Алексей Токарь - Дневник Анны Франк: смесь фальсификаций и описаний гениталий Страница 3

По причине иска в немецкий суд, лаборатория немецкой криминальной полиции в Висбадене Bundes Kriminal Amt (BKA) провела на специальном оборудовании криминалистическое исследование рукописи, которая в то время состояла из трех блокнотов в твердом переплете и 324 отдельных страниц, переплетенных в четвертый блокнот.

Результаты исследований, выполненных в лаборатории ВКА, показали, что "значительная" часть работы, особенно четвертый том, были написаны с помощью шариковой ручки. Поскольку шариковые ручки не были доступны до 1951 года, BKA пришла к выводу, что эти разделы, скорее всего, были добавлены позже.

Наконец, BKA четко определила, что ни один почерк из дневника не соответствует известным образцам почерка Анны.

Информацию ВКА, по настоятельной просьбе еврейской общины тогда скрыли, но позже она случайно стала доступной для исследователей в Соединенных Штатах. На основании этого отчета, немецкий журнал Der Spiegel опубликовал собственное сенсационное расследование, которое доказывало что некоторые изменения сделанны после 1951 года, не все написано одной той же рукой, также в дневник вставлены другие страницы и изменена их нумерация — следовательно, весь дневник является послевоенной подделкой.

Сегодня существуют различные версии дневника и никому не известно — что в нем настоящее, а что является подделкой: ведь Отто Франк постоянно что-то в него добавлял, дописывал, а некоторые страницы изымал, например, в 1998 году оказалось, что Отто Франк удалил из рукописи пять страниц, где Анна критически оценивала брак ее родителей. Он также опустил фрагменты, где дочь злится на нервную суетливость матери («самое ничтожное существо на свете»). Кроме того, он исключил многочисленные места, где проявлялась религиозная вера, например, прямые упоминания о Йом Кипур.

Доктор Фориссон сравнивал различные издания дневника на разных языках, и обратил внимание на странные изменения, вставки и пропуски, часто существенные, показывающие продолжение творчества над произведением уже после смерти Анны. Например, в аннотации к украинскому изданию написано что оно «совершено по наиболее полному немецкоязычному изданию». Видимо, автор этой аннотации не знал, что к написанию дневника привлекали профессионального писателя, поэтому отметил, что это произведение «свидетельствует о писательском таланте» девочки. Кстати, переводчица дневника на немецкий Аннелизе Шютц, с согласия отца Анны методично исключила из произведения все выпады против немцев и чего-либо немецкого.

В «Дневниках» присутствует много логических несоответствий. Когда "взрослый почерк" пишет, что в течение более двух лет в небольшом пространстве прятались 8 евреев, которые даже ночью избегали малейшего шума и кашля, и о том что «открывать окна было слишком рискованно», позже "детский почерк" пишет о "больших и светлых" помещениях и о том что на чердаке в середине дня Петер пилил деревяшки перед открытым окном. В другой раз он вновь столярничает и грохочет молотком. Госпожа Ван Даан использовала пылесос ежедневно в 12:30 — согласно записи от 5 августа 1943 г. 09 ноября 1942 г. Анна сообщает, что когда разорвался мешок с коричневой фасолью, "шума было достаточно, чтобы разбудить мертвых". В этом приспособленном под жилье офисном помещении работает отец, другие евреи выполняют конторские работы, рядом трудятся рабочие склада, а Анна овладевает стенографией на заочных курсах. Во время отдыха евреи смотрят фильмы через проекционный аппарат, слушают радиоприемники.

Запись от 28 сентября 1942 года:

"Всё тяжелее испытывать постоянный страх, что нас обнаружат и расстреляют".

Эта запись сопровождается пометкой издателя "публикуется впервые", но перед тем в «Дневнике» вообще не упоминается о расстрелах — лишь о некотрых запретах для евреев. Так откуда же взялся страх расстрелов, если обитатели "убежища" про расстрелы ничего не слышали, да и не было их в Нидерландах? Скорее всего, настоящий автор решил, что в дневнике явно маловато преступлений нацизма — и нагнал страху расстрелов. Вот так делался "впечатляющий документ о зверствах фашизма".

При прочтении этого "яркого свидетельства холокоста", постоянно натыкаешься на свидетельства просто-таки роскошного — и не только для условий военного времени — проживания семьи Франк в просторном убежище:

"Хлеб нам поставляет один славный булочник, знакомый Кляймана. Конечно, хлеба мы едим меньше, чем раньше, но вполне достаточно. Продуктовые карточки покупают для нас на черном рынке. Из продуктов длительного хранения у нас кроме сотен консервных банок в запасе еще 135 кг фасоли".

"Мы всемером сидели вокруг стола, чтобы встретить восьмого жильца с кофе и коньяком".

"Мы закупили (на черном рынке, конечно) много мяса, чтобы у нас были запасы на трудные времена".

Видимо, Отто Франк зарабатывал неплохие деньги на компонентах уничтожавших дома советских людей фашистских зажигательных бомб, если имел возможность в течение двух лет покупать во время войны для своей семьи любые продукты по баснословным ценам на черном рынке!

В эстонской газете «KesKus» писатель Аарне Рубен опубликовал статью, в которой он размышляет о том, насколько реально все, что написано в дневнике. Он не ставил под сомнение, что некий дневник был. Только принадлежал ли он именно Анне Франк, девочке-подростку? Писатель приводит высказывания эсэсовца Карла Зильбербауэра (Karl Silberbauer), обнаружившего всех, кто скрывался в убежище на Принсенграхт.

В статье говорится, что этот бывший эсэсовец был обнаружен сотрудниками Центра Симона Визенталя в 1963 году, в то время он служил в венской полиции. Хотя суд первой инстанции не признал его виновным, Центр Визенталя не оставил его в покое, и судебное разбирательство длилось вплоть до смерти обвиняемого в 1972 году. Карл признался, что принял анонимный телефонный звонок о том, что десяток евреев скрывается в центре Амстердама. Он взял 8 голландских полицейских и поехал на Принсенграхт. Там он среди прочих видел Отто Франка, который ему представился как офицер резерва немецкой армии, и его дочь Анну. Сам он квартиру не обыскивал, заставив это делать голландцев, но они не обнаружили никаких рукописей. После войны он прочел на голландском языке дневник Анны Франк и был удивлен, откуда девочка знала о существовании газовых камер — этого в Голландии не знали и свободные люди.

Эстонский писатель приводит сравнение Робером Фориссоном голландской и немецкой версий, где очевидны разночтения. Он пишет, что в дневнике упоминается пылесос, которым пользовались в семье Франков в убежище. В то время пылесосы издавали сильный шум, а ведь даже крики пациентов зубного врача Дусселя были отчетливо слышны сквозь стены, так они были тонки. Когда в 1943-44 годах весь Амстердам голодал, Анна описывает колоссальные запасы продуктов, которые у них имелись. Нелогичными писателю кажутся и взаимоотношения между теми, кто жил в убежище. Может быть, считает Рубен, псевдодневник психологически достоверен, только написан более опытной и взрослой женщиной, так что он допускает, что произведение относится к таким частичным подделкам, как дневники Евы Браун, Хесса, Эйхмана или Шелленберга.

Профессор Артур Бутц из Северо-западного университета (США) пишет:

"Я просмотрел дневник и не верю в его подлинность. Например, уже на стр. 2 читаем запись о том, почему 13-летняя девушка начинает дневник, а затем страница 3 дает краткую историю семьи Франк, а затем быстро анализирует конкретные антиеврейские меры, осуществлявшиеся во время немецкой оккупации в 1940 году. Остальная часть книги также написана в том же историческом духе".

Действительно, в начале дневника якобы тринадцатилетняя девочка пишет:

«Моя биография… Идиотство, но без этого никак не обойтись. Никто не поймет ни одного слова, если я начну сразу, без коротенькой биографии. Так что вынуждена, хотя и без особой охоты, коротко ее пересказать».

И далее:

"В мае 1940 года начались трудные времена: нападение Германии, капитуляция, оккупация и все больше бед и унижений для евреев. Законы,

ограничивающие наши права, принимались один за другим. Евреи были обязаны носить желтую звезду, сдать свои велосипеды, не имели права ездить на трамваях и в автомобилях, даже собственных. Евреи могли посещать магазины только с трех до пяти и пользоваться услугами исключительно еврейских парикмахеров. Евреи не имели права появляться на улице с восьми вечера до шести утра. Им запрещалось ходить в театры, кино и другие подобные учреждения, а также — в бассейн, теннисный корт, на греблю, и вообще заниматься любым видом спорта в общественных местах. С восьми вечера евреи не могли сидеть в собственном саду или в саду у знакомых. Нельзя было ходить в гости к христианам. Учиться позволялось только в еврейских школах. Так мы и жили в ожидании новых запретов".