Клаудио Наранхо - АГОНИЯ ПАТРИАРХАТА Страница 17

Безусловно, решающую роль играют развитие и распространение понимания. Развитие понимания у всех людей наверняка приведет к тому, что творческих разработок будет больше, чем до сих пор имелось в частных школах. И это будет значительным достижением.

Следующий этап в осуществлении этой программы заключается в обучении преподавателей.

В какой-то мере этот процесс уже начался: многие учителя занимаются своим самообразованием, ищут и находят необходимые сведения и разработки для повышения своего профессионального мастерства и самосовершенствования. Кроме того, есть основания полагать, что в скором будущем преподаватели педагогических факультетов обретут достаточное холистическое понимание, чтобы выпускать из стен университета учителей с учетом общеобразовательным требований к уровню профессиональной подготовки, развития и глубины личности. Поскольку уж речь идет о формировании личности, следует иметь в виду, что источником жизни может быть только жизнь, а источником совершенного развития личности - только совершенно развитые личности.

В настоящее время педагогические факультеты не обеспечивают развитие терапевтических и духовных дарований будущих учителей, и поэтому в учебные программы должны быть включены соответствующие курсы. (Я говорю это, исходя из собственного опыта: прочитанные мною краткие интенсивные курсы с включением элементов терапевтики и духовности дали прекрасные результаты). При недостаточном эмоциональном и духовном образовании студентов педагогических факультетов тяготит чрезмерный интеллектуальный багаж. Например, в области психологии студенты получают множество информации о бихевиоризме и совершенно никаких сведений, которые помогли бы изменить людей. Иными словами, они узнают об изменении дискретных типов поведения, не приобретая глубоких знаний о том, как изменить жизнь. Почему? Потому что бихевиоризм научен и занимается вещами, которые можно измерить.

Однажды Игнасио Матте-Бланко, чилийский психоаналитик и один из моих преподавателей на медицинском факультете, эмигрировавший много лет назад в Италию, рассказал мне о своем друге, который собирался посвятить себя медицине, поскольку считал своим призванием изучение человека ради постижения его духа. Но со временем он понял, что наука о духе невозможна и в конечном счете занялся исследованием передачи нервных импульсов и поляризации мембраны аксона у рыб. Нечто в этом роде происходит и с нами. Поскольку мы являемся учеными, мы ограничили наши интересы областью, которая поддается измерению, и в результате пали жертвой патриархального «наукообразия», которое, конечно же, не тождественно науке и является лишь карикатурой на нее.

Реформа государственной системы школьного образования будет проходить на основе роста сознания и его распространения в широких слоях населения и особенно в среде профессионалов. Сегодняшняя революция - это завтрашние учебные заведения. Для государственных учебных заведений характерна инертность, поэтому их развитие происходит за счет преодоления силы инерции на основе изменения видения мира («покоряющая сила меньшинства»). Из-за своей инертности систему государственного образования можно сравнить с подарком, от которого трудно избавиться. Получаемое в рамках этой системы образование безнадежно устарело и не удовлетворяет требованиям современной жизни. Несомненно, косность школьного образования проистекает из бездействия системы высшего образования. Призыв к изменению существующей системы образования и приведению ее в соответствие с требованиями нашего кризисного времени и реальными задачами можно рассматривать как протест против ее неуместности, поскольку мы нуждаемся в такой системе образования, которая была бы целесообразной и могла реально сделать нас лучше.

Я надеюсь, что сумею передать ощущение деструктивности и несоответствия антихолистической патриархальной системы образования реальной ситуации человечества. Кроме того, я хочу обратить внимание читателей на актуальность этих проблем. Наше образование столь же абсурдно, сколь потенциально «спасительно». Оно настолько абсурдно, что многие заговорили о демонтаже системы школьного образования как об адекватном решении (Иван Иллич усмотрел в ликвидации школ важный этап в процессе освобождения от авторитаризма). Многие считают, что современная система образования не только не выполнила своих задач, но и косвенным образом причинила нам вред. Сейчас, когда я пишу эти строки, я вижу перед своими глазами фотомонтаж, на котором рядом с группой веселых детей в трамвае изображены скучные, похожие на роботов люди, с заголовком: «Что случилось?»

Я подчеркиваю не только нецелесообразность существующей системы образования, но и крайнюю необходимость проведения реформы. Причина того, что мы живем в кризисную эпоху, - наша неудача в области воспитания человеческих отношений, на которую мы совершенно не обращали внимания после ряда лет, в течение которых применительно к нашей макропроблеме употреблялось выражение «проблематичный мир», соучредитель Римского клуба Александр Кинг в своей недавно изданной книге «Первая мировая революция» [44] употребил придуманный им термин «резолютика». В своих предложениях о выходе из кризиса важную роль, наряду с техникой, он отводит образованию. Он полагает, что перед системой образования должны стоять следующие цели:

· приобретение знаний;

· структурирование умственных способностей, развитие критических способностей;

развитие понимания самого себя, своего сознания, своих способностей и пределов;

· овладение навыками преодоления нежелательных импульсов и деструктивного поведения;

· пробуждение в каждом человеке воображения и творческих способностей;

· обучение исполнению ответственной роли в жизни общества;

· обучение искусству общения с другими;

· оказание помощи в адаптации и подготовке к изменениям;

· предоставление каждому человеку возможности овладеть глобальным видением мира;

· формирование людей, способных компетентно решать проблемы.

Мне нравятся эти формулировки, и все-таки в этом языке чистой объективности, заимствованном из экономики, политики и техники, утрачено что-то жизненно важное. Знаменательно отсутствие слов «любовь» и «сострадание», которые наш подозрительный фаллократический мир косвенно относит к запретным словам, подобно тому, как в «прекрасном новом мире» Олдоса Хаксли считалось дурным тоном говорить об инкубаторе с людьми, выведенными в пробирках. Я не считаю проблему языка тривиальной, ибо для рассмотрения проблемы чувств необходим язык чувств. Возможно, проблема экологического образования, вызвавшая к себе больше внимания, чем восстановление способности человека любить, пояснит мое утверждение, что при достигнутых нами уровнях населенности и потребления проблема удаления отходов (в том числе ядерных) играет решающее значение для выживания человечества. Педагоги поняли, что экология требует разработки «технологии, не вызывающей загрязнения окружающей среды», которая сможет бороться с опустошением, причиненным жесткой промышленной системой. И все же невозможно ограничиться одной «заботой» об окружающей среде, в основе которой лежит понимание необходимости действовать тем или иным образом (то есть эгоистическое сочетание разумности и практичности).

Я полагаю, что необходимо таким образом изменить структуру взаимоотношений, чтобы она была неразрывно связана с «доводами сердца», как у американских индейцев, чья культура проникнута чувством единения с землей и братства со всеми живыми существами. Иначе говоря, необходима неразрывная связь между мировоззрением человека и альтруистической любовью к природе как таковой, которую вряд ли способен испытать человек, не способный любить даже самого себя или других людей (ввиду проблем в отношениях между детьми и родителями).

По-видимому, сходная с моей реакция на чисто прагматический подход к охране окружающей среды и пацифизму вызвала лозунг, который я недавно видел на автомобиле: «Проявляйте иногда доброту и совершайте бессмысленные, красивые поступки».

Отсутствие дальнейшего продвижения в формулировке дополнительных задач образования, вероятно, косвенным образом связано с мнением о том, что их реализация будет слишком дорого стоить. Естественно предположить, что полное изменение целей образования, не говоря уже о средствах, повлечет за собой соответствующее изменение преподавательского состава. В то же время достаточно высокий уровень понимания может приблизить наступление революции. Во время Французской революции полное изменение ориентации (переход от гуманитарного к научному образованию) произошло благодаря поддержке со стороны сильного правительства, причем органы власти, понимавшие желательность дотоле не существующего научного образования, взяли на себя инициативу и перевели ученых из лабораторий в школы.