Иосиф Дискин - Кризис… И всё же модернизация! Страница 24

Получение синергического институционального и технологического эффекта от объединения в корпорацию разъединенных ранее предприятий стало значимым фактором повышения эффективности, существенной предпосылкой дальнейшего развития экономики.

Этот процесс близок к завершению в сырьевых отраслях, металлургии и связи, активно он идет в ВПК и гражданском машиностроении (яркий пример - тракторное и сельхозмашиностроение), в пищевой промышленности, быстро формируются крупные ретейловые сети. Следует отметить быструю концентрацию в строительстве, формирование крупных девелоперско-инжиниринговых компаний, распространяющих свою деятельность из столицы в регионы.

Важной предпосылкой экономического развития стала недавняя доступность финансовых ресурсов, используемых для развития и модернизации крупных и средних российских корпораций. Их легализация, а также следование международным нормам корпоративного управления, наряду с очевидным избытком средств на мировых финансовых рынках (существовавшим до кризиса), сильно облегчили привлечение инвестиций. Существенно возросло предложение ресурсов и отечественными кредитными организациями. Увеличение предложения финансовых ресурсов, снижение их стоимости были сильными стимулами для роста инвестиций, а также для повышения открытости и легальности институциональной среды российских корпораций как условия привлечения средств.

Все названные факторы, наряду с реинвестированием собственных существенно выросших прибылей, обусловили высокий уровень инвестиционной активности частных российских компаний за последние четыре года. Это - сильный индикатор характера эволюции институциональной среды в нашей стране.

Рост инвестиций, как хорошо известно из теории и экономической истории, означает, что российский бизнес до кризиса позитивно расценивал свои перспективы, в том числе, очевидно, и свои возможности по формированию локальной, довольно специфичной институциональной среды, основанной на «эксклюзивных отношениях с соответствующими государственными органами».

Эксперты обоснованно полагают, что высокие темпы роста экономики в последние годы во многом обусловлены упорядочением институциональной среды, уменьшением экономических и политических рисков. Подтверждение - существенное снижение стоимости заимствования финансовых ресурсов. Профессионалы из западных финансовых корпораций, имеющие большой опыт оценки таких рисков в развивающихся экономиках, вряд ли санкционировали бы выделение средств, не оценив происходящие институциональные перемены как позитивные.

Существенные изменения претерпела в последние годы и легальная (правовая) компонента институциональной среды. В основном завершилось формирование корпуса законов, регулирующих функционирование экономики, прежде всего Гражданского кодекса РФ.

В то же время следует отметить, что важной характеристикой этого корпуса является его идеологическая предзаданность, довольно слабый учет реалий хозяйствования. Это, как мы уже отмечали выше, отличительная черта моделей модернизации, связанных с авторитарными ориентирами. Такой характер формирования легальной компоненты институциональной среды, в полном соответствии с теоретическими предсказаниями, приводит к провалам. Так, для экспертов была вполне очевидной нереалистичность либеральной концепции пенсионной реформы. Мотивация ее авторов была вполне благой - создание ресурсов для частных инвестиций. Но лишь 4 процента граждан перевели свои пенсионные накопления в НПФ. Результат - снижение доверия к государству со стороны наиболее активных слоев населения. «Монетизация льгот» также была связана с нереалистичными исходными предпосылками. Корректировка легальных положений в соответствии с требованиями жизни обошлась дорого.

Здравая идея открытых тендеров без честного администрирования обернулась разгулом административного торга и коррупции. По оценкам экспертов, «откаты» выросли настолько, что тендеры сегодня могут выигрывать в основном те, кто не собирается исполнять их требования в полном объеме. На то, чтобы действительно выполнить работу, денег не остается.

Серьезный институциональный барьер - взаимное недоверие государства и бизнеса. За последние годы для восстановления доверия сложились уникальные возможности. После «выдавливания» олигархов из политики существенно сократилось «теневое» влияние бизнеса, произошло переосмысливание им своих интересов и позиций. Сегодня крупный бизнес осознал общность своих базовых интересов со всеми группами предпринимателей. Сформировался их общий «спрос на государство»: на его стратегическое лидерство, на прочные и честные институты, на защиту законопослушного бизнеса.

Государство же плохо удовлетворяет этот насущный спрос. Отстраненность от жизненных реалий, идейная зашоренность многих решений вкупе с лоббизмом блокируют принятие практичных мер. В общественном сознании утвердилось представление о массовом «крышевании» бизнеса коррумпированными представителями правоохранительных органов. Спорадическая борьба с ними предстает либо политической кампанейщиной, либо фрагментами войны между силовиками за передел коррупционного рынка. В результате большинство бизнесменов воспринимает силовиков не как защитников закона, а как противников или союзников в корпоративных войнах.

Разрыв между писаным законом и хозяйственной практикой создает объективную базу для масштабного административно-бюрократического произвола, разгула коррупции.

Институциональный генезис

В большой мере эта ситуация связана с отмеченной выше слабостью этического фундамента институциональной среды в нашей стране. Без такого фундамента, как это хорошо известно и из теории и из истории, невозможно последовательно эффективное функционирование институтов.

Этическая среда в России довольно специфична, она давно приобрела двухсекторный характер: одна этика для «своих», другая же, совсем иная, действует в сфере формальных отношений. В кругу «своих» (родных и близких) высокие этические требования в основном сохранили свое значение, реальное регулятивное влияние. Беседы на кухне давно превратились в один из своеобразных социальных институтов воспроизводства высокого нравственного климата в этом секторе. Но этот же институт формировал устойчивое недоверие к формальным институтам, где действовала совсем другая мораль. Их деятельность воспринималась, в том числе и под влиянием «интеллигентской религии», как чуждая, в которой царят ложь и фальшь. В результате в отношении к этим институтам доминирует глубокое недоверие.

Специфика отечественного институционального генезиса связана с тем, что формальные институты в ходе социальной трансформации не обрели необходимого этического фундамента. Это обстоятельство - источник институционального кризиса. Недоверие питает оппортунистическое поведение населения и, соответственно, ведет к дисфункции институтов постсоветского общества. Его выражение - общепризнанный тотальный высокий уровень коррупции.

Таким образом, налицо парадокс: институциональный кризис, с одной стороны, и существенное, эмпирически подтвержденное повышение институциональной стабильности - с другой.

Предпосылка для этого - отсутствие глубокого уважения к легальным нормам, основе функционирования формальных институтов. Уважение к таким нормам обычно имеет этические корни: религиозную мораль, авторитет харизматического лидера, историческую традицию соблюдения законов. Отсутствие же в отечественной традиции таких этических источников привело к специфике нашего институционального развития. Основой формирования постсоветских институтов стали не универсалистские, а партикулярные ценности и отношения, укорененные в том секторе этики, где действовали нормы для «своих». В условиях, когда универсалистские ценности не стали регуляторами, необходимость социального регулирования привела к использованию тех механизмов, которые его обеспечивали.

Таким образом, под оболочкой формальных институтов чаще всего скрываются локальные сети межличностных отношений, основанные на сугубо партикулярных ценностях. И, соответственно, характер функционирования институтов в большой мере зависит от уровня интеграции этих сетей. Такая модель институционального генезиса создавала огромные предпосылки для системной коррупции. Коррумпирование человека со стороны членов таких сетей зачастую означало установление контроля над всем институтом.

Расширение пространства действия указанных норм происходило через наращивание числа «звеньев», включенных в пространство доверия, через гарантии и поручительства «своих». Факт грубого нарушения норм грозит «выбрасыванием» виновного за пределы конвенции.