Американа - Пётр Львович Вайль Страница 31

Пальба шла повсюду, и Твен признается, что тоже постоянно ходил с пистолетом, но лишь для того, чтобы не выделяться экстравагантностью облика.

Калифорния сейчас — самый населенный и богатый штат США. В Неваде жителей меньше, чем в Кишиневе, и если бы не азартные игры — было бы меньше, чем на Брайтон-Бич. Все дело в природе. Благословенные калифорнийские долины, леса, длинная линия у берега с удобными бухтами — и голая невадская пустыня, отгороженная от соседних райских мест снежными вершинами. Переезжая из Калифорнии в Неваду, будто переходишь в одном кинотеатре из зала в зал — от видовой картины к жестокому вестерну. Сходство это усугубляется еще тем, что в Неваде больше свободы в торговле оружием, разрешены азартные игры и можно без формальностей жениться или развестись. Короче — больше той самой свободы, которую принесли с собой на Запад устремившиеся за золотом скитальцы.

Оружием мы не интересуемся, полагая, что если приобрести пистолет, то он рано или поздно выстрелит: мало ли кто досаждает тихому человеку. С разводами мы тоже решили повременить, хотя совершить перемены в своем матримониальном статусе призывают рекламы в самых неожиданных местах: например, в будке на железнодорожном переезде, в уборной казино, в бассейне гостиницы. Устоять же перед соблазном игры невозможно. И на озере Тахо, и в салуне в Вирджиния-Сити, и в винном магазинчике в Голд Хилл, и, конечно же, в гигантских игорных залах Рино — всюду мы играли, бесстрашно рискуя монетами достоинством не более чем в 10 центов. И даже так — умудрились проиграться. Поистине проклятое место. Как писал тот же Марк Твен, «существует предание, что сам Господь Бог создал Неваду; но если вы посетите ее, у вас сложится иное мнение».

Вернувшись в Нью-Йорк, замечаешь, что еще недавно такие реальные Калифорния и Невада снова превращаются в кино. Все эти овеянные ужасом и восторгом места золотой лихорадки всегда существовали в таком целлулоидном варианте. Потом мы отправились туда и убедились, что все это есть на самом деле — золотые холмы долины Сан-Хоакин, пестрые ковровые поля Сакраменто, самое красивое в мире озеро Тахо, ручьи Золотого каньона, ослепительные пики Сьерра-Невады, салуны Вирджиния-Сити, лесопилка Саттера на Американской реке… И вот теперь это снова становится кадрами хорошо знакомого фильма.

Наверное, это правильно. Та Америка, которую соорудили для себя американцы на Западе, не исчезла — пусть супермаркет в легендарной Соноре ничем не отличается от супермаркета в твоем нью-йоркском квартале: так и должно быть, прогресс налицо, и меняются даже сельпо на Смоленщине. На золотоносных ручьях — мотели, на Тахо — водные лыжи, вместо серебряных залежей Комстока серебро качают игорные дома Рино. Но главное — образ — осталось. Неограниченная свобода неограниченного обогащения. Великая американская целлулоидная мечта.

О ЖЕНЩИНЕ В ОБЪЯТИЯХ КРОКОДИЛА

Знаете ли вы, как похудеть на пятнадцать фунтов за четыре дня? Слышали ли вы, что взрыв в Чернобыле вызван летающими тарелками?

Читали ли вы историю ребенка, рожденного дважды? Если нет, то вы относитесь к тем снобам, что презирают бульварную прессу. И напрасно.

Мы живем в мире, построенном на достоверных, проверяемых фактах. В основе ежедневной рутины лежат точные, как расписание немецкой железной дороги, сведения. Наша жизнь предопределена, как текст из учебника иностранного языка — «Джон встал, умылся и пошел на работу». Причина и следствие здесь всегда педантично ясны: если Джон проспит, он опоздает на работу. А если не проспит, не опоздает. И так изо дня в день от колыбели до могилы.

Но рядом с нашим обыденным позитивистским миром — блестящая, увлекательная вселенная бульварной прессы. Она существует по другим законам, куда интереснее тех, которым вынуждены следовать мы.

Если рядовой человек исповедует плоскую мораль «упорство и труд все перетрут», то читатель какой-нибудь «Стар» знает, что достаточно за шесть долларов купить амулет, и все: богатство, здоровье, счастье у него в кармане (результат гарантирован). Значит, упорство и труд следует употреблять на добывание всего лишь шести долларов, а потом можно положиться на амулет, производство которого основано «на точных исторических документах времен царя Соломона».

Современный человек стал современным, когда наука ему объяснила, что Бога нет. Что в основе всего лежит не чудо, а электроны, протоны и витамины. Учебники заменили наивную веру, но не изменили человеческую природу. Потребность в чуде осталась такой же насущной, какой она была в каменном веке. Жизнь немыслимо пресна, если в ней нет места для необъяснимого, загадочного, мистического. Циничная и бессовестная бульварная пресса делает великое дело, предлагая нам альтернативу — энциклопедию чудес.

Та пестрая, безвкусная газетенка, которую мы презрительно отпихиваем в супермаркете (не забывая, впрочем, взглянуть на заголовки), скрывает в себе бездну тайн. Это и понятно: ничего, кроме тайн, там не печатается. Пусть солидная «Нью-Йорк Таймс» публикует тягомотину насчет налогов. Желтая «Сан» вместо этого предложит рецепт «Как домино поможет угадать счастливые номера в лотерее».

Каждая строчка в бульварной прессе — сенсация. А сенсация в наш атеистический век заменяет чудо. Люди, про которых пишут в таких газетах, не имеют ничего общего с нашими соседями. Скорее они близки мифическим героям прошлого. Они живут прекрасной загадочной жизнью, как тот младенец, устами которого вещает провидение. Лечат их не врачи, а дерево, посаженное Девой Марией. Деньги им приносит не зарплата, а заклинания. И смерть их обставлена кошмарными деталями: «Человек съеден крысами в больнице Порто-Пренса».

При этом самые популярные герои бульварной прессы те же, что и в обычном мире. Это актрисы, спортсмены, певцы. Но здесь к их заурядной славе прикасается неведомое: «Как стало недавно известно, принцесса Дайана в прошлой жизни была звездой стриптиза».

Дотошный читатель может спросить, Откуда стало известно. Но к этому желтая газета как раз готова. Все ее сенсации основаны на точных научных знаниях. Ученый — главная фигура, стоящая у истоков чудесного. Он заменяет древнего жреца, вещая на научном жаргоне о тайнах мироздания. Если раньше чуду сопутствовала теологическая терминология, то теперь оно невозможно без ссылки на докторскую степень. Подспудное уважение к непонятному миру науки убивает последние сомнения у читателя, знакомящегося с материалом «Больные