - сказала она. - Вы чистите их с самого завтрака, и, если вы в самом деле хотите принести нам к обеду дикую индейку, вам давным-давно пора отправляться на охоту, мой друг.