Вестница смерти – хозяйка судьбы. Образ женщины в традиционной ирландской культуре - Татьяна Андреевна Михайлова Страница 18

филид ел мясо быка, пил его кровь, затем заворачивался в шкуру и засыпал, во сне ему являлось высшее откровение (ср. описание ритуала у Элиаде). Как отмечает Н. Чэдвик, Кормак описывает данный ритуал, опираясь на «литературные источники, уже далеко не всегда ему понятные» [Chadwick 1935, 127], и, как мы можем предположить, далеко не на все. Неверной традиционно считается и его интерпретация названия ритуала: его «перевод» imbas как «вокруг-ладони» признается ошибочным, и данный композит после Р. Турнейзена [Thurneysen 1933, 163] принято возводить к *imb-fiuss ‘полное знание’ (вместе «полное знание, которое освещает», реконструкцию на и.-е. уровне – см. [Калыгин 2000, 184]).

С другой стороны, этот же термин, imbas, упоминается как название профетического ритуала в анонимном глоссарии, содержащемся в рукописи Dúil Dromma Cetta (о соотнесении с глоссарием Кормака – см. [Russell 1995]): Imbas.i. dicétul fo-cheird in fili ina bosa 7 con-tuili iarum 7 ‘a dí bois ime’dí lecain co tadbanar do ina chotlud inní is ail do. Ní déntar nach daig. daig fo-cuirtis demna occo [CIH, 615] – «Имбас, т. e. воспевание, которое поэт делает между своих ладоней и потом засыпает с “двумя его ладонями вокруг” его щек, так что дается ему во сне то, чего он желает. Не делают при этом огня. Огонь вызвал бы демонов на них». То есть, как мы видим, согласно данной версии ритуала центральным его элементом оказывается чудесный сон, уподобляемый путешествию в Иной мир, где профет может получить сокровенное знание. Ритуальное поедание сырого мяса тотемных животных, описанное Кормаком, равно как заворачивание в шкуру быка, изображенное в сагах, в данном случае предстают как элементы вторичные и отчасти факультативные (естественно, не с мифологической, но с нарративной точки зрения). В глоссах к Прологу к юридическому трактату Великая старина (Senchus Мór) также упоминается обряд «озарения», которое, что для нас важно, предстает как некая естественная и органичная способность поэта при помощи введения себя в особое экстатическое состояние узнать некое «иное знание», причем, в отличие от Кормака, анонимный глоссатор дает термину и иную интерпретацию – imbas < imbed a sofesa ‘внутреннее бытие его доброго знания’ (см. [CIH, 348; Russell 1995, 200]). Таким образом, в целом оказывается неясным, что именно понимается под термином imbas – собственно ритуал или достигаемая с его помощью цель (высшее знание)[9]. Действительно, в сцене встречи Медб и Федельм, как мы помним, даже в Книге Бурой коровы ничего не говорится ни о шкуре быка, ни о сыром мясе кота или пса, ни о ритуальном сне. Объяснить это можно по-разному, обращаясь к разным уровням наррации. Так, Гюйонварх и Ле Ру полагают, что в данном эпизоде во Второй редакции, возможно, просто выпущено описание ритуала как такового: «В Лейнестерской книге не отмечено, что пророчество Федельм было сделано при помощи imbas forosnai. Однако все сокращения ясны. Нам дан случай отметить, что эта профетическая практика может обходиться и без данного сложного ритуала, и без соответствующих действий: слово превалирует над всем в своей исходной значимости, если только переписчик не выпустил намеренно описание обряда жертвоприношения» [Le Roux, Guyonvarc’h 1986, 179]. Вспомним, что, по свидетельству Кормака, данный обряд был запрещен святым Патриком. Сказанное, собственно говоря, не противоречит и иной интерпретации: экстатическое состояние, которого филид достигает при помощи сложного ритуала, женщина-пророчица, отчасти находящаяся в Ином мире, может достичь и без этого, а точнее – отчасти постоянно как бы в нем находится, либо imbas – это, повторяем, не ритуал как таковой, а скорее цель, которой достигают в отдельных случаях при помощи определенного ритуала (ср. пояснение, которое этому термину дает Ван Хамель – «знание, полученное при помощи сверхъестественной силы» [Van Hamel 1978, 188]. В небольшом и довольно странном тексте (в котором также фигурирует персонаж по имени Федельм, о чем – ниже), опубликованном в свое время К. Мейером [Meyer 1912, 120], термин imbas употреблен, скорее всего, именно в значении «особое знание»: Luid Cuculaind dorerim imbuis la Boainn… – «Пошел Кухулин для обучения “имбас” к (реке) Бойне…» (ср. в пер. Дж. Кэри: …to learn supernatural enlightenment [Koch, Carey 1994, 56]). В дальнейшем в тексте говорится о том, как Кухулин и его возница Лоэг обучались играм в фидхелл и буанфах, а также искусным броскам из пращи по птицам и рыбам, а Федельм, жена Элкмара, сумела превзойти их во всех данных искусствах.

Возвращаясь вновь к тексту Похищения… в Книге Бурой коровы, отметим, что обращенный королевой Медб к пророчице Федельм вопрос: An fil imbas forosnai lat? можно в принципе понимать двояко: «есть ли у тебя “имбас” сейчас (то есть находишься ли ты сейчас в особом измененном состоянии сознания, при котором может открыться картина будущего)?» или «обладаешь ли ты вообще способностью погружаться в транс “имбас”?». Употребленный В.П. Калыгиным в русском переводе данного фрагмента глагол ясно показывает, что он придерживается последней интерпретации – «Владеешь ли ты искусством прорицания имбас форосны?» [Калыгин 2000, 183] (см. также перевод О’Рахилли: Have you the power of prophecy..? [TBC 1976, 126]). Однако мы не уверены, что ирландскую фразу следует понимать именно так. Употребленная в вопросе и в ответе (Fil écin – «Есть, конечно») форма субстантивного глагола, восходящего к и.-е. основе *wel- ‘видеть’, скорее предполагает актуальное настоящее («я вижу это» = «это сейчас есть», см. [Thurneysen 1946, 479]), и тогда все дальнейшее пророчество будет особым образом актуализоваться по отношению к судьбе конкретного похода против уладов. Иными словами, Федельм, наученная в Британии поэтическому и профетическому искусству, может при необходимости, видимо, без выполнения описанных ритуалов, погружаться в особое состояние, при котором ей открывается зримый образ будущего, и в описанную в эпизоде минуту по просьбе королевы именно это и совершает.

Сказанное, как нам кажется, подтверждается сопоставлением с другим эпизодом – из саги Сватовство к Эмер, в котором изображается, как великанша Скатах по просьбе Кухулина предрекает ему все, что произойдет с ним в жизни: …7 asbert íarom Scáthach fris íar sin aní aridmbái dia forciund 7 ro cachain dó tria imbas forosnai [Van Hamel 1978, 56, 78] – «и сказала тогда Скатах ему после этого то, что случится с ним до его конца и пропела ему посредством имбас форосны» (в переводе С. Шкунаева – «спев песнь провидицы» [Похищение… 1985, 52]). Данное прорицание было совершено по просьбе самого Кухулина, и сам факт его возможности был подсказан ему дочерью Скатах, Уатах, которая знала, что ее мать владеет не только многими боевыми приемами, но и искусством прорицания (…ar bа fáithsi – «поскольку она пророчица»).

При сопоставлении указанных эпизодов в первую очередь обращает на себя внимание тот факт, что Скатах обитает в Альбане (Британии, либо Северной Британии) и именно оттуда, согласно Первой редакции Похищения, возвращается Федельм, обучавшаяся поэтическому искусству.

Сага Сватовство к Эмер – это рассказ об инициации