Владимир Волков - Ратные подвиги древней Руси Страница 93

Королевское войско, подошедшее к местам боев в августе 1633 г., окружило русский лагерь под Смоленском линией своих укреплений. Позже оно было усилено приходом 20-тысячной запорожской армии под командованием гетмана Тимофея Арандоренко. Полякам и запорожцам не удалось с ходу разбить стоявшую под городом армию Шеина, однако она оказалась полностью блокированной поляками. В течении четырех месяцев, будучи отрезанными от своих баз снабжения, русские войска отбивали атаки королевских войск. 15 февраля 1634 года, не имея никакой связи с Москвой, под нажимом немцев-полковников, М. Б. Шеин вынужден был согласиться начать переговоры с поляками об условиях «почетной» капитуляции. По условиям заключенного между русскими воеводами и гетманом Христофором (Криштофом) Радзивиллом договора, подписанного в королевском лагере 21 февраля 1634 г., русские войска с личным оружием, но без артиллерии, запасов и снаряжения, беспрепятственно отступили к границе. Самым тяжелым условием соглашения стало вынужденное согласие Шеина выдать полякам всех перешедших на его сторону перебежчиков. В дальнейшем именно этот пункт договора, заключенного главным русским воеводой без согласия Москвы, сыграл решающую роль в его судьбе.[32]

О потерях армии Шеина, свидетельствуют следующие данные: численность ушедших с ним из-под Смоленска воинов равнялась 8056 человек, оставшихся на излечении в русском лагере больных и раненых воинов оказалось 2004 человека. По условиям соглашения, после излечения они должны были вернуться в Россию. Из 2140 иностранных солдат, остававшихся в составе русского войска, около половины тогда же перешло на службу к полякам.

Тяжелое положение главной русской армии под Смоленском вынудило московское правительство срочно приступить к формированию резервной рати, во главе которой были поставлены известные военачальники князь Д. М. Черкасский и князь Д. М. Пожарский. Костяк войска составил государев «двор» и отряды городовых дворян, спешно переброшенные в Можайск. Однако в боях с поляками эта армия не участвовала. По-видимому, правительство просто побоялось лишиться своей последней защиты. Русские войска на других участках фронта также были скованы наступлением значительных сил неприятельской армии. Так, в январе 1634 г. под Себеж пришли полковники Лузгиня и Муравицкий, имевшие под своей командой 2300 гусар и черкас. По сообщению языков, противник собирался продолжить наступление в направлении Опочки, Великих Лук и Невля. Действительно, в начале весны 1634 г. отряды полковника Муравицкого приходили под Великие Луки. 29 марта русские войска атаковали неприятеля. Бой продолжался «с утра до раннего вечера». Потерпев поражение, «польские и литовские люди бежали». Преследовали их на протяжении 5 верст. После этой неудачи полковник Муравицкий прорвался в Невельский уезд, был настигнут там, «бою не дал» и ушел «за рубеж к Озерищам». В мае невельский воевода Никифор Плещеев посылал свои отряды на Озерище. В бою под этим городом литовцы потерпели поражение, укрылись в городе, победители захватили «стада конские и всякую животину» и «отогнали» их на свою сторону.

Ситуация на западном направлении также стабилизировалась. После победы под Смоленском главная польская армия попыталась двинуться на территорию Московского государства, но была остановлена героической защитой гарнизона города-крепости Белая, численностью немногим более 1000 человек. Поляки попытались взорвать укрепления Белой с помощью подземной мины, однако горокопы не смогли точно проложить галерею и при взрыве фугаса, нисколько не повредившего крепостных сооружений, погибло 100 польских пехотинцев. Вслед за этим, во время вылазки русским удалось ранить самого короля. Всего в боях под городом противник потерял не менее 4 тыс. человек. Неожиданная неудача королевских войск, сказавшаяся на военной славе короля Владислава, вынудила польское правительство прекратить военные действия и начать мирные переговоры с Россией.

В феврале из Москвы под Смоленск был направлен гонец Артемий Агибалов с предложением «съехотца о миру и полониками розменитца на обе стороны». Польская сторона достаточно благосклонно встретила русские предложения. Вместе с Артемием Агибаловым в Москву был направлен пан Миколай Воронец (Вороновский). В ходе предварительных консультаций стороны договорились начать переговоры, на которых Московское государство представляли боярин Федор Иванович Шереметев, окольничий князь Алексей Михайлович Львов, окольничий Степан Матвеевич Проестев и дьяки Григорий Нечаев и Василий Сергеев. Первые посольские съезды произошли в начале весны 1634 г., к началу июня польским и русским представителям удалось согласовать наиболее спорные условия будущего договора.

4 июня 1634 года между представителями Московского государства и польскими комиссарами — коронным канцлером Якубом Задзиком (Жадзиком) и литовским гетманом Христофором Радзивиллом — был подписан Поляновский мир. Согласно условиям этого соглашения, заключенного в селе Семлево на пограничной реке Поляновке (между Вязьмою и Дорогобужем), России возвращался город Серпейск с небольшой округой, границы которой были определены на межевом съезде 1637 г. Поляки обязались передать Москве крестоцеловальную запись русских бояр избранному в 1610 году царем польскому королевичу Владиславу, ставшему теперь королем Речи Посполитой. Нуждаясь в деньгах, он за 20 тысяч рублей отказался от титула «государя всея Руси». Уступая настойчивым требованиям русских послов, поляки согласились вернуть в Россию тело плененного и замученного ими московского царя Василия Ивановича Шуйского.

5. Военные действия на южных «украйнах» Московского государства в 1630–1640-х гг

После произошедшего в 1618–1630-х гг. непродолжительного спада напряженности в отношениях Москвы и Крыма, когда силы ханства были отвлечены участием в экспедициях Турции против Польско-Литовского государства, южнорусская граница вновь стала объектом ожесточенных крымских и ногайских нападений. Между тем, затишье на степных «украйнах» усыпило бдительность московского правительства, усилия которого были направлены на подготовку военной кампании против Речи Посполитой, с целью возвращения потерянных в годы Смутного времени смоленских и северских земель. Издавна существовавшая на юге система оборонительных укреплений (Большая засечная черта; чаще именуемая просто «Черта») оказалась разрушенной во время татарских нашествий 1607–1617 гг. К сожалению, правительство не использовало наступившей затем мирной передышки для восстановления засек и других укреплений вдоль южных границ. Эпизодическое восстановление отдельных участков Черты, происходившее, как правило, после внезапных набегов татарских охотников за полоном, серьезно улучшить оборону границы не могло. До середины 30-х гг. XVII в. на крымской «украйне» не было поставлено ни одного нового «жилого» города, для немногочисленных отрядов, выступавших в конце весны в степь строились лишь небольшие «стоялые» остроги. Происходило сокращение числа высылавшихся в степь сторож, маршруты их следования ограничивались ближними подступами к русской границе. Восстановление Белгородской крепости, сожженной черкасами под командованием князя Лыки Лубенского в 1612 г. произошло в 1613 г., когда татарские и ногайские отряды продолжали разорять русские уезды и укрепление границы считалось одним из первостепенных дел. В 1630 г. была отремонтирована и усилена Белгородская крепость, благодаря чему ее гарнизон в июне 1633 г. смог отразить нападение 5-тысячного черкасского войска полковника Якова Острянина, взявшего и уничтожившего до этого город Валуйку. Служилых людей на южном рубеже не хватало. Многие из находящихся здесь крепостей подверглись в Смутное время разорению и запустели. В Туле в 1616 г. находилось всего 50 стрельцов, в Калуге их не осталось вовсе. Чтобы укрепить оборону этих крупных крепостей, правительству пришлось срочно направлять туда московских стрельцов (300 в Калугу и 200 в Тулу). В 1622 г. власти пытались вернуть «всяких жилецких людей, стрельцов и казаков, пушкарей и затинщиков» в Ряжск, покинутый своими защитниками после нападения Лисовского еще при царе Василии Шуйском.

Первые татарские и ногайские атаки, начавшиеся в апреле 1631 г., показали слабость обороны русской степной границы. Еще более опасным стало крымское нападение, совершенное летом 1632 г., вопреки воле султана Мурада IV, в 1627 г. заключившего с Россией направленный против Польши союз. Серьезность положения усугублялась уходом значительной части донского, яицкого и терского казачества в Смоленский поход. В конце апреля — начале мая передовые татарские отряды вступили в русские пределы сразу с трех направлений — Калмиусским, Изюмским и Муравским шляхами. Основное крымское войско мурз Салмаша и Девлет-Гази, под командой которых находилось 20 тыс. человек, в июле 1632 г. перешло реку Северский Донец и начало воевать Ливенский, Карачевский, Курский, Елецкий, Белгородский, Оскольский, Орловский, Мценский, Донковский, Сапожковский, Веневский, Воронежский, Лебедянский, Пронский, Михайловский, Ряжский, Каширский, Печерниковский уезды и Верхоценскую волость. Бои с татарскими отрядами шли под Новосилем, Мценском, Лебедянью и другими русскими городами. Противник настолько осмелел, что, вопреки обычной тактике обхода русских крепостей, в конце августа 1632 г. попытался овладеть городом Лебедянью. По донесению местного воеводы Ивана Скорнякова-Писарева, «Августа ж в 28 д[ень] <…> пришли воинские люди татарове к Лебедяни и розделясь со всех сторон, человек с тысячу, и приступали к посаду и бой был со второго часа и до вечерни <…> татар от посада отбили, и посада и слобод жечь не дали; и на том бою взяли татарина жива, а иных татар перебили и переранили, и бежь, которые бежали из Елецкого и из Лебедянского уездов к городу к Лебедяни многих людей отбили ж».