Свято-Русские Веды. Книга Коляды - Асов Александр Игоревич Страница 23

—        Нет, я — Дый! Родитель Чурилы! Погубил его мощный Барма! И закрыл Чурилушка очи!

И сказала Дыю Таруса:

—         Подойди ко мне, Дый-отец! Будем мы с тобою любиться! Будем мы с тобой целоваться!

Дый тогда Тарусе ответил:

—           Я боюсь молодого Мана! Погубил он семьдесят дивов, и меня он тоже погубит.

—         Дый, давай подумаем вместе — как сгубить молодого Мана?

И ответ держал Дый Седунич:

—         Ты скажи ему, что болеешь. Только Ман про это услышит, за тебя он станет бояться. Спросит матушку он о пище. Отвечай ему, что излечат ту болезнь лишь яблоки Ирия! Пусть поедет он в сад Ирийский, чтоб сорвать золотые яблоки. Охраняет златую яблоню Лада-ма– тушка и Ладон. И от Змея того Лад она — нет спасения человеку! И дракон тот Мана погубит!

Вот проснулся Ман ранним утром, видит он Тарусу больною. Близко к матери он садился, проливал горючие слёзы:

—         За тебя мне тяжко, родная! Ты скажи — что хочешь отведать?

Отвечала ему Таруса:

—               Принеси золотые яблоки. Ты сорви их в саде Ирийском! Я поем и сразу поправлюсь!

Ман вскочил на ноженьки резвые и осёдлывал Лебедь белую. Полетел он к саду Ирийско– му — прилетел, садился у яблоньки.

Тут увидел его дракон, зашипел и яростно бросился. Начал Ман с Ладоном сражаться. С ним сражался он трое суток. Стал просить тут Ман передышки. Ману дал Ладон передышку.

К Ману тут явилася Лада:

—         Ты зачем из сада Ирийского взять хотел золотые яблочки?

И ответил Ман Ладе-матушке:

—         Для Тарусы, родимой матери! Мать моя лежит-умирает, только яблочки ей помогут!

Сжалилась тогда Лада-матушка:

—         Ты бери золотые яблочки! Но срывай не с Дерева Жизни! Пусть их съест твоя мать родная! Все болезни они излечат.

И вернулся Ман ко Тарусе, дал плоды заветные маме.

Только тёмная ночь настала, вновь явился Дый ко Тарусе, говорил он ей таковы слова:

—         Ты возьми, Тарусушка, перстень. Спрячь тот перстень в одной ладошке. Пусть с тобою Ман поиграет — отгадает, где спрятан перстень. Не сумеет — тогда, как в шутку, ты свяжи-ка Мана ремнями! Сам тогда я с ним совладаю!

Вот проснулся Ман ранним утром. Говорила ему Таруса:

—        Мы сегодня одни с тобою. Сын, давай с тобой поиграем. Отгадай, где перстень упрятан?

Мог бы Ман легко отгадать, только он проиграл нарочно, чтобы мать родную потешить. Обыграла его Таруса и связала руки сыночку, повязала до самых плеч и до самых пальцев скрутила.

—          Отпусти, развяжи меня, мама! — так просил Тарусушку Ман. Но его Таруса не слушала, громким голосом Дыя звала.

И явился в хоромы Дый. Мукой мучил младого Мана, ослепил ему оба глаза.

—          Барма — сына убил Чурилу! Ныне — будет ему расплата!

Говорила Дыю Таруса:

— Ты послушай-ка, Дый, меня! Ты возьми– ка Мана младого, и садись на белую Лебедь, и лети к горе Сарачинской. Отвали на горушке Камень. Там под Камнем — пропасть увидишь. Мана брось в глубокую яму!

Сделал Дый, как сказано было. Но беда и с Дыем случилась! Как бросал он Мана в колодец, упустил он белую Лебедь.

Дый вернулся снова к Тарусе. А в ту пору белая Лебедь поднималася ко Всевышнему. Пела так она в горних высях:

—        Ты, Всевышний Бог! Прародитель! Мана ты подыми из бездны! Отвали от пропасти Камень!

Бог отваливал Чёрный Камень, подымал он Мана из бездны…

Ман садился на белу Лебедь, полетел к Ирийскому саду да ко той реке Алатырской. Прилетел к дорогой сестрице, подходил к он к Манечке близко.

Видит Маня, что оба глаза Дыем выколоты у брата. Омывала она глазницы Алатырской живой водою, возносила молитвы Вышню — и вернулось зрение брату, белый свет он снова увидел.

Обнимала Манечка брата, вместе с братом рыдала горько, а потом хохотала громко:

—         Слава Вышню! Ты снова видишь!

Расспросила его о горе. Рассказал ей Ман

про Тарусу, ничего про мать не скрывая.

И собрался вновь в путь неблизкий. Ман вскочил на белую Лебедь. Полетел он, песнь напевая:

—         Слава Вышню! И белой Лебеди! Вы меня возвратили к жизни! Но бесчестье будет Тарусе, что дитя своё ослепила!

Подлетел Ман к терему Дыя. Видит он, что чешет Таруса — гребнем голову богу Дыю. И вскричала тогда Таруса:

—         Горе, Дый мой! Мой сын вернулся!

Дый вскочил — схватился за меч. Начал с

Маном мощным сражаться. Сотряслася Земля Сырая, порастрескались горы дальние, море синее расплескалось.

Стал теснить тут Ман бога Дыя. И могучий Дый испугался, бросил меч и, жалуясь громко, убежал в Уральские горы.

Крикнул вслед богу Дыю Ман:

—          Я тебя, Дый мощный, прощаю! Ты за смерть отплатил Чурилы! Мы с тобой отныне в расчёте. Но Тарусу не извиняю!

Он схватил за пояс Тарусу, с нею сел на белую Лебедь, полетел к родителю Барме.

Барма Мана встречал, плакал и обнимал:

—         Ах, мой сын! Что сделал со мною? Я уж думал ты не вернёшься.

И устроил он пир великий. Расспросил о том, что случилось. Рассказал тогда он отцу — то, что мать ему учинила.

Й вскочили все слуги Бармы, и бросались они к Тарусе, на неё надели рубашку, что покрыта смолой и дёгтем. Подожгли её с трёх сторонок.

И вскричала сыну Таруса:

—         Сын мой, Ман! Спаси мать родную!

Ничего ей Ман не ответил, лишь слезу

смахнул он рукою.

И сгорела Чёрная Тара, и очистилася Таруса в том огне великого Бармы. Из огня она вышла Белой.

Все теперь прославляют Мана, славят также Барму с Тарусой, славят Дыя вместе с Чурилой!

—               Расскажи, Гамаюн, птица вещая, нам об Огненном боге Волхе, имя коему Финист Сокол, третьем воплощении Велеса. Как сей Велес на свет явился!

—               Ничего не скрою, что ведаю…

Мать Сырая Земля шла по горушкам, и ступала она по долинушкам. И спадали с небес проливные дожди, её белую грудь било градом, засыпало снегами белыми.

Соскочила она ненароком с Камня Чёрного и горючего да на лютого Змея Индрика.

Уж как вскинулся лютый Индрик, тело обвил её, тело обнял её, опрокинул он Матушку на горы, бил злодей её по белу стегну, целовал в уста её сахарные.

И тогда понесла Мать Сыра Земля от сыночка, от Змея лютого, тяжела она стала от Индрика. Год она тяжела, два она тяжела, три она тяжела — тридцать лет тяжела. Ходит в тягости Мать Сыра Земля по горам-долинам широким — всё-то ходит, дитя вынашивает.

Срок пришёл разрешаться от бремени. Закатилось Красное Солнышко за Ирийские горы высокие, порассыпались часты звёздочки по небесному своду светлому — и родился тут Волх сын Змея, новый Велес в цепи рождений!

Первым Велесом был Асила, что сокрылся в Азов-горе. Был затем — Семаргл Огнебог, что родился в роде Сварога.

Следом новый явился Велес. То был Огненный Змей — Волх сын Змеевич. Также звали

Вольгою, Финистом, рождённым в огне. И родился он от Сырой Земли в роде Змея мощного Дыя.

От рождения Волха Змеича потряслось небесное царство, затряслось и царство подземное, море синее всколебалось. Звери по лесу разбежались, птицы по небу разлетелись, рыбы по морю разметались.

А как стало Волху полтора часа — слово он сказал, будто гром взгремел:

—        Ой ты гой еси, Мать Сыра Земля! Не спе– лёнывай меня пеленой своей, не завязывай златым поясом — пеленай меня в латы крепкие, на главу надень золотой шелом!

И ещё сказал Волх сын Змея:

—         Ты, сходи-ка, Матушка, в кузницу — ко Сварогу, в Сваргу небесную, пусть скуёт он громовую палицу! Брошу я ту палицу в тучи, громом разбужу Змея Индрика! Из норы своей пусть Змей выползет. После грянусь о Землю Сырую, стану Финистом Ясным Соколом, разбросаю перья железные, упаду на Змея с подо– блачья, раздеру когтями булатными, размечу клочки по Сырой Земле!