Михаил Стеблин-Каменский - Становление литературы Страница 3

В "Песни о Хельги сыне Хьёрварда" совершенно аналогичную двойную роль играет Свава. С одной стороны, Свава - дочь конунга Эйлими, девушка, с которой Хельги обменялся клятвами верности, но потом, предчувствуя свою скорую смерть и узнав, что по воле злой колдуньи его брат Хедин дал обет жениться на Сваве, уступает брату. С другой стороны, однако, Свава - валькирия, которая дала Хельги имя и в придачу меч, и в прозе после строфы 9, в которой описывается этот чудесный меч, прямо говорится: "Одного конунга звали Эйлими. У него была дочь Свава. Она была валькирией и носилась по небу и по морю".

Брюнхильд - центральный образ не только в "Поездке Брюнхильд в Хель", но также в "Отрывке песни о Сигурде" и в "Краткой песни о Сигурде" (половина этой песни, одной из самых длинных в "Эдде", - ее монологи). Она упоминается и в ряде других песней. Брюнхильд - женщина, которая, оказавшись замужем не за тем, кого она любит, не примиряется со своей судьбой. Однако она ищет выхода из своего положения не ценой нарушения долга, а ценой героических жертв - ценой жизни любимого ею, но обманувшего ее человека и своей собственной жизни. В совершенно аналогичной жизненной ситуации Гудрун дочь Освивра из "Саги о людях из Лососьей Долины" и Гедда Габлер из одноименной пьесы Ибсена ограничиваются только одной из этих жертв: Гудрун дочь Освивра, женщина эпохи, когда кровавая месть как долг еще была живым институтом, ограничивается тем, что добивается убийства Кьяртана - любимого ею, но обманувшего ее человека, а Гедда Габлер, женщина эпохи, когда кровавая месть как долг уже давно была изжита, - тем, что кончает с собой.

Как и любовь других героинь героических песней, любовь Брюнхильд к Сигурду - это не романическая любовь, не любовь женщины к тому, кто ей, пусть даже в нарушение долга, полюбился, но любовь, которая в то же время - выполнение долга. Брюнхильд дала обет выйти за того, кто не знает страха. Тем самым тот, кто не знает страха, объект ее любви. Сватаясь к ней, Гуннар не может проскакать через огненный вал, окружающий ее жилище, т. е. не может проявить себя как не знающий страха. Тогда Сигурд, побратим Гуннара, меняется с ним обличьем, проезжает через огненный вал, проводит у Брюнхильд три ночи, в продолжении которых между ними лежит обнаженный меч, и получает от нее обручальное кольцо, благодаря которому Гуннар, после того как он и Сигурд снова меняются обличьями, женится на ней. Между тем Сигурд женится на Гудрун, сестре Гуннара. Таким образом, когда обман раскрывается и Брюнхильд узнает, что не Гуннар, ее муж, проскакал через огненный вал, а Сигурд, оказывается, что она нарушила свой обет (вышла замуж не за того, кто не знает страха) и в то же время, что она любит не своего мужа, Гуннара, а чужого мужа (ведь в силу ее обета Сигурд - объект ее любви). Мена обличьями, которая происходит во время сватовства к Брюнхильд, - яркое образное выражение того, что объект ее любви не тот, кто полюбился ей как конкретная личность, а тот, кто мог бы, став ее мужем, обеспечить ей выполнение ее обета, т. е. долга.

Выход из создавшегося положения, трагического для Брюнхильд, ценой нарушения супружеского долга для нее невозможен. Как рассказывается в гл. 29 "Саги о Вёльсунгах" (и, возможно, что это пересказ несохранившейся песни), в ответ на слова Сигурда "я бы хотел, чтобы мы легли в одну постель и ты бы была моей женой" Брюнхильд отвечает: "Об этом не может быть речи, я не намерена иметь двух конунгов под одной кровлей и скорее расстанусь с жизнью, чем изменю Гуннару конунгу".

Добиваясь убийства Сигурда, Брюнхильд мстит в сущности не столько Сигурду за то, что тот обманул ее, поменявшись обличьем с Гуннаром, сколько жене Сигурда Гудрун за то, что та стала женой Сигурда, тогда как его женой должна была стать она, Брюнхильд. Ведь самая эффективная месть, как представляли себе люди общества, в котором месть была долгом, - убийство не самого обидчика, а того, чья смерть - наиболее чувствительный удар по обидчику.

Впрочем, Брюнхильд добивается смерти Сигурда, которого она любит, а не его жены Гудрун, которую она ненавидит, еще и потому, конечно, что Гудрун - женщина, я объектом кровавой мести, согласно представлениям того времени, мог быть только мужчина, но не женщина.

Добиваясь убийства Сигурда, Брюнхильд наносит тем самым удар и по себе самой. Но и это вполне соответствует представлениям людей древнего общества о долге мести. Тот, кто осуществлял месть, не должен был останавливаться ни перед какими жертвами, и чем больше были эти жертвы, тем героичнее было выполнение долга мести. Героизм Брюнхильд в том и заключается, что она добивается убийства того, кого она любит. Правда, как можно понять просьбу Брюнхильд быть сожженной рядом с Сигурдом на одном ложе ("И пусть лежит / меч между нами, / острый клинок, / как в ночи былые, / когда мы с Сигурдом / вместе лежали / и назывались / женой и мужем" - "Краткая песнь о Сигурде", 68) и ее слова, которые она произносит по дороге в Хель ("С Сигурдом я / теперь не расстанусь!" - "Поездка Брюнхильд в Хель", 14, 5-6), она надеется соединиться с Сигурдом после смерти. Но такая надежда не делает судьбу Брюнхильд менее трагической, а ее поведение - менее героическим.

Узнав о смерти Сигурда, Брюнхильд разражается смехом ("Брюнхильд тогда / от души рассмеялась, / так что жилье / все загудело" - "Отрывок песни о Сигурде", 10, 1-4). Этот смех не значит, что смерть Сигурда ее обрадовала. Характерно, что о смехе Брюнхильд в той же песне говорится так: "Это услышав, / все замолчали, - / понять не могли, / что с женщиной сталось, - / отчего она, плача, / о том говорит, / о чем со смехом / просила героев" (там же, 15). Смех Брюнхильд - ото тог самый героический смех, которым рассмеялся Хёгни, когда ему вырезали из груди сердце ("Вождь рассмеялся - / страха не ведал он, - / когда грудь рассекли / дробящего шлема" ("Гренландская песнь об Атли", 24, 1-4), или Ёрмунрекк, когда стража сообщила ему, что нагрянули те, кто должны его убить ("Ёрмунрекк смелый / в ответ усмехнулся" - "Речи Хамдира", 20, 1-2), или Гудрун, когда ее сыновья согласились отправиться в поход, в котором они должны погибнуть ("Гудрун, смеясь, / в кладовую пошла, / выбрала шлемы, / что были в ларях / и кольчуги стальные, / снесла сыновьям" - "Подстрекательство Гудрун", 7, 1-6). Героический смех выражает торжество над смертью или тем, что, как непоправимая потеря, равносильно смерти.

Таким образом, и Брюнхильд - женщина в трагической, но вполне реальной жизненной ситуации.

Вместе с тем, однако, как следует из "Поездки Брюнхильд в Хель", Брюнхильд - та самая валькирия, которая называется Сигрдривой в "Речах Сигрдривы". В этой песни (в прозе после строфы 4) валькирия Сигрдрива рассказывает, как в отместку за то, что она погубила старого Хьяльм-Гуннара, которому Один обещал победу, а отдала победу Агиару, брату Ауды, Один погрузил ее в сон и сказал, что она никогда больше не победит в битве и будет выдана замуж, на что она ответила, что "дала обет не выходить замуж ни за кого, кто знает страх". Разбуженная Сигурдом, Сигрдрива поучает его разной рунической мудрости и дает ему ряд мудрых советов. Впрочем, из самой этой песни никак не следует, что Брюнхильд и Сигрдрива - одно лицо. Однако в "Поездке Брюнхильд в Хель" (8-9) Брюнхильд говорит: "В готском краю / я тогда отправила / в сторону Хель / Хьяльм Гуннара старого, / победу отдав / Ауды брату: / очень был этим / Один разгневан. / Воздвиг для меня / из щитов ограду, / белых и красных, / края их смыкались; / судил он тому / сон мой нарушить, / кто ничего / не страшится в жизни". В гл. 22 "Саги о Вёльсунгах", где, вероятно, пересказывается какая-то несохранившаяся песнь, Брюнхильд тоже отождествляется с валькирией, чьи слова приводятся в "Речах Сигрдривы", и в этой главе оказывается, что Сигурд уже тогда обручился с Брюнхильд. Однако из других песней - из "Пророчества Грипира" и "Речей Фафнира" - ясно, что валькирия, разбуженная Сигурдом, и Брюнхильд - два разных лица.

Эти противоречия обычно толкуются так, что первоначально сказание о валькирии, разбуженной Сигурдом, и оказание о Брюнхильд были совершенно самостоятельными и что поэтому отожествление валькирии с Брюнхильд должно быть характерно для "поздних" песней. При этом, однако, приходится как-то закрывать глаза на то, что в "Пророчестве Грипира", песни, которую принято считать "самой поздней", нет никакого следа отождествления валькирии с Брюнхильд. Более правдоподобным представляется поэтому, что песни с отожествлением Брюнхильд с валькирией и без такого отожествления сосуществовали и что это было проявлением общей тенденции к раздвоению образа героини, на человеческое и сверхчеловеческое, священное, божественное.

Обычно считается, что сюжет "Плача Оддрун" - "позднее присочинение", "придуман для данной песни" и т. п., то есть нечто, принципиально отличное от героического сказания. Тем самым делается допущение, что сказание (т. е. сюжет песни) - нечто, фиксированное и существующее независимо от песни. Между тем гораздо более вероятно, что в процессе бытования песней в устной традиции происходило не только изменение старых сюжетов, но и возникновение новых на базе старых и что эти новые сюжеты и видоизмененные старые сосуществовали. В самом деле, ведь сюжет "Плача Оддрун" - это в сущности вариация на сюжеты, представленные в песнях о других героинях: Оддрун - женщина, не вышедшая замуж за того, за кого она должна была выйти (как Брюнхильд) и в то же время женщина, которая скорбит по герою (как Гудрун). В песни представлен ряд персонажей из других героических песней "Эдды" - Гуннар, Хёгни, Гримхильд, Атли, Брюнхильд - и ряд связанных с ними мотивов. Как и в "Песни об Атли" и "Речах Атли", Гуннар по велению Атли брошен в змеиный ров, где он играет на арфе, но только в "Плаче Оддрун" он брошен туда в отместку за то, что он соблазнил Оддрун, сестру Атли, и на арфе он играет, чтобы призвать Оддрун к себе на помощь. Как и образы других героинь эддических песней, образ Оддрун двоится: с одной стороны, она - женщина, жених которой (Гуннар) женился на другой женщине, а потом соблазнил героиню и за это был предан смерти ее братом, т. е. женщина в рядовой жизненной ситуации; но, с другой стороны, она женщина, давшая обет "всем помогать, кто помощи ищет" ("Плач Оддрун", 10, 9-10), в частности, помогающая другим женщинам разрешиться от бремени и знающая благие заклятья, т. е. существо, наделенное сверхчеловеческими качествами.