Альвдис Рутиэн - Bce тайны мира Дж. P. Р. Толкина. Симфония Илуватара Страница 10

Будучи исходно персонажем «Хоббита», Гэндальф представляет собой единственный в творчестве Толкина положительный образ, построенный на скандинавских мифологических представлениях.

Странник в синем

«…ничего не подозревающий Бильбо заметил какого-то старика с большущей палкой в руках, в высокой синей шляпе, в длинном сером плаще. Вокруг шеи старика был обмотан серебристый шарф, скрытый долгой – до пояса – бородой, а на ногах – высокие черные сапоги». Таким предстает Гэндальф на первых страницах «Хоббита», таким же (разве только сапоги не упоминаются) он будет выглядеть во «Властелине Колец». Современному читателю его внешность кажется типичной для волшебника, однако это скорее обратное явление: толкиновский маг превратился в универсальный для современной культуры образ.

Внешность Гэндальфа почти полностью соответствует облику верховного скандинавского бога Одина.

Ho их сходство больше, чем внешнее.

Могущество Одина, покровителя самого воинственного народа Европы, выражается в его сверхчеловеческих качествах. Это означает, что запреты мира людей – не для него, он нарушает основные социальные нормы германского общества, поскольку он – бог, и сильнейший из богов[39]. B «Перебранке Локи» его называют, как нам мягко передают переводчики, «муж женовидный». Ho «женовидность» Одина выражается отнюдь не в пассивных гомосексуальных отношениях, а в том, что он занимается тем, что у германцев присуще исключительно женщинам: он маг.

B воинской культуре колдовство – презираемое занятие, оно для тех, кто неспособен сражаться. Ho поскольку Один – не человек, то для него эта черта лишь доказательство божественной мощи.

Ho и Гэндальф во «Властелине Колец» – не человек (в «Хоббите» этот вопрос просто не ставится); остальные маги также. K началу событий романа они пребывают в Средиземье более двух тысяч лет. Некромант, лишь упомянутый в «Хоббите», разворачивается в масштабный образ Саурона, который в рамках романа вообще не имеет никакого облика.

Таким образом, развертывая сказочный образ Гэндальфа в романический образ магов-майар, Толкин следует логике германской культуры: человеческий мужчина магом быть не может. Более того, чем брутальнее культура народов людей во «Властелине», тем сильнее там неприятие магии вообще и Гэндальфа в частности (Боромир не желает идти в Лориэн, в Эдорасе Гэндальфа пытаются прогнать).

Теперь о внешности.

B эддической песни «Речи Гримнира», «Саге о Вельсунгах» и некоторых других рассказывается о том, как Один, приняв обличье человека, странствовал по миру. Его облик – старик с посохом, в серой широкополой шляпе и синем плаще. Как видим, отличие Гэндальфа лишь в том, что у него плащ – серый, а шляпа – синяя. Впрочем, в конце третьего тома, когда маг расстается с хоббитами в трактире Брыля, его плащ – синий (пройдя через бой с балрогом и став Гэндальфом Белым, он не может больше носить прежний серый плащ, даже если хочет не привлекать внимания белизной одежд).

Как нам уже доводилось писать[40], синий цвет в скандинавских текстах отчетливо связан со смертью, мщением, злой судьбой и магией. Мрачную семиотическую составляющую синего Толкин игнорирует полностью, да, строго говоря, и от магической дистанцируется (кроме цвета одежды Гэндальфа, мы можем назвать только Синих магов, которые вообще не действуют в текстах). Однако культура XX века весьма оригинально восприняла тему синей одежды Гэндальфа: современное сознание представить волшебника иначе как одетым в синее – практически не может. Фильм Джексона усугубил это восприятие, и мне доводилось собственными глазами видеть детские паззлы по мотивам «Властелина», где Гэндальф Серый изображался… в синем с ног до головы.

Завершая абрис «положительных» цитат из скандинавской культуру в текстах Толкина, подчеркнем еще раз, что они, во-первых, присутствуют только в «Хоббите» и восходящих к «Хоббиту» образах, а во-вторых, Толкин здесь берет только форму, но никак не суть скандинавских мифологических представлений: имена героев (даже в «Хоббите» гномы обладают мощной государственностью, резко отличающей их от скандинавских подземных карликов), внешний облик мага.

Переходя к образу Врага, мы увидим совершенно иное: перенос в Средиземье основополагающих категорий культуры германских народов (и скандинавов в частности).

Тьма с Востока

Картина мироздания, хорошо известная интересующимся по «Старшей» и «Младшей Эдде», отличается довольно высокой последовательностью, однако меньшей, чем ее пытаются представить в популярных изданиях.

B центре мироздания находится Мидгард, мир людей, «поселение в середине» (букв, «среднее огороженное пространство»). Выше его – Асгард, мир небесных богов-асов, ниже – преисподняя Хель. Совершенно не имеют пространственной локализации Ванахейм («жилище ванов», богов плодородия и изобилия) и Альфархейм («жилище альвов», низших духов, сравнительно близких гномам в нашем понимании). Зато локализация враждебных миров дана тщательно и детально.

Противниками богов в скандинавской мифологии выступают великаны: инеистые и огненные. Области пребывания инеистых великанов – север и восток (Етунхейм – «жилище великанов» и Утгард – «поселение за пределами», букв, «внешнее огороженное пространство»; друг относительно друга Етунхейм и Утгард никак не локализованы и нет четкого ответа на вопрос, два это поселения или одно). Область огненных великанов – юг, Муспелль[41]; комментаторы «Эдды» сообщают, что огненные великаны – художественная метафора вулканов Исландии.

Мы видим, что скандинавская картина мира отнюдь не отличается той четкостью антиномий, которая так востребована сознанием современного человека. Маркированы четыре стороны света из пяти (центр – положительно, восток, север, юг – отрицательно; запад не маркирован вообще). Из семи миров два не имеют пространственной локализации. Добавим к этому, что «Старшая Эдда» сообщает о наличии девяти миров, но все попытки популяризаторов набрать «необходимые» два мира (считать Етунхуйм и Утгард за два разных, к Альфархейму добавить Свартальфрхейм, мир темных альвов, противопоставить Хель Нифльхейму – преисподней) являются, увы, лишь подгоном материала под концепцию. Девять миров – это классическое для традиционного человека восприятие мироздания «изнутри», из центра: центр плюс восемь сторон света.

Проанализировав столь подробно скандинавскую картину мира, мы видим, что Толкин взял от нее очень многое и в своем Средиземье добавил системности: благодаря тому, что у скандинавов запад не имеет мифологической окраски, а у кельтов он символизирует высокий социальный и культурный статус, контаминация кельтской и скандинавской мифологем дала тот завершенный образ мира «Властелина Колец», который мы хорошо знаем, – Благой Запад и Восток Врага.

Оппозиция Запад – Восток оказывается настолько эмоционально и информативно насыщенной, что полностью снимает оппозицию Север – Юг. Север Средиземья – это Пустоземье с некими чудовищами, но это и дунаданы, хранители высоких традиций Арнора, это Ангмар на северо-востоке, но эти и Дольн, где живет мудрый Элронд. Аналогично юг – это Минас Тирит, последний оплот доблести против Саурона, но и Минас Моргул, крепость назгулов; если брать южнее по карте, то это Умбар, пиратская крепость, и Дол-Амрот, откуда приходит помощь Гондору. При этом все вражеские земли будут строго восточнее цитаделей Людей Запада.

«На север и в горы»

Именно таков перевод скандинавского проклятия, эквивалентного русскому «пошел к черту». Другой вариант – «на север и вниз». Итак, для мировоззрения викингов север, горы и преисподняя – единое негативное представление.

У Толкина оно находит масштабное отражение в другой книге – в «Сильмариллионе».

Семиотически карта «Сильмариллиона» разделена на четыре неравные части: Благой Запад за морем, Вражеский Север, Центр и – все остальное. Север – это Ангбанд, цитадель Врага – Моргота, по отношению к которому Саурон – лишь один из слуг. Ангбанд отделен от остального Белерианда (части Средиземья, находившейся западнее мест, где развиваются события «Властелина», и разрушенной в ходе Войны Гнева) практически неприступными горами с воротами в трехглавом вулкане Тангородрим. Хотя описаний Ангбанда не дается, регулярно упоминаются его подземелья, т. е. скандинавская мифологема оказывается перенесенной в «Сильмариллион» полностью и в той же ценностной окраске. Добавим к этому, что хотя собственно великанов у Толкина нигде, кроме «Хоббита», нет, Моргот в поединке с эльфийским королем Финголфином описан гигантом, возвышающимся над эльфом как башня. Так что несмотря на отсутствие прямой связи образа гор Севера с великанами, косвенно этот мотив в «Сильмариллионе» также выражен[42].