Ричард Бёртон - Книга мечей Страница 9

Недавно сэр Р. Шомбург описал один обычай индейцев демагара. Когда мальчика посвящают в юноши, ему дают твердый круглый камень, который он шлифует руками, пока тот не станет гладким; часто мальчик становится мужчиной прежде, чем успевает выполнить это задание. Наблюдатели предположили, что единственный смысл этой традиции в том, чтобы преподать «урок настойчивости, каковое качество, по мнению многих, лучше всего приобретается, когда юноша концентрирует свой ум на вопросах, не приносящих никакой практической пользы».

В более цивилизованные времена нож, как метательный снаряд, занял место камня. Мы знаем, что древние египтяне тренировались на деревянном чурбане, а германские чемпионы, сидя на скамьях, вели дуэли путем метания друг в друга трех ножей, которые следовало отбить щитом. Современные испанцы с детства начинали учиться искусству метания ножа-кучильо или фальчиона [37].

«Жнецы» Римской Кампании, будучи просто цивилизованными варварами, тоже «метали» серп с удивительной точностью.

Обычай швырять камни в конце концов не мог не привести к изобретению пращи, которая, как пишет Меррик в «Критическом исследовании древнего оружия» (1842), является «самым ранним и самым простым оружием античности». В самой грубой форме это пастушеское оружие использовалось только на открытых пространствах и представляло собой шар и шнур; позже последовали различные усложнения в виде струнных или ременных — пращей. Последняя — раздвоенная палка, задерживавшая камень до момента собственно броска, могла представлять собой как раз примитивное оружие: Лепсий показывает египтянина, у которого в руках была такая праща, а рядом — куча запасных камней. Нильсон предположил, что Давид был вооружен именно так, когда Голиаф обратился к нему со словами: «Я что, собака тебе, чтобы ты шел ко мне с ремнем?» — то есть пастушеская принадлежность, превращенная в пращу. И именно в этой форме она просуществовала дольше всего, как римская «fustibulus», искаженная в наше время до «фустибулы»: последняя, со своей деревянной рукояткой, использовалась в Европе в XII веке и применялась для метания ручных гранат вплоть до века XVI. Простейший шар на шнуре, известный еще в Древнем Египте, все еще сохранился в виде боласов южноамериканских гаучо. В то же время был изобретен и еще один метательный снаряд — метательная дубинка и ее модификация — бумеранг, о котором я еще скажу. А использование гибкости и упругости, ныне хорошо известное, привело к изобретению лука и стрел [38].

Это изобретение, следующее по важности за умением разводить и поддерживать огонь (хотя и очень сильно от него отстающее), стало первым принципиальным отличием оружия человека от оружия животного. Нильсон и многие другие придерживались мнения, что это изобретение инстинктивно и свойственно всем народам; и мы не должны удивляться, что его приписывают полубогам — Нимроду, Скифу [39], сыну Юпитера, или Персу, сыну Персея [40].

Появление метательного оружия наконец-то количественно, если не качественно, разделило человека и зверя и сыграло, наверное, наиболее заметную роль из всех видов оружия в анналах человечества. От него произошла греческая гастрафега, римская аркибалиста (арбалет) [41], баллиста и арбласта (огромные луки, предназначенные для метания больших дротиков), катапульта, скорпион, онагр и другие замечательные виды классической артиллерии [42], которые предшествовали «дешевому и отвратительному» изобретению — химической взрывчатке.

Вот что можно сказать о камне, взятом в руку, как о предшественике метательных снарядов и науки баллистики. Зажатый в кулаке, он давал удару момент, вес, скорость, силу и ударную мощь. В этом случае он выступает предшественником дубинки, прямой и изогнутой, боевого цепа, морнингстара, кропила и всего куста оружия схожего толка, которое добавило руке человека еще один, самый сильный, сустав.

Дубинки, целью которых обычно является голова — в отличие от копий, которые обычно направляются в тело, легко сделать, вырвав с корнем молодое прямое деревце или отломав сук от ствола и оборвав с него веточки и листья. На дубинках из Австралии (континента, который мы так любим за присущие ему оригинальные формы) основания сучков, от ходящих от ствола дубинки, не удаляют и расщепляют, а специально оставляют, чтобы они служили шипами; более того, для остановки или отбивания оружия противника дубинка была превращена в булаву с утолщением на конце. Действительно, утолщение, шар, шишка или шляпка древесного гриба были родоначальниками австралийского щита. Следующим шагом было обматывание оружия тряпками и поджигание его; снабжение его кремневыми ножами, ракушками и прочими зубцами для превращения еще и в режущий инструмент, помимо ударно-дробящего; и в этом и есть одно из множества начал меча и его производных, кинжала и ножа. Заостренная на одном конце, дубинка могла стать пикой и копьем, шпагой и пальстабом, дротиком, метательным копьем и ассегаем.

Немало авторитетов считают, что самыми первыми видами оружия всегда и везде были копье и топор и что топор являлся результатом дальнейшего развития заостренного кельта [43], копье — листообразного или миндалеобразного инструмента. Но это касается, во-первых, лишь стран, где каменный век достиг больших высот в своем развитии [44]; во-вторых — камень в оружие такого рода мог бы превратиться гораздо позже, чем дубинка или заостренная палка.

Геродот, отец древней истории в ее современном виде, ученый-путешественник и великий гений, чья поэма в прозе (ведь она является именно таковой!) оказалась для нас несравнимо более ценной, чем любой из трудов его последователей, описывая скульптуру Сесостриса-Рамсеса в скале, заставляет того держать в правой руке копье (египетское), а в левой — лук (ливийский или эфиопский). Поэтому некоторые авторы трудов по хоплологии приписывают ему мнение, что эти виды оружия — старейшие. Но древние не изучали доисторического человека, пока не стали находить человеческие кости рядом с костями вымерших млекопитающих. Август Цезарь был одним из первых коллекционеров, по мнению Светония: «Сам же, однако… выискивал тщательно вещи примечательной древности и редкости; среди них Capraeis — огромные члены зверей, красивые и большие, которые именуются гигантскими костями и оружием героев».

Император (которого позже так напоминал Наполеон, даже своей манерой носить скрытое оружие [45]) предпочитал эти редкости статуям и картинам. Древние тоже, как и Марко Поло и слишком многие в наши дни, говорили о мире в целом, изучив подробно лишь малую его часть.

Здесь галикарнасец, очевидно, имеет в виду ту эпоху, в которую были сделаны замечательные шаги к родичу обезьян четвертичного периода. Мы должны вернуться к более ранней эпохе. Лукреций, чей проникновенный гений был особенно проницателен, писал, как современный ученый:

Древним оружием людей были руки, ногти и зубы,Камни, а также лесных деревьев обломки и сучья,Пламя затем и огонь, как только узнали их люди.Силы железа, потом и меди были открыты,Но применение меди скорей, чем железа, узнали.

Насколько же освежает великолепная антропология этих язычников после чудо-мифов о сотворении человека, провозглашаемых так называемыми «обновленными» религиями!

С самых ранних времен все без исключения металлы использовались без разделения для оружия защиты и нападения; кроме того, все три эпохи перемешиваются по всем странам и захлестывают одна другую; они скорее сосуществуют, чем сменяют друг друга. Как говорит один современный автор, как три основных цвета радуги, эти три стадии цивилизации отбрасывают друг на друга отсветы; и все же их смену, по крайней мере, в том, что касается Западной Европы [46], кажется, можно достаточно четко определить, как и основной цвет, хотя пропорция спектра может в разных странах быть разной.

И хотя смешение идей, особенно в том, что касается североевропейского меча, и будет создано с отрицанием этой превосходной классификации, я сохраню его, занимаясь отслеживанием развития «белого оружия» в этих весьма условных пределах.

Более того, я должен отметить, что это условное разделение мало того что не имеет абсолютного хронологического значения и не предоставляет никаких датировок, кроме сравнительных, но и является недостаточным. Во время каменного века, а возможно, и до него широко использовались также дерево, кость, зубы и рог; их использование продолжалось еще долго на протяжении и железного века. По всей нижней долине Амазонки, где камень полностью отсутствует, первобытные люди должны были вооружиться чем-то другим. Твердые и тяжелые деревья и в тропических, и в умеренных широтах представляли собой ценный материал, который можно было обрабатывать с помощью одного только огня, без участия металла или даже камня. Рамузио упоминает некое «дерево саго», из которого жители острова Суматра делают короткие копья: один конец его заостряется и обугливается в огне, и, будучи обработанным таким образом, копье это протыкает любую броню гораздо лучше, чем это сделало бы железо.