Густав Водичка - Родина дремлющих ангелов Страница 10

Компактное проживание — чудесный показатель макробиологического качества этнической группы. Аргументы в защиту цветных гетто вроде: бедность, безработица, социальное дно, отсутствие перспектив, невозможность вырваться — совершенно несостоятельны. Если кому-то захочется высадить самых бедных, ленивых, необразованных, но коренных голландцев на диком африканском побережье, в результате возникнет что-то вроде ЮАР.

Но если мы сегодня обратим взор на арабские кварталы чистоплотного Парижа, то увидим жуткий образец человеческого общежития, противоречащий нормам европейского бытия. Даже сердце европейской цивилизации не может изменить макробиологической сущности чуждых ей этнических групп.

Любая макробиологическая структура по-своему ограничена и не способна выходить за пределы собственных возможностей. Это подтверждается каждой строчкой мировой истории.

Когда этнической группе в новых исторических условиях начинают “угрожать” чужие возможности и собственная ограниченность, недостатки коллективного сознания активно компенсируются количественными “достоинствами”. А именно: высокий уровень рождаемости позволяет нарастить биологическую массу этноса, что, в свою очередь, является залогом его безопасности.

В свое время отец Менделеева, как и большинство его сограждан, выполнял коллективную программу этнического роста, что впоследствии позволило обитателям бывшей Российской империи благополучно пережить последствия революционных перемен и дало возможность забросать собственным “мясом” высокопрофессиональную военную машину Третьего рейха.

Современную “экономическую” эмиграцию в более развитые страны можно рассматривать как проявление этнической агрессии, обусловленной стремлением отчасти и к паразитарному существованию внутри более совершенных макробиологических структур. В невинном желании человека уехать за границу нет ничего страшного, но когда компактно проживающие цветные эмигранты превращают Париж в Каир, вряд ли это можно назвать явлением прогрессивным. Вообразите себе Киев, разбитый на этнические кварталы, где немногочисленные природные украинцы прячутся в районе Крещатика. Интересная перспектива, не правда ли?

Запоздалая дискуссия европейских социологов по этому поводу уже началась, но конструктивных предложений пока еще нет и, возможно, не будет. Европа оказалась заложницей собственных передовых гуманистических идей и правовых государственных систем. Возрастающая волна цветной эмиграции в европейские страны в скором времени может перерасти в цунами. Защитники прав человека пока не могут осознать, что в настоящий момент европейская цивилизация имеет дело не с отдельно взятым цветным академиком, а с чужеродным этническим сознанием, “вооруженным” огромными человеческими ресурсами.

В последние несколько лет в Украине смертность превышает рождаемость. Но это не является свидетельством вымирания нации. Видимо, украинский этнос избрал новый качественный путь развития. Наши юноши и девушки не торопятся заводить детей, а садятся за изучение иностранных языков и новейших компьютерных программ. Новое поколение жаждет семьи не многодетной, а богатой и респектабельной. Когда обновленный украинский этнос начнет сверкать как новая копейка, в его дом обязательно начнут ломиться нерадивые соседи.

Может быть, кто-то считает, что это вполне нормальное и закономерное явление. Возможно. Но есть одно “но”. Богатство разграбленной Киевской Руси монголов не изменило. Они все равно вернулись к родным кочевьям. Когда классическая европейская культура утонет в этническом нашествии, Тунис, Марокко, Китай, Вьетнам, Алжир, Конго и им подобные будут продолжать жить без существенных изменений. Только Европы уже не будет.

Налоговый принцип Вселенной

Чтобы не платить налоги, умные люди поступают радикально: они просто не рождаются на свет. Все остальные ведут наивную борьбу за право жить и не платить за это.

Глобальная власть всеобщих налоговых претензий совершенно очевидна, но мы предпочитаем пребывать в иллюзии, что налоги собирает только государство. Действительно, любая общественная структура нуждается в кассе, и государство играет здесь ведущую роль. Хочешь не хочешь — бюджет надо формировать.

Для этого существует два пути: почти бесплатный труд казенных людей, каковыми были все обладатели “серпастого и молоткастого”, или путь налоговых отчислений, чем и занимаются бессмертные библейские мытари в лице сотрудников налоговых ведомств. Это не просто чиновники. В социальной среде они занимают особое положение как люди, имеющие право свободно вмешиваться во все аспекты существования любого гражданина, потому что во всех этих аспектах мы так или иначе оперируем деньгами.

Каждый налоговый чиновник знает: если индивидуум хоть как-то передвигает в пространстве калоши, значит, деньги у него есть. А это уже прецедент, главное вещественное доказательство — чего именно, сотрудник налоговой инспекции расскажет сам.

В развитых странах присутствует еще одна категория особых людей. Это очень большие люди: они знают, как не платить налоги. Подобные специалисты представляют собой своеобразный антипод налогового инспектора и существуют, как его необходимая в природе противоположность. Не следует путать их с адвокатами, потому что адвокат может клиента красиво “отмазать”, а эти эксперты не позволяют клиента “замазать”.

Все люди устроены одинаково. Любой здоровый индивидуум не хочет платить налоги. Это естественный рефлекс, с которым налоговый инспектор считаться не намерен. Его власть настолько велика, что она фактически превышает границы здравого смысла.

Ярким примером может служить налог за бездетность, когда человеку, достигшему возраста восемнадцати лет и одного месяца, инкриминируется не НАЛИЧИЕ чего-либо, а ОТСУТСТВИЕ, в данном случае — детей. Клиент платит за нежелание или неспособность размножаться! Остроумно, не правда ли? Таким образом, налоговый инспектор проникает к нам в постель и ощупывает наши гениталии.

Если человек, проживающий во Франции, умудрился снизить свой налог ниже критической суммы, его обяжут заплатить налог за окна в доме или камин. Если он спросит, почему так, ему тут же выпишут штраф за пререкательство с инспектором. При этом бессмысленно закладывать окна, разрушать камин и вырубать деревья в саду: налоговый инспектор возьмет налог за то, что ты рыжий.

Если при Петре I брали налог за бороду, то почему не брать его за то, что у вас уши длиннее шести сантиметров? Ведь это прецедент, выгодно выделяющий вас из большинства. Другими словами, налоговый подход к жизни значительно глубже, чем представляется на первый взгляд.

В душе каждого из нас проживает налоговый инспектор. Что заставляет людей интересоваться доходами соседа, который нигде не работает? Все тот же налоговый подход к жизни, заключающий в себе интерес к доходам окружающих не с целью их приумножить.

Не зря возник анекдот: “Изя! Ты деньги получил?” — “Получил”. — “Хорошие?” — “Хорошие. Но мало”. Таким способом мы стараемся уходить от налоговой сущности ближнего.

С определенной целью хитрые люди сформировали в сознании наших граждан образ мифического западного героя, например американца — человека с лучистыми глазами, гордо расправляющего спину и членораздельно произносящего: “Я плачу налоги!”. Первое и единственное содержание этой реплики — вызов человеческой природе.

Наряду с Кощеем Бессмертным этот сказочный персонаж противоречит реальному человеку, который стремится не платить налоги и вынужденному однажды умереть. Этого образа дети боятся с колыбели. Повзрослев, они пользуются отдельными замашками данного персонажа, властно и безапелляционно выкрикивая: “Я плачу налоги и требую!” — самый тяжеловесный аргумент.

Сопротивляясь налоговым претензиям, мы всегда ориентируемся на глубину риска, выясняя, что выгоднее: не платить, рискуя, или платить, не рискуя. За все отвечает калькулятор. Здесь уживается экономика и психология. Здесь каждый представляет собой упрямого Буратино, который заявляет: “Я нипочем не дам Некту яблока”, — но мысленно производит подсчет. Ничего не поделаешь: хочешь жить — становись деревянным подростком, способным считать хотя бы до пяти.

Каждый день, что бы мы ни делали, следует помнить, что налоговый контроль — это правило Вселенной. Желаешь быть пожарным — плати налог сгоревшей кожей, любишь водку — плати циррозом печени, любишь жирное — плати желчными камнями, хочешь избежать менструации — плати токсикозом беременности.

Не зря, посещая кладбище, мы испытываем неведомое чувство покоя. И это понятно, ведь там никто не платит налоги. За посещение этого святого места мы все же обязаны платить налог: цветами, венками, конфетами и пасхальными яйцами. Только здесь уклонение от налога считается противоестественным явлением. Кладбищенская правда заставляет нас признаться в абсолютной справедливости вселенских налоговых претензий, но эта справедливость нас не устраивает.