Журнал - Критическая Масса, 2006, № 1 Страница 10

Марина . Я завидую тебе. Я стала очень завистливой. Я завидую булочнику и той женщине, что живет напротив в домике с зеленой калиткой. Перед ней кажется, что зависть — это единственное сильное чувство, которое во мне осталось.

Слепой. Ты преувеличиваешь. Я слышал ваш разговор и понял, что ты по-прежнему такая же, как была.

Марина.Какая?

Слепой.Глупая и романтичная.

Марина (смеется ). Ха-ха-ха! Я перестала быть романтичной с тех пор, как начались эти войны. Может быть, я стараюсь еще сохранить свой прежний имидж, но на самом деле это только внешнее.

Слепой.Ты обманываешь себя.

Марина. Давай не будем об этом говорить. Мне неприятно.

Слепой.Хорошо. А ты не помнишь, про меня кто-нибудь спрашивал?

Марина. Я знаю, что ты хочешь услышать. Да, он вспоминал о тебе. Он вспоминал о тебе до самого последнего момента. Он погиб в прошлом году. Один из самолетов, который возвращался после бомбардировки на свою базу с частью неиспользованных бомб, потерял управление и упал на его дом. (Уходит за панель. ) На этом месте до сих пор огромная яма. Теперь в нее сваливают мусор. Потому что мусорные машины перестали ездить. Никто не хочет быть мусорщиком. Все хотят быть самими собой.

Слепой.Марина, вы до сих пор такая юная!

Марина. Это потому, что рядом со мной Соня. Она позволяет до сих пор мне оставаться ребенком. Эти войны состарили ее. Она была замужем за каким-то офицером. Он из тех самодуров, которые пресытились всем на свете и не знают, куда реализовать свою энергию. Она вернулась ко мне вся в порезах. Если бы ты мог увидеть, какие у нее ужасные шрамы на руках. (Слепой выходит из-за панели. ) Она же всегда была такая ласковая и боялась боли. А теперь стала как дикая кошка и требует, чтобы ее мучили и били.

Слепой. Мне тоже боль доставляет наслаждение.

Марина.Вы всегда были похожи. У вас даже улыбка одинаковая — робкая и беспомощная.

Входит Софья. Она очень расстроена и не замечает Слепого. В сердцах бросает пачку акций на пол. Садится в кресло, покусывая пальцы.

Марина. Что случилось?

Софья. Эти акции никому не нужны. Я обошла весь город. Ни одного скупщика или ростовщика. Все уехали мародерствовать в города, которые уже разбомбили. Говорят, что риск того стоит. Вроде бы в некоторых поселениях после бомбежки пускали какой-то ядовитый газ, так что там теперь можно спокойно гулять и не бояться людей.

Марина плачет. Монстр снова появляется в окне.

Слепой. Не надо расстраиваться, всегда можно что-нибудь придумать.

Софья(как бы очнувшись ). Генрих? О, Генрих, наконец-то ты вернулся. (Бросается ему на шею и целует. ) Генрих, как я рада. Почему ты не писал? О, какая я дура! Прости меня, пожалуйста! Я от радости не знаю что говорю.

Генрих, у нас столько всего произошло в это время. Мы обе очень изменились. Я постарела.

Слепой.Я думаю, что вы такие же, как прежде. А из-за акций не нужно расстраиваться. У меня есть деньги, которых хватит на дорогу. (Достает из сумки, которая у него была за плечами, большую пачку денег. )

Марина(вскидывая руки ). Ах, Генрих, откуда у тебя так много денег? На эти деньги мы сможем уехать далеко. Их хватит даже на то, чтобы улететь на самолете куда-нибудь на другой континент. Дорогие мои, как все замечательно! Мы улетим завтра же! К черту этот дом и этот город. Подальше от этого ужасного госпиталя… Ой! (Берется за затылок. )

Софья. Что случилось?

Марина. Что-то сильно кольнуло. У меня уже с утра начала болеть голова, но такого еще никогда не было. Ой, как больно!

Софья помогает Марине лечь на кровать.

Софья. Потерпи. Потерпи, дорогая. Сейчас все обязательно пройдет.

Марина.Нет, это теперь никогда не пройдет. Я знаю, кто-то мне постоянно желает зла. Сегодня утром я опять нашла две булавки. Одна была воткнута в полотенце, а другую я выдавила из тюбика вместе с зубной пастой. Этим булавкам нет числа. Я уже сбилась со счета. Ума не приложу, откуда они берутся. Господи, как болит голова.

Софья.Потерпи, милая. Я сейчас схожу за доктором, и он что-нибудь обязательно сделает, и все будет хорошо.

Марина.Никуда не ходи. Все пройдет. Оставайся дома, а то у меня что-то на душе неспокойно. Ты ведь знаешь, что было в той шкатулке, которую я видела во сне?

Софья.Что?

Марина. Там ведь тоже была булавка. Она торчала из красной шелковой подушки. Такие специально делают, чтобы хранить в них иголки для шитья. Эта подушка была похожа на сердце. На вынутое сердце. Булавка выскочила из нее и впилась мне вначале в руку, потом в плечо, а потом в висок. Я кричала, пыталась заслонить лицо, но это было бесполезно. Мне казалось, что она искрится.

Софья. Да, я помню эту ночь. Ты металась и кричала. Я потом еле смогла успокоить тебя.

Марина.Тогда я подумала, что это признак того, что твой муж вернется и заберет тебя. Но теперь я поняла, что этот сон касался только меня. Ты ведь знаешь, именно начиная с этой ночи у меня стала болеть голова и появились эти булавки.

Софья. Все пройдет. Все пройдет. Ты не волнуйся.

Марина. Я устала. Мне хочется отдохнуть. Давай уедем отсюда. Уедем на море. Последнее, что я хочу увидеть, — это море. Я все детство провела на Балтике. Моя бабка была скандинавкой. Она много курила и купалась на море даже зимой. И заставляла меня целыми днями плескаться в воде и смотреть на гальку.

Звучит глухой выстрел. Монстр вскидывает руки и, запрокинув голову, медленно сползает на землю.

Софья. Опять стреляют.

Марина. Соня, посмотри, мне опять в руку впилась булавка. Посмотри! Я не могу ее вынуть. Помоги же мне! Она втягивается под кожу. Вот еще одна. И еще. Откуда они берутся? Закрой меня. Они сыплются на меня, как дождь.

Свет гаснет.

Марина.Защити меня, Сонечка.

Темно и тихо.

Картина четвертая

Марина лежит в постели. Слепой сидит на краю кровати, поглаживая Маринину руку.

Марина. Ее нет уже третий час.

Слепой. Она вернется.

Марина.Туда идти от нашего дома всего пятнадцать минут. В городе на каждом шагу расставили ловушки. Она может попасть в одну из них.

Слепой. Она задержалась там внутри. Просто ей пришлось немного подождать. Там она в безопасности.

Марина. Я хочу встать.

Слепой.Тебе нельзя сейчас двигаться.

Марина.Что я, инвалидка? Мне хочется сесть.

Слепой . Я принесу тебе еду и постель.

Марина. Отстань. Ты мне надоел. (Встает и, шаркая тапочками, идет к окну. ) Уже совсем стемнело. Вчера ночью я наблюдала за городом с крыши нашего дома. Городское освещение давно запретили, и все пользуются маленькими карманными фонариками. Очень забавно видеть сверху, как снуют между домов эти хилые лучики. Самое страшное время — это вечер. А ночью бродить по городу не страшно. Все боятся друг друга и сидят по домам. Где Соня? Почему она ушла без моего разрешения? До замужества она просто молилась на меня. И без моего слова не могла сделать шага. По-моему, кто-то идет. (Стук в дверь. ) Кто там? Сонечка, это ты? (Молчание и повторный стук. ) Отвечайте же — кто вы? Что вам надо? (Стук в окно. ) Уходите. У меня есть оружие.

Слепой. Марина, не волнуйся. Это какой-нибудь нищий. Нужно бросить монету в окно. Он подберет ее и уйдет. (Подходит к Марине сзади. )

Марина.Это не нищий. Это военный. Слышишь, как стучат его кованые сапоги? (Прижимается к Слепому, который гладит ее по голове. ) Это ходит ее муж. Она может вернуться в любую минуту, и он снова заберет ее от меня.

(Слепой осторожно обхватывает Маринину шею руками и начинает душить.) Несколько мгновений Марина стоит неподвижно, потом пытается вырваться, но это ей не удается, и тело ее обмякает. Слепой поднимает мертвую Марину и относит в постель, накрыв простыней. В это время в окно заглядывал Ангел. Он еще раз стучит по стеклу и взлетает. (Еще долго будет видно, как он летит, неловко поддерживая раненую руку.)

Входит Софья.

Слепой. Наконец-то ты вернулась. Мы тебя уже заждались.

Софья.Как Марина?

Слепой . Она уснула.

Софья.Давно?

Слепой. Нет, несколько минут назад. Она все время металась и звала тебя.

Софья. Тогда пускай спит. Я принесла ей лекарство. Мне показалось, что прошла целая вечность, пока я была в этом госпитале. Меня вначале не хотели туда пускать. Сказали, что я могу напугать больных. А на самом деле я сама едва не лишилась чувств, когда увидела их. Ты знаешь, они все изможденные, худые. И у каждого отсутствует какая-нибудь часть тела. Но самое главное — у всех без исключения побриты головы. Они лежали прямо на полу, на грязных тряпках и сухой траве. И смотрели на меня. И у всех были побриты головы. (Пауза. ) В ожидании лекарства я ходила по залу между этими людьми. Они кашляли, стонали, кто-то дотрагивался до моих ног. Мне захотелось облить их всех бензином и поджечь. Одна женщина протянула ко мне руку и коснулась моего колена. Помню, я вскрикнула и ударила ногой эту женщину по бритому черепу. Я могла бы ее убить, но в этот момент доктор принес мне лекарство. Он посмотрел на женщину, которая, упав на бок, обхватила голову руками, и сказал: «Скоро мы все станем такими». Я спросила: «Почему у них побриты головы?» — «Головы побриты? — переспросил он. — Я не понимаю вас». И ушел. Я схватила пузырек с лекарством и побежала прочь. Всю дорогу я думала о Марине. Я взвесила все варианты и поняла, что она должна умереть. Она слишком хрупкая, нежная, чтобы видеть этот ад. Она не должна жить в этом мире. Она должна умереть. Я слишком люблю ее, чтобы позволить ей жить. Уехать мы уже никогда не сможет. Я ходила продавать акции и узнала, что деньги отменены. Я не стала рассказывать вам об этом. Из города можно улететь на самолете. Но за билет нужно платить золотом, которого у нас никогда не было. (Пауза. )