Джон Норвич - Срединное море. История Средиземноморья Страница 96

Когда 22 сентября Лала Мустафа отплыл домой, он взял с собой в качестве трофеев головы главных жертв и кожу Маркантонио Брагадина, которые с гордостью преподнес султану. Что стало с головами, неизвестно, но девять лет спустя один из тех, кто пережил осаду, некий Джироламо Полидоро, сумел выкрасть кожу из константинопольского Арсенала и возвратил сыновьям Брагадина, которые поместили ее в церкви Сан-Грегорио в Венеции. Оттуда в 1596 г. она была перенесена в церковь Сан-Джованни и Сан-Паоло, где в южном приделе близ западных врат ее поместили в нишу прямо за урной, которая составляет часть посвященного герою мемориала.

24 ноября 1961 г., с согласия прямых потомков Брагадина, нишу открыли. Оказалось, что в ней находится свинцовый гроб с несколькими кусками потемневшей человеческой кожи.

Глава XVII

ЛЕПАНТО И ИСПАНСКИЙ ЗАГОВОР

Неудача экспедиции, отправленной на Кипр, стала большим ударом и унижением и для Венеции, и для папства, однако уже шли переговоры насчет более прочного и эффективного союза. Главным поборником этой новой инициативы явился папа. Пий V долго и упорно думал о турецкой угрозе и понял, что в любом случае главное препятствие для установления подлинного взаимопонимания между Венецией и Испанией состояло в том, что Венеция рассматривала проблему с точки зрения безопасности своих колоний в Леванте, тогда как Испанию гораздо больше беспокоила угроза, которую мавританские вассалы султана создавали для ее собственных колоний в Северной Африке. Поэтому он заключил, что главная цель христиан должна состоять в восстановлении контроля над Центральным Средиземноморьем: требовалось отрезать территории, принадлежавшие султану в Африке, от его европейских и азиатских владений и, таким образом, фактически разделить его империю на две части. Соответственно в 1570 г. он созвал собрание, дабы набросать хартию новой Священной лиги, и в течение последующих месяцев — терпеливо приводя нужные аргументы и с активной помощью венецианцев — наконец одолел короля Филиппа.

Итоговый договор был официально оглашен 25 мая 1571 г. в соборе Святого Петра. Он должен был быть долгосрочным; речь в нем шла как о наступательной, так и об оборонительной стратегии, причем направленной не только против турок-османов, но также и против их вассалов мавров и единоверцев, обитавших вдоль побережья Северной Африки. Подписавшие договор государства — Испания, Венеция и папа (для императора и французского короля оставалась возможность присоединиться к ним, коли они того пожелают) — должны были совместными усилиями оборудовать 200 галер, 100 транспортных судов, подготовить 50 000 пехотинцев и 4500 кавалеристов, а также артиллерию и снаряжение в необходимом количестве. Силы их должны были собираться каждый год (самое позднее в апреле), дабы участвовать в летней кампании там, где сочтут нужным. Каждую осень в Риме должны были проводиться совещания, чтобы определиться с деятельностью на следующий год. Если на Испанию совершится нападение, то Венеция должна будет прийти ей на помощь, и наоборот; обе страны обязуются защищать папскую территорию всеми доступными им силами. Вся борьба будет вестись под знаменами лиги; важные решения будут приниматься большинством при голосовании, в котором станут принимать участие трое командующих: Себастьяно Вьенер от Венеции, Маркантонио Колонна от имени папских сил и капитан-генерал объединенного флота, единокровный брат короля, дон Хуан Австрийский от Испании.

Дон Хуан был незаконным сыном Карла V от немецкой дамы по имени Барбара Бломберг. Двадцатишестилетний, исключительно привлекательной внешности и прирожденный лидер, он уже успел прославиться — или приобрести некоторую известность — в недавние годы, подавив крупное восстание морисков в Испании. Венецианцы выразили удовлетворение по поводу его назначения; возможно, они действительно были рады, так как в первый момент выбор короля (по счастью, затем он передумал) пал на Джан Андреа Дориа. Но они радовались бы куда меньше, если бы знали, что Филипп, подозревавший, что молодой принц храбр, но ему недостает рассудительности, приказал ему ни в коем случае не давать бой, если Дориа не выразит на то согласия.

Хотя, очевидно, было слишком поздно, чтобы действовать в соответствии с расписанием, упомянутым в договоре; союзники договорились, что нельзя упускать случая предпринять какие-либо действия летом 1571 г. и что силы для проведения кампании в первый год с момента подписания договора должны как можно скорее собраться в Мессине, откуда им предстоит отплыть на поиски османского флота. К началу августа все они прибыли на место, и дон Хуан объявил, в каком порядке предстоит плыть. Сам он, вместе с Вьенером и Колонна, возьмет 64 галеры и займет центр. Правое крыло — 54 галеры — поступает в распоряжение Дориа; левое — 53 — в распоряжение венецианца Агустино Барбариго. Вдобавок предполагался небольшой авангард из восьми галер и арьергард из шести, соответственно поступавшие в распоряжение дона Хуана де Кардона и маркиза Санта Крус. Каждой группе следовало придать по шесть галеасов. Галеоны и тяжелые транспорты, которые, не будучи снабжены веслами подобно галерам, обладали куда меньшей маневренностью и должны были составить отдельный конвой.[229]

Турки, расхрабрившиеся после падения Фамагусты и отбытия практически всего венецианского флота из Мессины, к этому моменту ввели в Адриатику значительные силы; их высадки на Корфу и на побережье Далмации пробудили у венецианцев растущие опасения насчет внезапного вторжения: в этом случае город оказался бы практически беззащитен. Однако при приближении объединенного флота турки быстро отошли к своим базам в Греции: им не хотелось оказаться блокированными врагом со всех сторон в узком море. В итоге случилось так, что они отплыли 6 октября с Лепанто (современного Навпактоса в Патрасском заливе), чтобы встретить продвигающийся вперед флот христиан.

Христиане были в боевом настроении. За два дня, близ Кефалонии, они услышали о падении Фамагусты и, что произвело на них особое впечатление, о смерти Маркантонио Брагадина; в их сердцах закипели ярость и гнев. В тот же день, однако, произошел инцидент, который едва не обернулся катастрофой. Испанский офицер и несколько человек с галеры Себастьяно Веньера оскорбили венецианцев, и в последовавшей драке кое-кто из них погиб. Веньер, не посоветовавшись ни с кем, по своей инициативе повесил всех участников на топе мачты. Когда об этом сообщили дону Хуану, он впал в ярость и распорядился арестовать капитана; если бы этот приказ был исполнен, то в результате, весьма вероятно, во флоте произошел бы раскол. К счастью, мудрые советы — возможно, поданные Колонна — перевесили, и принца убедили отменить приказ, но он так и не простил Веньера. Отныне взаимодействие с венецианским контингентом дон Хуан осуществлял, обращаясь к заместителю командующего.

Флоты встретились на рассвете 7 октября на расстоянии одной-двух миль от мыса Скрофа при входе в залив Патрас. Галеоны еще не прибыли, но дон Хуан был решительно настроен тут же начать битву. Лишь слегка изменив боевой порядок — Барбариго и Дориа получили каждый еще по десять галер, — он приказал своим кораблям выстроиться для атаки и устремился вперед. Турки ожидали его; их флот, практически равный по численности христианскому, образовывал гигантский полумесяц, протянувшийся от одного берега залива до другого. Адмирал Али-паша командовал стоявшей в центре эскадрой численностью 87 галер; справа находился Мехмед Саулак, правитель Александрии, с 54 галерами; слева от него, напротив Дориа — Ульдж-Али с 61 кораблем.

Битва началась примерно в половине одиннадцатого утра на северном фланге, где левое крыло дона Хуана под командованием Барбариго вступило в схватку с правым крылом Али, предводительствуемым Саулаком. Закипел ожесточенный бой; в какой-то момент на флагманский корабль самого Барбариго напало пять турецких судов, одновременно осыпавших его дождем стрел, одна из которых смертельно ранила венецианского адмирала в глаз. Его племянник Марко Контарини принял командование, но через пять минут погиб сам. И все же сражение окончилось полной победой христиан, которые в конце концов сумели оттеснить все правое крыло турок к самому берегу. Османы покинули корабли и пытались спастись среди близлежащих холмов, но венецианцы преследовали их и перебили во время бегства. Саулака взяли в плен, однако он был серьезно ранен и протянул недолго.

Теперь главные события происходили в центре. Там в одиннадцать часов или около того галеры дона Хуана, продвигавшиеся, выстроившись в линию, сблизились с судами Али-паши, и два флагманских корабля устремились прямо друг на друга. Они встретились и сцепились между собой; по обе стороны от них с другими галерами произошло то же самое. Все суда одновременно сближались к середине, пока между ними не стало видно моря. Люди прыгали и карабкались с корабля на корабль, сражаясь врукопашную с мечами, абордажными саблями и ятаганами. Дважды отборное войско Али, состоявшее из четырехсот янычар, устремлялось на борт «Реала» — флагманского корабля дона Хуана; трижды испанцы атаковали в ответ (в последний раз — под мощным огневым прикрытием, организованным Колонна, который только что вывел из строя галеру Пертау Паши, заместителя Али). Именно тогда, при третьей атаке, Али поразило в голову пушечное ядро. Не успел он упасть, как его голову отсек солдат из Малаги, надел на пику и, подняв, начал размахивать ею, воодушевляя своих товарищей. Когда турецкий адмирал погиб, а флагманский корабль оказался захвачен, османы быстро пали духом. Многие из их кораблей были уничтожены, пока шла рукопашная схватка; те, которые удалось вывести с места боя, повернули и, спасаясь, поспешно удалились.