Владимир Жельвис - Наблюдая за русскими. Скрытые правила поведения Страница 19

Тем более что от Ленина со Сталиным мы вроде бы избавились, а вот от культа вождей — вряд ли. Свято место пусто не бывает. Как сказал замечательный польский остроумец Станислав Лец, «разрушая памятники, оставляйте цоколи: всегда могут пригодиться». Мы уже сегодня видим, как на опустевшие пьедесталы, кряхтя, взбираются новые фигуры.

Но и старые персонажи, честно говоря, не так далеко от нас ушли. Это видно уже по тому, с какими страстными лицами идут на коммунистический митинг старушки, прижимая к впалой груди портреты усатого «вождя всех времён и народов». Старческая память избирательна; всё хорошее помнится лучше, чем плохое, а в молодости и плохое выглядит не так уж ужасно.

Но старушки — это не самое страшное, их можно только пожалеть. Хуже, что о Сталине мечтает и кое-кто из власть имущих.

Вновь встаёт вопрос о переименовании городов, улиц и площадей. Общеизвестно, что большевики активно пачкали карту России своими именами. Начиная с Санкт-Петербурга и кончая едва ли не большинством губернских городов, населённые пункты получили имена разных, часто малограмотных правителей, страстно желавших оставить хоть какой-нибудь след в истории. Когда очередного вождя вычищали, город переименовывали в честь ещё оставшегося, иногда даже возвращали старое название. Так, Гатчина под Петербургом побывала Троцком, а потом вернулась к исконному наименованию. Рыбинск под Ярославлем пожил под псевдонимом Щербаков, потом стал Андроповым, сейчас — снова Рыбинск.

Доходило до курьёзов. Небольшой волжский город Романов-Борисоглебск был переименован из-за элемента «Романов», ровно никакого отношения к царской семье не имевшего, так как имя он получил от князя Романа. В Гражданскую войну невдалеке от города погиб молодой красноармеец по фамилии Тутаев. Особых подвигов за ним как будто не числилось, но местные власти в угаре переименований самовольно дали древнему городу его имя.

Так что интересно: когда встал вопрос о возвращении городу прежнего имени, тутаевцы восстали — привыкли к новому названию, и оно стало восприниматься как исконное, а Романов-Борисоглебск — как навязываемое свыше и только поэтому неприемлемое. Красноармеец их интересовал очень мало.

С улицами было совсем плохо, чуть ли не все они получили новые названия, в большинстве увековечившие имена новых партийных лидеров. Иногда власть даже проявляла своеобразный юмор: улицу, ведущую к храму, называли именем завзятого богоборца; в Ярославле кафедральный собор XVII века, освящённый в честь иконы Фёдоровской Божией Матери, стоял, естественно, на Большой Фёдоровской улице. Улицу переименовали в честь большевика Емельяна Ярославского, яростного борца с «религиозным дурманом».

Обратное переименование улиц идёт у нас с большим скрипом. И не только потому, что за десятилетия жители привыкли к новым названиям. И даже не потому, что возврат старого имени ведёт к неизбежным расходам. Нередко активно сопротивляются коммунисты, которые справедливо видят в этом покушение на их былую известность. Сейчас, когда компартия, счастливо избежавшая запрета, превратилась в оппозиционную, подобные акты воспринимаются ею особенно болезненно.

Чтобы не дразнить гусей, местные власти порой принимают соломоново решение: на углах домов появляются сразу старые и новые названия улиц. Например, «улица Большая Октябрьская. Бывшая Большая Рождественская». А если переименовывали улицу раза три, размещаются друг под другом все три названия.

Что ж, и волки сыты, и овцы целы.

А станция метро в Москве по-прежнему носит имя Войкова, большевика, принимавшего непосредственное участие в расстреле царской семьи.

Не утихают споры по поводу нахождения на главной площади страны мавзолея Ленина. Коммунисты готовы стоять насмерть, чтобы не допустить не только уничтожения, но даже переноса мавзолея в другое место, не говоря уж о захоронении тела вождя на кладбище по общепринятому обряду. Их не останавливает даже тот очевидный факт, что десятилетия их кумир остаётся фактически не похороненным; пока вождь лежит на своём месте, дух коммунизма так и будет витать над Красной площадью и, значит, над страной.

Проблема здесь серьёзнее, чем может показаться. В настоящее время страна расколота, чуть ли не половина населения ностальгирует по советским временам. И коммунисты очень хорошо это понимают, отчего и выступают с призывом в духе крыловского «Волка на псарне»: «Забудем прошлое, уставим общий лад!» Сегодня им выгодно, вынужденно примирившись с новым порядком, сохранить то, что осталось от их былого могущества. И мавзолей здесь — далеко не последнее средство.

Но — что поделать — русский юмор не обошёл стороной и коммунистическую идеологию. Народ, даже в самые страшные годы, в годы неимоверных страданий, умел над своей властью смеяться.

«— Дедушка, когда жизнь была лучше, при Хрущёве или позже, при Брежневе?

— При Хрущёве, конечно.

— Но почему?

— Бабы моложе были…»

Анекдоты о наших вождях хорошо демонстрируют отношение к ним народа, даже когда эти анекдоты придумываются самими вождями. А среди вождей изредка попадались и остроумные люди. Таков был Карл Радек, которого, по слухам, расстреляли как раз за его едкие анекдоты. Вот один такой, обвиняющий власти в отрыве от народа.

«Прихожу как-то к Сталину в Кремль и говорю:

— Ты знаешь, Мишка-то Калинин жениться собрался и из Кремля выезжает.

— Что ты, что ты! — испугался Сталин. — Отговори его. Говорят, в Москве голод!»

По-моему, за такой анекдот и расстрелять мало, как вы думаете?..

Или вот популярный анекдот, автор которого неизвестен.

«Сталин потерял свою трубку и потребовал найти и покарать преступника, который, как он считал, эту трубку похитил. Трубку он скоро нашёл, но к этому времени из восьми городов уже пришли телеграммы о том, что этого преступника нашли и он сознался. Из девятого города сообщили, что их преступник ещё упирается, но они надеются, что он тоже признает свою вину…»

Анекдоты про Хрущёва уже приводились. Вот ещё один.

«— Дяденька Хрущёв, это вы запустили ракету?

— Я, мальчик.

— А сельское хозяйство?

— Кто тебя научил такое говорить?

— Папа.

— Так вот скажи папе, что я умею сажать не только кукурузу!..»

Очень много анекдотов сочинено про Брежнева. Высмеиваются его старческое слабоумие, жажда наград, покорное чтение речей, которые для него составляли спичрайтеры.

«Брежнев встречает в аэропорту Маргарет Тэтчер. Вынимает бумажку и читает:

— Дорогая Индира Ганди!

Ему шепчут:

— Леонид Ильич, это Маргарет Тэтчер!

Брежнев снова читает:

— Дорогая Индира Ганди!

— Тэтчер, Леонид Ильич, Тэтчер!

— Да я сам вижу, что Тэтчер! Но тут написано „Индира Ганди“!»

«Вы слышали? В Москве землетрясение. С вешалки упал парадный костюм Леонида Ильича!»

«В квартиру Брежнева звонит Николай Подгорный, тогдашний председатель Президиума Верховного Совета. Брежнев подходит к двери, вынимает бумажку и читает:

— Кто там?

С той стороны двери Подгорный вынимает свою бумажку и читает:

— Это я, Подгорный».

Вариант этого анекдота:

«На вопрос Брежнева Подгорный не отвечает. Брежнев слышит шевеление за дверью, открывает, видит коллегу и спрашивает:

— Ты почему не отвечал?

— А я бумажку дома забыл…»

«— Почему Брежневу не присваивают звания генералиссимуса?

— Потому что он не может выговорить это слово».

Эпоха правления Михаила Горбачёва ознаменовалась многими знаковыми событиями, среди который важнейшие — падение Берлинской стены и начало потепления отношений между Россией и Западом. Запад впервые увидел перед собой не только нормального, сравнительно молодого, вполне физически адекватного русского руководителя, но даже — совершенно неслыханно! — его молодую, привлекательную жену. Престарелые советские вожди производили совершенно другое впечатление, а об их жёнах вообще не было слышно практически ничего. Жёны Молотова, Калинина и некоторых других лидеров сидели в лагерях: так Сталину было спокойнее за верность своих соратников. Понятие «первая леди государства» для нас не существовало. Наша же первая «первая леди» сделала много полезного для развития нашей культуры, литературы и просвещения.

Но для русского народа всё это затмевала антиалкогольная кампания, которую инициировал вовсе не Горбачёв, а один из наиболее консервативных членов «старой гвардии» Лигачёв, однако все шишки обрушились на Горбачёва. В результате этой кампании на какое-то время продажа алкоголя в стране заметно сократилась, хотя, естественно, тут же выросло самогоноварение. Чиновники же решили во что бы то ни стало побежать впереди паровоза, и в результате их усердия не по разуму в стране вырубили огромное количество виноградников, в том числе знаменитых элитных сортов.