Артур Бэшем - Цивилизация Древней Индии Страница 22

Существовало и другое обоснование права царя на налоги, признанное различными источниками: правитель — хозяин земли и воды в своем государстве; налог на зерно и другие продукты земледелия составляет, таким образом, своеобразную арендную плату, выплачиваемую владельцу. Это понятие, так же как и понятие покупаемых посредством налогов защиты и безопасности, были основой обычного права в Древней Индии.

Между тем ряд источников отказываются видеть в царе истинного владельца земли. Так, в одной из джатак принц говорит своей возлюбленной, что не может дать ей свое царство, так как оно ему не принадлежит. Когда легендарный царь Вишвакарман Бхаувана передал землю жрецам, появилась сама богиня земли и отчитала его, заявив, что он не имел права этого делать. Средневековый комментатор, основываясь, вероятно, на этой старой легенде, заявлял, что царь не может распоряжаться землей, потому что она принадлежит сообществу. Юрист XVI в. Нилакантха уточняет, что земля принадлежит своему владельцу и что царь имеет право только взимать земельный налог.

Некоторые современные историки оспорили существование понятия царской собственности в Древней Индии. Но эта теория основывается на неверной интерпретации текстов, цель которой вполне понятна. Возможно, цари не всегда владели земельными и водными ресурсами на всей территории своего государства. По этому пункту, как и по многим другим, мнения расходятся, но документы свидетельствуют, что большинство юристов поддерживали принцип царской собственности.

На практике тот факт, что царь владеет землей, почти не влиял на положение крестьянина, который регулярно платил свои налоги. Любопытное уточнение: «Артхашастра» дает понять, что крестьянин лишался земли не только в случае неуплаты, но и если он не обрабатывал надлежащим образом своих земель; но нет доказательств, что эта мера регулярно применялась.

Система, о которой мы говорили выше, действовала во множестве вариантов во всей домусульманской Индии; но иногда необходимость была выше закона. Согласно законоведам, в случае серьезных финансовых затруднений царь был вправе принимать самые решительные и репрессивные меры, чтобы сохранить свой трон. Он мог неограниченно увеличивать пошлины, устанавливать принудительные займы для богатых, аннулировать пожизненные привилегии и льготы, конфисковать золотые запасы, имеющиеся у золотых и серебряных дел мастеров, и даже лишать имущества религиозные организации, в особенности иноверные секты. Хроники Кашмира и некоторые другие источники подтверждают, что иногда цари шли на эти крайние меры. Между тем надо признать, что в качестве оправдания подобных действий все тексты указывают не только опасность со стороны внешних или внутренних врагов, но и необходимость борьбы с нищетой в случае голода, наводнения или чумы.

У нас много сведений о доходах правителя и намного меньше — о расходах. Большая часть дохода государства была тезаврирована, и о богатстве индийских государств свидетельствуют иностранные путешественники и хроники, описывающие трофеи, взятые мусульманскими захватчиками. Полная несметных сокровищ казна была, в глазах современников, главным источником царского могущества и залогом процветания государства. Подобная концепция имела неизбежные последствия. Огромные запасы ценных металлов и драгоценностей, которые пускались в оборот только в случае крайней необходимости, были неэффективными и неизбежно возбуждали зависть в соседних монархах. Царские сокровища, о существовании которых упоминали первые мусульманские путешественники, стали одной из причин вторжений, которые в итоге повлекли за собой падение индусской Индии.

Мегасфен представляет индусов ревностно чтущими законы и утверждает, что преступления и правонарушения у них были очень редки. Свидетельства китайца Фа Сяня и средневековых арабских путешественников подтверждают его наблюдение. Только Сюань Цзян несколько нарушает эту идиллию. Напротив, из индийских юридических источников становится очевидно, что в стране было неспокойно: опасность угрожала как жизни людей, так и их имуществу.

Когда в начале нашей эры развилась и расцвела арийская цивилизация, она привлекла к себе еще дикие или полуцивилизованные племена, которые расселились в городах и деревнях. В эпоху Маурьев эти населенные пункты часто оказывались перенаселенными. Бедные крестьяне и жители гор наводняли жилые кварталы, где они часто вели более бедственное существование, чем в местах своего прежнего проживания. Некоторые из этих изгнанников пополняли ряды маргиналов и воров, без которых, видимо, не обходился ни один город Древней Индии. Для борьбы с преступностью «Артхашастра» советует спустя два часа после захода солнца устанавливать комендантский час и снимать его за два с половиной часа до рассвета. Более поздние источники говорят о кастах профессиональных воров, у которых были разработаны специальные методы и имелись специальные учебники, посвященные их «искусству».

Разбой свирепствовал и в сельской местности, где многочисленные банды разбойников существовали с эпохи Будды. В начале VII в. Сюань Цзян сообщает, что это были потомственные бандиты, грабившие и убивавшие своих жертв, как это впоследствии станут делать душители.[6] Купеческие караваны, даже хорошо защищенные, часто подвергались разграблению. Преступность, таким образом, являлась серьезной проблемой, хотя наиболее могущественные правители Древней Индии могли с ней справиться, как о том свидетельствует большинство иностранных путешественников. Наказание за преступления и правонарушения обеспечивалось местными властями и командующими гарнизонов, которые располагали значительными силами, а также секретными агентами, которые играли роль детективов. Сторожа осуществляли ночные дежурства в городах и деревнях, а в некоторых средневековых царствах существовали специальные агенты, духсадхасадханики, отвечавшие за поимку преступников.

В маленьких монархиях, существовавших до эпохи Маурьев, царь самолично осуществлял судебную власть: рассматривал дела и выносил приговор ворам. Но впоследствии отправление правосудия было поручено служащим, и только вопросы государственной измены и апелляции передавались царю. В средневековых государствах отправление правосудия возлагалось на одного из членов царского совета — прадвиваку, который осуществлял функции верховного судьи.

Состав судов менялся с течением времени и в зависимости от региона, но известно, что индийцы предпочитали нескольких судей вместо одного-единственного. «Артхашастра» говорит о суде из трех судей для десяти деревень, затем следуют суды округа и провинции. Ману рекомендует суд, состоящий из прад-виваки и трех заседателей; в драме «Глиняная повозка» появляется суд, возглавляемый главным судьей — адхикараникой, которому помогает богатый купец — шрештхин и представитель касты писарей — кайястха. Слово, обозначающее главного судью, происходит от «адхикарана» — «правительственная обязанность», так что речь идет о служащем, наделенном одновременно административными и судебными функциями.

Особые требования предъявлялись к личным качествам судейских служащих. Судьи должны были быть образованными, набожными, столь же беспристрастными, сколь гуманными и терпеливыми. Для предупреждения любого рода коррупции, которая, несмотря ни на что, была широко распространена, хотя и осуждалась, судьям и сторонам запрещалось общаться между собой до окончания процесса. Согласно «Артхашастре», честность судей периодически подвергалась испытаниям провокаторов, и «Вишну-смрити» предусматривает для признанного виновным в злоупотреблении или в несправедливости судьи изгнание и конфискацию имущества — наиболее строгое наказание, которому мог подвергнуться брахман.

Лжесвидетельство считалось преступлением, и виновных в нем ждали не только различные телесные наказания, но и сто несчастных существований в будущих перевоплощениях. В уголовных процессах для поиска доказательств использовались любые свидетельства, но в гражданском праве некоторые лица, а именно женщины, ученые-брахманы, служащие, несовершеннолетние, инвалиды, должники и бывшие осужденные, не могли свидетельствовать. Наконец, члены низших каст не могли свидетельствовать против членов высших каст. Для проверки правдивости свидетельских показаний были предусмотрены испытания, которые зачастую основывались на знании психологии.

Чтобы доказать вину подсудимого, который вызывал серьезные подозрения, его могли подвергнуть допросу с пристрастием. Предусмотренные пытки не всегда отличались особой жестокостью, чаще всего применялось бичевание. Брахманы, дети, старики, больные, сумасшедшие и беременные женщины теоретически были освобождены от допроса, а женщины могли подвергаться только легким пыткам.