Фрэнк Броутон - История диджеев Страница 15

Твист преодолел Атлантику несколькими путями. В один из вечеров осенью 1961 года совершавшая турне труппа мюзикла «Вестсайдская история» зашла в парижский клуб Chez Régine. С собой актеры привезли пачку американских пластинок, среди которых оказалась песня ‘The Twist’ в исполнении Чабби Чекера. В то время последним словом танцевальной моды в Париже была разновидность рокабилли — так называемый «йогурт». Исполнявшая его группа Ses Chats Sauvages во главе с Диком Риверсом (Dick Rivers) поспешно записала номер ‘Twist à Saint Tropez’. Твист стал невероятно популярен во Франции. Перед ним не устоял даже симпатизировавший в свое время нацистам бывший английский король Эдуард VIII, проживавший там. «Это весело, хотя и немного изнурительно», — поделился он своими впечатлениями.

Попав в Лондон, твист вызвал бурю гнева. Молодого стилягу Джефа Декстера (Jeff Dexter), выставили из танцевального зала Lyceum за то, что он танцевал твист с парой девушек. Но уже через несколько недель в прессе появились статьи о докатившемся из Америки увлечении, и Декстер стал звездой. Смеясь, он рассказывает: «Меня сняли на пленку, кадры из которой включили в документальный сюжет, демонстрировавшийся в кинотеатрах. То самое бесстыдство, за которое меня выгнали, стало популярным, а в результате мне предложили работать в Lyceum. Работать танцором!»

Даже BBC не обошла твист стороной. В программе Television Dancing Club оркестр Виктора Сильвестра (Victor Sylvester) представил благопристойный выхолощенный вариант твиста, переработав классическую мелодию ‘Fascinating Rhythm’ Гершвина в ‘Fascinating Rhythm Twist’. Но даже подвергнутый цензуре вариант привел в ярость обывателей, населявших пригороды. Встревоженный учитель танцев мистер Стетсон пожаловался репортерам BBC: «Колени и таз используются так, что танцор производит очень неприличные движения. Также я решительно возражаю против непарности такого танца. Девушке не пристало выходить на танцплощадку без партнера и демонстрировать себя совершенно недостойным для британских танцевальных залов образом».

До взлета твиста Европа оставалась невосприимчивой к различным танцевальным причудам, будоражившим Америку предыдущие десятилетия, таким как мэдисон, боп и стролл. В Великобритании только джайв (и его менее популярный и более противоречивый вариант джиттербаг[39], известный также как линди-хоп), завезенный американскими солдатами во время Второй мировой войны, был знаком всякому уважающему себя танцору.

Не стесняемый отныне обязательными фигурами и необходимостью в партнере, танцор мог свободно творить что-нибудь новое. Танец вернулся к своим негритянским корням, из которых выросло большинство европейских танцев. Теперь можно было всецело руководствоваться собственным воображением.

Популярность твиста породила множество сходных танцев свободной формы, таких, например, как фруг, «картофельное пюре», пони, хали-гали, манки. В течение нескольких лет танцполы изливали из себя безумие эры «детей-цветов». Твист водородной бомбой взорвал танцевальный консерватизм и стер строгие ритуалы танцпола. Таким образом, он подготовил почву для возникновения танцевального клуба нового рода. Дискотека достигла своего совершеннолетия.

Иэн Сэмвелл в Lyceum

Почувствовав вкус к доступному наслажденью твистом, элита тут же устремилась в новоиспеченные дискотеки, выраставшие в Нью-Йорке, Лондоне и Париже как грибы после дождя. Традиция привлекать танцевальные оркестры, вокруг которых строилась вечеринка, постепенно размывалась под натиском винила. До этого момента диджей был лишь мелким функционером вечерних мероприятий. Хозяева нанимали его, чтобы он занимал публику, пока очередная группа готовит инструменты и оборудование. Но вскоре именно он станет гвоздем программы.

Сначала это произошло в Великобритании. Английская клубная культура почти всегда далеко опережала американскую, даже если порой уступала в музыкальном отношении. Данный факт объясняется главным образом разницей каналов доставки музыки потребителю. В США музыка обитает скорее на радио, нежели в клубах. Относительная свобода американских радиоканалов позволяла практически любому человеку с передатчиком и тугим кошельком транслировать музыку. Слушателям оставалось только покрутить ручку, чтобы настроиться на нужную частоту и наслаждаться любимыми песнями. А в Соединенном Королевстве, где радио все еще считалось важным рычагом правительственной социальной политики, приходилось выходить из дома, чтобы услышать волнующие мелодии с другого берега Атлантики.

В лондонском Lyceum диджеем-резидентом был Иэн Sammy Сэмвелл (Ian Samwell) — красавец-сердцеед с непременной челкой и богатым рок-н-ролльным прошлым. Сэмвелл вошел в музыкальный бизнес как гитарист и автор песен, сотрудничавший с Клиффом Ричардом (Cliff Richard) и группой Drifters (но затем вместо него взяли Джета Харриса [Jet Harris]). Именно Сэмвелл сочинил первую заслуживающую внимания британскую рок-н-ролльную песню ‘Move It’, которую исполнял Клифф, а также помог впервые записаться Джорджи Фейму (Georgie Fame) и Джону Мэйоллу (John Mayall). (Позже Сэмвелл написал и спродюсировал песню ‘Watcha Gonna Do About It’ группы Small Faces.)

Как песенник, работавший по контракту с филиалом американского издателя, Сэмвелл регулярно летал в Нью-Йорк. Назад он привозил долгожданные сорокапятки с ритм-энд-блюзом лейблов Atlantic, Chess и Anna (принадлежавшего Берри Горди [Berry Gordy] еще до лейбла Motown), например, ‘Money’ Баррэтта Стронга (Barratt Strong).

В 1961 году его пригласили по вторникам крутить пластинки на дневных танцах в барочном эдвардианском мюзик-холле Lyceum. В то время статус диск-жокея был таков, что диски поручали ставить электрику. Вскоре Сэмвелла попросили поработать в пятничной программе. «Коллекция записей в Lyceum была довольно жалкой, — рассказывает Иэн. — Я начал приносить свои пластинки и играл много из того, что не звучало на BBC, в основном ритм-энд-блюз, потому что он считался модным и под него клево было танцевать». Первые три часа он ставил композиции, а затем играл в перерывах между выступлениями квартета Мика Мортимера (Mick Mortimer) и оркестра Сайрила Степлтона (Cyril Stapleton), появлявшихся на огромной вращающейся сцене.

Хотя Сэмвелл не осознавал полностью всю важность своей деятельности, отобранная им с пристрастием знатока музыка сыграла роль последнего кусочка мозаики. В Lyceum впервые соединились все узнаваемые элементы современного клуба: свет, авангардные танцевальные записи, диск-жокей и танцпол. Дэйв Годин (Dave Godin), впоследствии придумавший термин «северный соул», уверен, что это заведение заслуживает отдельной строки в истории: «Значение Lyceum трудно переоценить, потому что во многих отношениях он стал первым местом, достойным называться дискотекой».

«Он за какие-то три минуты изменил всю мою жизнь», — говорит о своем первом визите в клуб Джеф Декстер, твистер-нонконформист из Lyceum. Он прошел через фойе, миновал статую Иэна Сэмвелла в полный рост с надписью ЛОНДОНСКИЙ ДИДЖЕЙ № 1, поднялся на балкон, заглянул в один из гигантских туалетов и был крайне впечатленным всем увиденным: «Звук в таком огромном помещении просто сбивал меня с ног. Это было здорово».

Модернисты и жизнелюбивый Лондон

Французы в очередной раз сыграли ключевую роль в знакомстве Лондона с концепцией дискотеки. Подобно вирусу распространяясь из южной части Франции и Парижа, дискотеки заразили и Лондон через французских студентов и многочисленных au pair[40], подрабатывавших в столице Альбиона. Несколько первых клубов (например, Saddle Room мадам Корде) были открыты французами с прицелом как раз на таких молодых клиентов. Однако то, что позволило дискотекам прижиться в Англии, отнюдь не имело ничего общего с Францией, но было тесно связано с одной из множества субкультур, порожденных послевоенной Британией. Представители этой субкультуры звались модами.

«Моды ходят в дансинги, такие как Hammersmith Palais, Marquee, на разные «дискотеки» — клубы, в которых играют граммофонные пластинки», — писали Чарльз Хэмблетт (Charles Hamblett) и Джейн Деверсон (Jane Deverson) в вышедшей в 1964 году книге ‘Generation X’. На протяжении шестидесятых годов клубная культура Англии приводилась в движение этой уникальной британской субкультурой. «Моды были пропастью между полной занятостью и несбывшимися надеждами, недостающим звеном между разбомбленными кварталами и рекламой Bacardi», — писала Джули Берчилл (Julie Burchill) в Damaged Gods.