Кира Дубровина - Библейские фразеологизмы в русской и европейской культуре Страница 19

Бывает и по-другому

В следующем примере наблюдается тоже существенное изменение семантики русского БФ по сравнению с его библейским прототипом.

Книжный, публицистический БФ дух и буква закона означает ‘точное и строгое соответствие, неукоснительное следование чему-либо как по существу, так и по форме’. Например:

♦ Прямую речь Павла Бородина, так «неожиданно» подавшего документы в Мосгоризбирком, мы не сможем привести, и сегодня, строго блюдя дух и букву закона о выборах, он отказался отвечать на вопросы до момента, когда будет официально разрешена агитация (В. Булдаков. Расклад на мэрство) // АиФ, 10.11.1999).

Это выражение восходит к Новому Завету и связано с проповедями апостола Павла, который, будучи прекрасным знатоком закона Моисеева и в прошлом его ревностным защитником, в своих посланиях к христианским общинам много рассуждает об исполнении этого закона. Павла часто обвиняли в антизаконнических проповедях, однако он всегда подчёркивал, что ценности ветхозаветного откровения в Мессианскую эпоху не утрачиваются. Его нравственная суть, основанная на заповедях любви к Богу и ближнему, сохраняется. Апостол Павел рассматривает два подхода к закону, сложившихся ещё в ветхозаветную эпоху: формальный, подменяющий истинную веру и любовь к Богу и ближнему неукоснительным и пунктуальным исполнением всех предписаний и обрядов, и глубоко духовный, следующий нравственным стремлениям к совершенству веры и любви. Апостол строго осуждает людей, которые любят обличать других, когда те отступают от закона Божьего, но сами спокойно его нарушают. Павел призывает служить не букве закона, а его духу, проникая в самую его суть. «…Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чём свидетельствует совесть их и мысли их… Вот, ты называешь себя иудеем, и успокаиваешь себя законом, и хвалишься Богом, и знаешь волю Его, и разумеешь лучше, научаясь из закона, и уверен в себе, что ты путеводитель слепых, свет для находящихся во тьме, наставник невежд, учитель младенцев, имеющий в законе образец ви́дения и истины. Как же ты, уча другого, не учишь себя самого? Проповедуя не красть, крадёшь? Говоря: «не прелюбодействуй», прелюбодействуешь? Гнушаясь идолов, святотатствуешь? Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога?» (Рим. 2:14–23).

Примером двух подходов к закону послужил спор о ритуале обрезания (как свидетельства принадлежности к роду Авраама). На исполнении этого обряда язычниками настаивали многие иудеи-христиане. Обращаясь к ним, Павел говорит: «Обрезание полезно, если исполняешь закон; а если ты преступник закона, то обрезание твоё стало необрезанием… Ибо не тот иудей, кто таков по наружности, и не то обрезание, которое наружно, на плоти; но тот иудей, кто внутренно таков, и то обрезание, которое в сердце, по духу, а не по букве: ему и похвала не от людей, но от Бога» (Рим. 2:25, 28–29).

Ср. также: «Он [Бог] дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа\ потому что буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3:6).

Таким образом, в библейских текстах можно отметить столкновение двух противоположных начал: духа — созидательного, животворящего, божественного начала и буквы – начала формального, мёртвого, греховного.

Нечто иное наблюдается в современном русском языке, где в семантике данного выражения по сравнению с библейским текстом нет конфронтации между духом и буквой закона, между его сутью (существом) и формой. Значение оборота направлено не на противопоставление, а на взаимодействие и гармонизацию двух сторон единого феномена – закона.

О десакрализации с иронией

Одной из важных тенденций, влияющих на трансформацию семантики библейских оборотов, является десакрализация языковых единиц, которая происходит не только в русском, но и в других языках [Гак, 1997, с. 60]. Поскольку Библия – это книги Священного Писания, то вполне естественно, что библейские тексты содержат большое количество сакральных слов, оборотов, формул и т. п. языковых единиц, связанных с религиозно-культовой сферой. Но со временем всё, относящееся к сакральной области, – цитаты из Священных книг, ритуально-обрядовые формулы, обозначение культовых предметов, религиозные предписания и т. д., – в повседневном общении людей, в их обыденной жизни постепенно подвергается десакрализации, т. е. переходит из сакральной, религиозно-культовой области в область обиходно-бытовую. В результате многие библеизмы существенно изменяют свою семантику по сравнению с библейскими прототипами.

Например, БФ быть в духе (разг.) означает в русском языке ‘пребывать в хорошем, приподнятом настроении’. В Библии слово дух имеет много значений. Одно из них – это бессмертная суть человека, самое высшее и благое, что в нём есть. Дух — это ещё и особый дар, особое состояние, данное человеку Богом. Отсюда быть в духе означает ‘пребывать в состоянии мудрости, прозорливости, ви́дения, быть готовым воспринимать Слово Божие и исполнять Его волю’.

В подобном состоянии пребывает Иоанн Богослов, которому Господь открывает тайну конечных судеб мира. Иоанну дано стать свидетелем великого Откровения: «Я был в духе в день воскресный и слышал позади себя громкий голос, как бы трубный, который говорил: “Я есмь Альфа и Омега, Первый и Последний”» (Откр. 1:10). Голос повелевает Иоанну написать в книгу всё, что он «видел, и что есть, и что будет после сего» (Откр. 1:19). Затем Иоанн увидел, что «дверь отверста на небе, и прежний голос… сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего. И тотчас я был в духе; и вот, престол стоял на небе, а на престоле был Сидящий» (Откр. 4:12).

Как видим, в современном русском языке семантика оборота быть в духе претерпела значительное изменение именно в результате десакрализации. С библейским оборотом его сближает лишь положительный оценочный компонент. Кроме того, в русском языке есть два БФ с отрицательной оценкой, которые являются антонимами первого выражения – быть не в духе (разг.) и быть не в духах (прост.).

Также в результате десакрализации происходит трансформация семантики библейского оборота благую часть избрать. Это выражение восходит к евангельскому рассказу о том, как Иисус пришёл «в одно селение; здесь женщина, именем Марфа, приняла Его в дом свой; у неё была сестра, именем Мария, которая села у ног Иисуса и слушала слово Его. Марфа же заботилась о большом угощении и, подойдя, сказала: Господи! Или Тебе нужды нет, что сестра моя одну меня оставила служить? Скажи ей, чтобы помогла мне. Иисус же сказал ей в ответ: Марфа! Марфа! Ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно; Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё» (Лук. 10:38–42). «Благая часть» означает здесь ‘спасение души’.

Однако в русском языке семантика оборота претерпела существенные изменения. Во-первых, в русском языке образовалось два значения: 1) ‘принять наиболее выгодное для себя решение’: ♦ В конце концов приходилось избрать благую часть и, по возможности, молчать по всем вопросам (Г.И. Успенский. Очерки переходного времени); 2) ‘выбрать себе лучшую долю, удачно устроиться в жизни’: ♦ – Эх, Егор Петрович, посмотрю я на вас – благую часть вы избрали: снимаете пенки со сливок Европы, сегодня тут, завтра там, смотрите на всё, как древний эллин-эпикуреец (П.Д. Боборыкин. На ущербе). Во-вторых, в обоих этих значениях возможно появление иронии.

Следует отметить, что возникновение иронической или шутливой окраски в сакральном библейском обороте сначала как индивидуально-авторского, а затем общеупотребительного явления очень часто вызывает десакрализацию БФ, а также может привести к образованию у него нового значения.

Интересна, например, трансформация выражения злачное место, которое восходит к заупокойной молитве: «Упокой душу раба Твоего (имярек) в месте светле, в месте злачне, в месте покойне». Первоначально этот БФ, как и в Библии, в псалме Давида («Господь – Пастырь мой; я ни в чём не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим»; Пс. 22:1–2) означал ‘приятное, спокойное и изобильное место’, где произрастают злаки и текут реки, «кипящие млеком и мёдом», где можно жить без трудов и забот. Ср.: ♦ Он уносился мысленно в место злачно, в место покойно, где нет ни бумаг, ни чернил, ни странных лиц, ни вицмундиров, где царствует спокойствие, нега и прохлада (И.А. Гончаров. Обыкновенная история).

В другом примере в этом обороте уже возникает лёгкая ирония: ♦ Андрей Антипович, будучи изгнан своим родителем из дома за тунеядство, нашёл дом Егора Ивановича местом злачным, где в изобилии текли мёд и молоко (Н.В. Успенский. Письмоводитель).