Николай Ямской - Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни Страница 17

К 1929 году бурное жилищное партстроительство для номенклатуры достигло таких успехов, что родное рабоче-крестьянское правительство сочло возможным освободить «Метрополь» для «Интуриста», который вновь открыл в нем гостиницу. С этого момента в этом помещении получили возможность остановиться, нормально покушать в возрожденном ресторане люди не столь номенклатурные, но зато очень известные: например, отечественное медицинское светило И. Мечников, художник И. Репин или композитор С. Прокофьев. Останавливались в ней и знаменитые иностранные визитеры, вроде писателя Бернарда Шоу (1931) или Бертольта Брехта (1942).

Бывало, что и судьбы известных всей стране людей здесь связывались. Например, именно в фойе «Метрополя» Сергей Есенин признавался в любви Айседоре Дункан, а в ресторане впервые встретились Галина Вишневская и Мстислав Ростропович. Здесь же кушал и даже первое время после возвращения в СССР жил в одном из номеров заметно обескураженный этим своим опрометчивым шагом А. Куприн.

Ну а «передовой рабочий класс» озабоченно шмыгал мимо, лишь иногда задирая голову, чтобы мимоходом полюбоваться врубелевской «Принцессой Грезой». А также пробежать глазами фразу, которую уже в советское время выложили на той стороне здания, что смотрит на памятник Карлу Марксу. Надпись гласила: «Только диктатура пролетариата в состоянии освободить человечество от гнета капитала». И подпись: «В.И. Ленин».

Про освобождение от «гнета капитала» потом трезвонили 70 лет подряд. Но в 1920-х годах от разрухи и голода население спас нэп, то есть как раз частный капитал. В тот же период в «Метрополе» снова заработал ресторан. На небольшой период он закрывался лишь в конце 1925 года. Но по уважительной причине: в Фонтанном зале Второго Дома Советов (читай: бывшая гостиница «Метрополь») проходил 1-й Московский международный шахматный турнир. Он вызвал в Москве приступ форменного массового шахматного безумия, когда у всех на устах были имена участников — прославленных зарубежных гроссмейстеров. И прежде всего действующего чемпиона мира кубинца Х.Р. Касабланки, экс-чемпиона немца Э. Ласкера и — ура! — победителя турнира, чемпиона СССР тех лет Е. Боголюбова. Все они, как и сама шахматная лихорадка, потом были упомянуты в легендарном романе И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев», успех которого, кстати говоря, авторы тоже отмечали в «Метрополе».

Виноват! В ресторане Второго Дома Советов.

Свою порцию радости несколько лет спустя в этом же ресторане получил и народный артист СССР, мхатовец Михаил Яншин. Как-то там за ужином он углядел в меню название, которое привело его в большое волнение. Именовалось оно «омлет с вязигой». Когда-то в «Метрополе» это высоко ценимое подлинными гурманами блюдо всегда можно было заказать. Но потом в силу известных исторических причин, казалось бы, исчезло навсегда. Яншин подозвал официанта и стал заказывать этот омлет, входя в мельчайшие подробности. Когда все уж, казалось, обсудили и официант стал уходить, Яншин его вернул. И тихим, нежным голосом, как будто речь шла о новорожденном младенце, сказал: «И ты поосторожнее с ним, братец. Будешь нести, накрой не одной салфеткой, а тремя, чтобы он не простудился». Официант принес омлет. И привел с собой шеф-повара. И пока Яншин накладывал себе с блюда на тарелку и с упоением ел, повар стоял у колонны и, прикладывая к глазам и носу салфетку, бормотал: «Благодарю тебя, Господи, сподобил еще раз увидеть, как господа едят».

Ох, сколько лет после этого ленинские и прочие обязательные к употреблению цитаты в жизни наших людей заменяли нормальную гастрономию! Без малого три четверти века.

Однако, когда в дни Московской Олимпиады перед ее высокими зарубежными гостями потребовалось блеснуть нашим богатырским гостеприимством, старый добрый «Метрополь» не подвел. Пожалуй, наибольшим успехом в те дни пользовалась специально открытая в нем к Играм русская чайная. По моему наблюдению, в заставленном самоварами, пузатыми чайниками зале, на антресолях которого бушевал русский народный оркестр, видавшая разнообразные гастрономические виды зарубежная публика сдавалась без боя.

А все потому, что большинство из них оказалось совершенно не в состоянии противостоять искушению хорошенько откушать блинов с семгой, икрой, сметаной или маслом.

Сопротивляться было бесполезно. Да и куда деваться? После разминки в чайной уходить надо было через главный зал. А там…

Словом, если в русской чайной многое можно было смело посвящать светлой памяти Ивана Яковлевича Тестова, то в ресторанном меню главного зала явно угадывались далекие отзвуки когда-то блистательного «Славянского базара». Здесь бал правили дичь и рыба. Из мясного особенно был хорош фирменный бифштекс из говяжьей вырезки, обжаренный на сковороде в кипящем масле с обеих сторон до румяной, нежно похрустывающей корочки. Подавалось это дивное блюдо с картофельными крекерами и острым соусом.

Особо тогда потрафили, конечно, любителям рыбного. Вот лишь несколько названий для знатоков: рыба фри, рыба «по-русски», «по-московски», «по-польски», паровая и т. д. и т. п.

А ведь надо было еще добраться до десерта — пломбира «Метрополь» в шоколадном соусе и нашпигованного жареным миндалем…

Но многие, между прочим, очень даже добирались!

И вот им я бы без колебания сразу давал большую золотую медаль на Олимпийских играх для любителей хорошенько покушать, если бы таковые конечно же существовали.

Между прочим, я тогда не поленился — оставил себе в качестве сувенира запись в журналистской книжке рецепта салата «Метрополь», который хотелось бы процитировать: курятина, перемешанная с мякотью вареной куропатки, мелко порезанный картофель и соленый огурец в равной пропорции, 10 граммов зернистой икры и немного фруктов для нарядности…

Потом я не без грустной улыбки несколько раз натыкался на эту запись. И сразу же захлопывал книжку. Потому что кулинарная сказка закончилась, олимпийский Мишка улетел. А мы так и остались один на один с яростно надвигающейся перестройкой и стремительно пустеющими прилавками.

Сегодня, конечно, многое поменялось. Причем настолько, что, несмотря на относительно бережное отношение к старине в «Метрополе», прежнего «старомосковского гранда» не узнать. По-современному перестроена вся система обслуживания. Рядом с рестораном работает ночной клуб. На кухне «колдует» новое поколение мастеров. И, судя по тому, что, скажем, в 1998 году на первом московском конкурсе звание «лучшего повара города» было присвоено Андрею Малахову, а титул «лучшего кондитера» получила Наталья Назарова, и оба — работники ресторана «Метрополь», «колдует» на высшем уровне.

Так что уже тогда новое начало наступать по всем фронтам.

Из лучшего прежнего также остался прекрасный вид на Театральную площадь с Большим театром на ее западной стороне. А наиболее забавного — памятник Карлу Марксу в сквере на южной стороне. Сам памятник открыли 19 октября 1961 года. Именно с той поры любоваться на него можно было с летней веранды одноименного с отелем кафе, которое в годы моей молодости славилось чудесным кофе, фирменными бриошами, пончиками и смуглым аппетитным хворостом. Уже тогда гривастый профиль гранитного Карла Маркса вызывал противоречивые чувства. Тем более что за прошедшие десятилетия памятник превратился в городскую достопримечательность. Причем отнюдь не в силу какой-то своей особой художественной выразительности. А благодаря исключительно точной оценке остроумной Фаины Георгиевны Раневской, в свое время окрестившей монумент «холодильником с бородой». А еще голубям. Почему-то именно на этом «холодильнике» их до сих пор частенько поражает чудовищное желудочное недержание…

Но к комбинату питания нынешнего «Метрополя» это, как вы понимаете, никакого отношения не имеет.

«Националь». Европейский бренд с кремлевской наценкой

Близость к Кремлю всегда была в моде. Особенно в советские годы. Однако, когда в самом конце XIX века Варваринское акционерное общество домовладельцев присмотрело себе на углу Моисеевской площади и Тверской этот кусочек московской земли для застройки, никакими Совдепами еще даже не пахло. Да и центр власти находился не в хлебосольной Москве, а в чопорном Петербурге. Просто очень уж хороша была площадка для возведения гостиницы: в самом центре исторической части города, буквально в двух шагах от древнего Кремля.

А уж далее сам ход событий показал, что это было грамотным вложением средств.