Амир Хисамутдинов - Русская Япония Страница 19

Отец Николай не считал самоцелью обращение японцев в православие. Для него победой было даже знакомство их с ценностями православной веры. В итоге это помогало ему в миссионерской деятельности. В 1871 г. в Хакодате он познакомился с видным японским деятелем графом Соесимой, который заявлял о своей преданности императору душой и телом. Отец Николай резко парировал это утверждение, чем заинтересовал японца. В благодарность за беседу граф подарил монаху кусок шелка.

В ответ священник сказал, что сошьет себе платье, когда вельможа примет православие. Хотя Соесима и заинтересовался православным учением, даже поверил в бессмертие души, веры он так и не сменил. Тем не менее благодаря его влиянию были отпущены из тюрем православные из Хакодате, Сендая и Мидзусива, а секретным распоряжением граф запретил преследовать христиан. Позднее он помог владыке приобрести в Эдо участок на Суругадае, где воздвигли главный храм Японии.

Епископ Камчатский, Курильский и Алеутский Иннокентий, давний покровитель молодого священника, посоветовал отцу Николаю ехать в Петербург и добиваться открытия в Японии Русской духовной миссии. Это дало бы экономическую и административную независимость православному приходу и миссионерской деятельности самого Николая. Консульский священник соглашался, но повседневные заботы и обязанности не позволяли ему надолго оставить приход. В конце концов мысль об огромном значении, которое будет иметь открытие миссии, заставила его собраться в дальний путь.

В России Николай приложил немало усилий, доказывая Святейшему Синоду необходимость учреждения миссии, и тот выдал соответствующее разрешение. В 1870 г. император Александр II утвердил создание миссии в составе Камчатского епископата. В 1871 г. отец Николай вернулся в Японию уже главой Русской духовной миссии в сане архимандрита. Он привез в Хакодате литографическую машину, на которой с помощью студентов катехизической школы стал печатать свои лекции, молитвенники и иные материалы. Так началось издание первой христианской литературы в Японии. Иконы, также произведенные литографическим способом, можно по сей день видеть над царскими вратами в храмах Кусиро, Такасаки и Янайбара. Поскольку в отсутствие Николая необходимо было пользоваться этими материалами для богословских изучений, его ученики Такума Савабэ, Токурей Сакай и Даизо Урано стали самостоятельно изучать церковнославянский язык.

Усилия отца Николая увенчались успехом. Зимой 1872 г., когда в Хакодате насчитывалось около пятидесяти крещеных японцев, а православие распространилось до северо-восточного Сендая, который стал его центром, к священнику на помощь прибыл 34-летний иеромонах Анатолий (Александр Дмитриевич Тихай), выпускник Киевской духовной академии. Через год хакодатскую церковь посещали около двухсот прихожан. По мнению священнослужителей, большую роль в привлечении японцев играло благолепие церкви. Ее заново отремонтировали и покрасили. Особенно эффектно выглядели белые стены, которые покрыли краской по способу, изобретенному первым консулом, — накладывание белил с последующей полировкой ватой. На стенах церкви, украшенных золочеными рейками, висели иконы кисти иконописца Карзалина, присланные Гошкевичем из Петербурга. Отец Николай выписал из Шанхая стекла, чтобы защитить иконы от пыли, влаги и прикосновения людей.

Что оставили русские на севере Японии

Гошкевич прожил в Хакодате семь долгих лет. Он сказал Японии «прощай» 21 апреля 1865 г., через несколько месяцев после смерти жены, 43-летней Елизаветы Стефановны. Вероятно, это и стало причиной его отъезда. Время, которое Гошкевич провел в Японии, простым не назовешь. Увлекательная поначалу новизна впечатлений вскоре сменилась монотонной и напряженной работой. Обстановка в те годы не отличалась мирным характером. То и дело возникала борьба между сторонниками нового и старого, часто случались нападения на европейцев, в том числе и дипломатов. Не был исключением и провинциальный Хакодате. Деятельность же консула Гошкевича вызывала особую ненависть тех, кто противился новым веяниям в Японии, и жизни его нередко угрожала опасность. Удара самурайского меча можно было ждать в любой момент.

Да, удалось сделать многое: построены консульский дом, морской госпиталь, православная церковь, открылась школа русского языка, организовано подсобное хозяйство в деревне Камида. Гошкевич обучил японцев фотографии, шитью одежды европейского покроя, постройке европейских домов, выпечке хлеба, изготовлению молочных продуктов, рассказал о ценностях православной религии — чем только ни приходилось заниматься консулу.

Во время пребывания в Японии Гошкевич вел систематические наблюдениями за природой, составлял метеорологические сводки, собирал коллекции флоры и фауны. Результаты исследований Гошкевича публиковались в изданиях Главной физической обсерватории в Петербурге и Музея Императорской академии наук. Именем Гошкевича названы описанные им неизвестные виды насекомых.

Гошкевич понимал: как бы он ни убеждал японцев, что Россия хорошо относится к их стране, нужно, чтобы японцы сами в этом убедились. Поэтому он возлагал большие надежды на молодых японцев, которые могли бы получить образование в России. Перед отъездом на родину Гошкевич предложил японскому правительству послать нескольких юношей учиться в Петербург. С этим согласились и предоставили право самому консулу вместе с губернатором Хакодате сделать выбор среди молодых людей в этом городе. Будущих студентов перед отъездом напутствовал отец Николай, который писал Гошкевичу: «Они в России будут больше всего под Вашим влиянием; я дал им рекомендательные письма к некоторым из наших духовных; пожалуйста, сделайте, чтобы они не пренебрегли этими знакомствами; если не обратить, то хотя бы расположить их к христианству, — и это бы дало важные шансы нам в Японии».

После отъезда Гошкевича отец Николай оставался связующим звеном между ним и жителями Хакодате. По просьбе японских властей он просил Иосифа Антоновича присылать словари, учебники по навигации, горному и военному делу, географии, физике и истории. Ими пользовались не только в Хакодате, но и отправляли в Сендай. Гошкевич присылал также учебники для русской школы отца Николая. В свою очередь священник отправлял Гошкевичу японские книги и карты.

После отъезда из Японии Гошкевич тяготился службой в Петербурге и хотел отдать все силы завершению работ, начатых еще в Стране восходящего солнца. В ноябре 1867 г. он ушел в отставку и покинул столицу. Отец Николай писал по этому поводу: «Отблагодарили Вас за Ваши заслуги, за неисчислимые труды и лишения!.. Вас не ценят там, зато ценят здесь: иностранцы не расстаются с мыслью, что Вы приедете Министром в Японию; японцы говорят: «Нет, уже такому консула не бывать здесь, как был русский консул». Буквально во всей Японии знают и уважают Вас, — говорю на основании фактов; видел я людей здесь, которые приезжали издалека собственно, чтобы увидеть Вас, как знаменитость… Простите, пожалуйста, что я пишу Вам откровенно все это. Но я хочу лишь сказать Вам не мучиться от придирок чиновников, вовсе не составляющих ни Правительства, ни России, когда Вы, исполнявший миссию Правительства и России, имеете полное право утешаться сознанием, что блистательно исполнили Вашу миссию».

Г ошкевич поселился в своем имении Мали в Виленской губернии. Наладилась семейная жизнь: он женился второй раз. Бывший дипломат вынашивал план издания журнала, посвященного Японии, и продолжал работать над подготовкой нового издания своего «Японско-русского словаря». Много времени уходило и на рукопись «О корнях японского языка». Увы, ему не суждено было увидеть эту работу изданной: 5 октября 1875 г. Иосиф Антонович Гошкевич скончался. Его труд был опубликован в 1899 г. в Вильно. В этой работе, как и во всех других исследованиях, Гошкевич тепло отзывался о японцах: «Японский народ, недавно почти насильно втолкнутый в семью цивилизованного европейского мира, давно имел право на это место по внутреннему родству. Не потому ли и проявляет он ту удивляющую всех энергию, то стремление к цивилизации…»

Большая роль в понимании двух стран отводилась российским военно-морским агентам, говоря современным языком, военно-морских атташе. Первым стал Павел Николаевич Назимов. Военно-морские силы Хакодате составляли тогда три паровые корвета, вооруженные десятью малыми орудиями, и одна паровая яхта. Но Назимов видел, что японцы поразительно быстро учатся военному искусству у иностранцев. Залогом их успеха были природная настойчивость и сметливость. Назимов служил в Хакодате до марта 1861 г. Затем он плавал старшим офицером на фрегате «Александр Невский», служил в кораблестроительном департаменте, командовал клипером «Абрек» и корветом «Витязь», с которым в 1870–1874 гг. совершил кругосветное плавание, в ходе которого вновь посетил в Японии. Довелось ему бывать здесь и позднее: командуя «Мининым», когда получил из рук японского императора орден Восходящего солнца 4-й степени, и еще раз в 1891 г., сопровождая в плавании цесаревича Николая Александровича. В 1892 г. вице-адмирала Назимова перевели в Санкт-Петербург на должность начальника Главного гидрографического управления. Через шесть лет он уволился в отставку по болезни в чине полного адмирала, а спустя еще четыре года, 11 декабря 1902 г., скончался. Его похоронили на Волковом кладбище в Санкт-Петербурге.