Владимир Жельвис - Наблюдая за русскими. Скрытые правила поведения Страница 33

Сегодня у нас — другой подход, и нет смысла навязывать нам чей-то ещё. Мы заключаем браки по любви, хотя бывает, что и по расчёту. Кстати, считается, что браки по расчёту прочнее: там он и она знают, на что идут, любовь их не ослепляет.

Когда мы влюблены, мы уверены, что такая любовь у нас будет продолжаться всю жизнь. Между тем любой семейный психолог скажет вам, что это принципиально невозможно. Через какое-то время любовь, быть может, и не пройдёт, но сильно изменится, станет гораздо спо койнее, что, безусловно, благо для обоих влюблённых. Просто надо это знать и принимать как должное.

NON SCHOLAE SED VITAE DISCIMUS{2}

Хочешь взять общество — бери образование.

Справка. В 1998 году в школах России учились 22 миллиона ребят, в 2010-м — 12,1 миллиона. Обучают детей 1,2 миллиона учителей, из них 43% работают в сельской местности. 85% педагогов — женщины. Средний возраст — 52 года, учителей моложе 25 лет — 5%, старше 60 лет — 11%. 16% не имеют высшего образования. Средняя зарплата — 17,4 тысячи рублей. В сельской школе с небольшим количеством учеников зарплата учителя — 5 тысяч рублей. Естественно, что педагоги на селе вынуждены больше думать об огороде и козе, а в городе заниматься репетиторством или, на худой конец, брать в школе непосильную нагрузку, чтобы не умереть с голоду. О качестве обучения думать уже некогда.

Да и некому: наиболее квалифицированные учителя из школы уходят и реализуют свои возможности где угодно, только не в учебном заведении. Их донимает не только ничтожная зарплата, но и бесконечная отчётность, которой чиновники завалили учителя.

А между тем от двух до трёх миллионов детей в России не посещают школу, это примерно 10–15% детей школьного возраста.

Нельзя сказать, что никто проблем школ не видит. Видят и даже пытаются что-то сделать. Например, решили: раз государство серьёзных денег на народное образование не даёт, давайте перераспределим имеющиеся деньги так, чтобы тот, кто работает получше, получал бы побольше за счёт трудящихся похуже. Определим соответствующие критерии, и дело пойдёт.

Критерии выработали, но вместо дела мы получили безобразные склоки внутри учительского коллектива. Директора объявляют лучшими тех, кто «ближе к телу», учителя требуют справедливости, которую каждый видит по-своему, скандал следует за скандалом. А вы в состоянии были бы точно определить, кто лучше ведёт урок математики, если перед вами не выдающиеся звёзды вроде прогремевших в своё время Шаталова и Лысенковой, а просто Мария Васильевна и Екатерина Федосеевна? А ведь от вашего решения будет зависеть, отнять ли у Марии Васильевны пару-другую тысяч и отдать их Екатерине Федосеевне, которые каждый день видятся в учительской?

А школьные поборы? Поразительное фарисейство руководства народного образования: на побелку класса и новый линолеум денег у школы нет, а белить требуют, и дыры на старом линолеуме опасны для бегающих детей. Учителя собирают деньги на это дело у родителей, что категорически запрещено и за что положено большое наказание… И ведь в самом деле накажут. А потом снова примутся требовать ремонта.

В общем, проблема школы в нашей стране сегодня — это как фурункул, до которого больно дотронуться. В царской России подавляющее большинство населения было неграмотно (а среди малых народов — практически сто процентов). Поэтому советской власти надо отдать должное: всего за несколько десятилетий большинство русских научились читать и писать. Именно русские учёные создали алфавиты для малых народов, именно русские интеллигенты несли в массы цивилизацию.

В результате всех этих усилий школа добилась больших успехов. Когда родители наших школьников эмигрируют или временно поселяются в другой стране, случается, что их дети возвращаются из иностранной школы обескураженными: наш пятиклассник знает больше, чем американский школьник, проведший в учебном заведении восемь лет.

Всё так. И одновременно школа породила столько проблем, что разобраться в них никто не может до сих пор. Начать с того, что ежегодно Министерство образования вводит новые предметы, без которых, считают чиновники, молодые люди не могут обойтись. А поскольку нельзя объять необъятное, приходится сокращать объём традиционно принятых предметов. Прежде всего это относится к таким «беззащитным материям», как русский язык и литература. Выше уже отмечалось, что русские в массе перестали читать, особенно классическую литературу, ситуация приобретает трагический характер. В книжных магазинах появились дайджесты — сокращённые издания или просто пересказы книг Толстого, Чехова, Достоевского. В самом деле, зачем читать толстый том «Анны Карениной», если на нескольких страницах вам расскажут, как там всё это было и что бедная Анна бросилась в конце концов под поезд. Для того чтобы сдать экзамен по литературе — вполне достаточно.

Особенно грустно то, что русские утрачивают чутьё языка. Только так можно объяснить чудовищные обороты выпускников школ, вроде уже ставших хрестоматийными: «Анна Каренина бросилась под поезд, который долго влачил её жалкое существование», «На берегу крестьянка доила корову, а в реке отражалось наоборот», «Дубровский имел сношение с Машей через дупло». Это не выдумано остроумцами, это реальные тексты реальных школьников.

Вот только три шедевра выпускников последних лет, любезно предоставленные автору преподавателем вуза, проверявшей сочинения школьников на Едином государственном экзамене: «Больше всего Ноздрёв любил лошадей, собак и женщин. Именно поэтому он заманивал к себе Чичикова», «По вечерам в доме Гринёвых варили варенье и бегали курицы», «Базаров лишает своих родителей единственного сына».

Не лучше ситуация с грамотностью. Ещё так недавно способность грамотно писать считалась одним из главных признаков образованного человека. В настоящее время во многих редакциях ликвидирована должность корректора, ошибки и опечатки — более не криминал. Тем более что в компьютере существует свой корректор, в случае чего он укажет на наиболее грубые ляпы.

Получается, что техника порой играет совсем не положительную роль. Сравните с калькулятором: зачем мучиться, зубрить таблицу умножения, когда под рукой такой удобный инструмент?! Тут самое время вспомнить фонвизинскую госпожу Простакову: зачем недорослям учить географию, когда есть извозчики, которые довезут вас куда скажете!

А сравнительно недавно в Интернете появилось лихое племя, называющее себя «падонками», говорящими (точнее, пишущими) на «албанском» («олбанском») языке вроде «Превед!» (привет), «Ржунимагу», «Аффтар, выпей йаду!» и др. Орфография «падонков» намеренно искажается, хотя произношение более или менее остаётся традиционным. Пока это просто весёлая игра, своеобразная лингвистическая шутка, но, если ею всерьёз займутся нынешние школяры-невежды, можно ожидать, что традиционной русской орфографии будет нанесён сокрушительный удар: ребята просто воспримут «олбанский язык» как руководство к действию.

Ну и, наконец, самое главное: чему и как надо учить в современной школе?

В русской школе учитель истории расскажет вам про Средние века всё, что знает, не пропустит ни имён королей, ни дат главных битв, ни идеологических выводов. А вот в Соединённых Штатах учитель может вместо всего этого предложить ученикам построить из картона рыцарский замок, рассмотреть виды оружия, организовать рыцарский турнир. Ученики не будут знать историю в системе, но увидят Средневековье, так сказать, изнутри. Что лучше, система или пробуждение вот такого интереса к тому, что изучаешь? Трудно сказать. Ограничимся лишь тем, что скажем: сегодня русские дети школу в массе не любят и расстаются с ней с облегчением. Учителя перестали быть духовными наставниками молодёжи, их место заняли телевизор и компьютер.

Отдельно — о половом воспитании и образовании. Для русского человека этот вопрос стоит много острее, чем для жителя прагматичного Запада. Надо ли рассказывать детям, что их нашли в капусте или купили в магазине за иностранную валюту?

Анекдот: «Девочка и мальчик детсадовского возраста приходят к бабушке и просят объяснить, откуда берутся дети. Бабушка с воодушевлением рассказывает им байку об аисте. Дети внимательно слушают, вежливо благодарят и уходят, говоря друг другу:

— Не будем ей рассказывать. Пусть так думает».

Вопрос этот, конечно, не простой. По статистике, каждый пятый ученик седьмого-восьмого класса уже имеет сексуальный опыт. Это 20% всех школьников средних классов. А что делать с остальными 80%? Приобщать их к этим знаниям? Если да, то как? Что говорить и чего не стоит? Да и те 20% «опытных» — что знают они о тех же противозачаточных средствах и СПИДе?

Интересно, что волнуются по этому поводу прежде всего родители: как можно? О «таких» вещах — и детям?!