Джеффри Хоскинг - Россия и русские. Книга 1 Страница 95

На протяжении столетий Средняя Азия была крупным центром исламского образования. Ученые, получившие образование в учебных заведениях региона, путешествовали по всему мусульманскому миру. Они внесли значительный вклад в философию, юриспруденцию и науку. Ибн Сина (Авиценна), великий ученый XI в., последователь Аристотеля, был родом из Бухары.

Административная раздробленность и упадок мировой торговли в XVI в. подорвали экономические основы, на которых держалась эта культура. Кроме того, в Иране доминирующей религией стал шиизм, а русские постепенно оккупировали Волгу и прилегающие к ней степи. Среднеазиатский ислам стал изолированным и провинциальным. Для верующих этого региона даже традиционное паломничество в Мекку стало затруднительным2.

Кочевые народы были менее восприимчивы к исламу. Большинство кочевников оставались шаманистами. Они поклонялись богу неба Тенгри и почитали святые места, связанные с их предками, или обожествляли природу: рощи, родники, камни.

Ислам в эти места принесли миссионеры суфи, исповедовавшие суфизм. Суфи кочевали от одного племени к другому, приспосабливаясь к кочевому образу жизни. Завоевывая симпатии племенных вождей, суфи распространяли свою веру. Суфийские шейхи играли большую роль в укреплении власти местных ханов. Суфи наделяли шейхов аурой божественного избрания и помогали организовывать народ на поддержку властей.

Взамен суфи получали лучшие земли и другую собственность, поэтому суфийские благотворительные общества — ваафы — могли распределять социальные блага в значительных размерах.

В отдаленных областях вплоть до XVIII в. ислам не имел реального влияния. Многие племена и поселения имели свою собственную религию. Исханы, местные религиозные лидеры, были хранителями племенных обычаев и легенд, в которых слышались отголоски шаманизма. Исханы проводили молитвы и обряды, давали наставления и успокоение соплеменникам3.

Интерес России к Средней Азии проявился в конце XVI в., когда между Тобольском и Бухарой был установлен караванный торговый путь. В 1730–1734 гг. Малая и Средняя Орда, две крупные казахские племенные конфедерации, признали российское владычество. Генерал-губернатор Оренбурга на этом этапе не вмешивался во внутренние дела казахов. Он использовал свою власть, для того чтобы сохранять мир на зыбких российских границах.

В начале XIX в. хан Коканда решил объединить Среднюю Азию. Он посылал войска кочевников разрушать караванные пути. Русские вынуждены были защищаться. Российские армейские подразделения углубились в степь, где были построены новые крепости. Русские начали привлекать на свою сторону вождей племен. В то время в степи были заложены города Кокчетав и Акмолинск. К 1850 г. Россия располагала линией пограничных укреплений, протянувшейся от Южного Урала до Алма-Аты.

У России был еще один повод для укрепления своих позиций в среднеазиатском регионе. Наряду с другой стремительно растущей империей, Британией, она быстро увеличивала свои территории в Азии. Между двумя державами образовался огромный и неопределенный вакуум власти. Правительства обеих стран были обеспокоены неустойчивостью своего владычества над многочисленными неуправляемыми азиатскими народами. Появление серьезного соперника в регионе могло привести к неожиданному развалу империи.

В 1840 г. британцы аннексировали Синд и Пенджаб и начали посылать коммерческие, дипломатические и военные миссии в Афганистан. Премьер-министр Великобритании выступил в палате общин со следующим заявлением: «Какими бы ни были принципы, регулирующие поведение цивилизованных наций, вступая в контакт с варварами, необходимо придерживаться абсолютно другой линии поведения»4.

В своем заявлении британский премьер-министр подразумевал, что в Азии джентльменские соглашения невозможны. В момент кризиса необходимо показать свою силу и установить твердую власть.

Русский премьер-министр Горчаков выразил ту же точку зрения несколько иначе: «Положение России в Средней Азии… одинаково с положением всех образованных государств, которые приходят в соприкосновение с народами полудикими, бродячими, без твердой общественной организации. В подобном случае интересы безопасности границ и торговых сношений всегда требуют, чтобы более образованное государство имело известную власть над соседями, которых дикие и буйные нравы делают весьма неудобными. Оно начинает прежде всего с обуздания набегов и грабительств. Дабы положить им предел, оно бывает вынуждено привести соседние народы к более или менее близкому подчинению»5.

О том, какую силу необходимо было применять России в Средней Азии, новый наместник на Кавказе князь Барятинский писал так: «Англия сильна золотом. У России мало золота, поэтому она продемонстрирует силу оружия»6.

Однако делать это планомерно и систематически было трудно. Расстояние между Средней Азией и Санкт-Петербургом было настолько велико, что инструкции императора достигали своего назначения только через два или три месяца. Инициатива принятия решений во время кризисов была возложена на генералов и проконсулов. Они были уполномочены расширять «миссии и экспедиции» до полномасштабных военных вторжений.

Генерал Михаил Черняев, местный военный начальник, и генерал-губернатор Оренбурга Н.А. Крыжановский были честолюбивы и соперничали друг с другом. В 1864 г. Черняев в ответ на волнения местного населения захватил крупные торговые города Чимкент и Ташкент. Крыжановский, возможно, из зависти упрекнул его в превышении полномочий, но политику применения силы он оправдывал: «Настала пора прекратить потворствовать нашим слабым соседям, ханам Хивинскому и Кокандскому, а также эмиру Бухарскому. Мы должны заставить их принять наши правила игры. В Средней Азии мы одни должны быть хозяевами, вместе с нами туда придет цивилизация, и жизнь этих несчастливых отпрысков человеческой расы улучшится»7.

Военный министр Михаил Милютин довольно вяло отреагировал на факт подавления волнений в Азии: «Генерал Черняев доложил мне об уже состоявшемся факте. Теперь я вынужден либо подтвердить меры, полностью несовместимые с нашими главными задачами, либо отменить эти меры, что нанесет непоправимый ущерб престижу нашей власти»8.

Черняев в конце концов был отстранен от должности, но он изменил курс российской политики в Азии или по крайней мере ускорил эти перемены. Это вызвало бурю восторгов в России.

Преемники Черняева продолжили его политику. Хан Коканда принял русские условия мира. Они включали безопасность русских купцов, торговавших на территории ханства, и компенсацию их потерь в случае нападений на них.

Хивинское и Бухарское ханства стали русскими протекторатами, хотя номинально оставались самостоятельными. После восстания 1876 г. Коканд потерял статус ханства. Оставшиеся туркменские племена были подчинены в ближайшие годы, но перед этим, в 1879 г., в битве с туркменами под Геок-Тепе русская армия понесла серьезные потери. В ответ генерал Скобелев, герой недавней балканской кампании, в 1881 г. вырезал почти все мужское население крепости Денгил-Тепе.

Как и на Кавказе, в Азии Россия с самого начала прибегла к силовым методам, явно давая понять, кто здесь хозяин. Скобелев объяснял это так: «В Азии продолжительность мира находится в прямой зависимости от физического истребления врага. Сражайтесь отчаянно до тех пор, пока сопротивление не будет подавлено. Затем четко установите дистанцию отношений, прекратите кровопролитие и будьте добры и гуманны с поверженным врагом».

Американец, посетивший Среднюю Азию в тот период, оставил нам подтверждение этой политики: «Довольно странно, но мусульмане отзывались о русском императоре самым лучшим образом. Поведение генерала Черняева произвело на них самое благоприятное впечатление. С тех пор местное население ни разу не выступило против своих завоевателей»9.

Русские не собирались в то время делать Среднюю Азию полноценным субъектом империи. Ее жителей называли инородцами. Средняя Азия стала колонией в более или менее полном смысле этого слова. Она была географически отрезана от метрополии пустыней и степью, имела более низкий социально-экономический и культурный уровень. Для промышленности России она являлась источником сырья, в основном хлопка. В то же время освоение огромных азиатских территорий и несколько миллионов мусульманского населения усилили у России ощущение себя не только европейской, но и азиатской страной10.

Для надзора за вновь завоеванными территориями было образовано Туркестанское генерал-губернаторство. Его возглавил генерал К.П. Кауфман, ранее участвовавший в военной администрации Польши.

Сначала русская администрация не вмешивалась во внутренние дела местного населения. Однако дальнейшая интеграция среднеазиатских земель в российскую экономику привела к значительным переменам в религии, обычаях и правовой системе местного населения. В оазисах продолжалось интенсивное выращивание хлопка. Это требовало развития оросительных систем, строительства новых текстильных фабрик и железных дорог. Для этих объектов была необходима квалифицированная рабочая сила из России.