Алла Черных - Мир современных медиа Страница 38

Как представляется, «теория отстежки» Славоя Жижека действительно позволяет выявить глубинные механизмы идеологического функционирования масс-медиа в современном обществе.

Одним из самых интересных, на мой взгляд, исследований на эту тему среди опубликованных сравнительно недавно является книга под редакцией Дэвида Крото «Медиа / общество: индустрия, имиджи и аудитория» [Croteau D., 2000], где подробно анализируется роль средств массовой коммуникации в современном обществе, в том числе идеологические проблемы масс-медиа. По мнению авторов статьи «Медиа и идеология» [Croteau D., Hoynes W., 2000], проявления идеологии наиболее заметны в главных областях массовой коммуникации – программах новостей, кинопродукции и популярной музыке, которая сегодня неразрывно связана с телеиндустрией (mtv).

2. Программы новостей

Большинство исследователей, изучающих проявления идеологии в информационных блоках новостей в печати, на радио и на телеканалах, концентрируются на социо-семантической стороне проблемы (например Дж. Б. Томпсон [Thompson J., 1990, 1994]). Крото и Хойнс подчеркивают аспект конструирования социальной позиции журналистов. В США, например, большинство СМИ декларируют свою идеологическую нейтральность. Главный их аргумент – то, что их критикуют и с правых позиций (за излишний либерализм), и с левых (за излишний консерватизм). Журналисты же настаивают на своей равноудаленной позиции от обоих флангов и поэтому свою позицию «центра» рассматривают как неидеологическую. Атаки с двух сторон делают нейтрально-центристскую позицию довольно удобной для защиты. Это также связано с тем, что идеология часто ассоциируется с некой радикальностью в оценках и целях. Центристская позиция в оценке происходящих в обществе событий претендует на сугубую прагматичность. Поскольку в современной политической культуре США идеология трактуется как нечто, чего надо избегать в пользу общественного консенсуса, обозначенная позиция большинства журналистов выглядит легитимной, полезной и единственно возможной для демократии в глазах зрителей и читателей, которые принимают (в той или иной степени) эту позицию.

Однако, как справедливо считают Д. Крото и В. Хойнс, «…понимание интерпретации ежедневных новостей как простого отражения общественного консенсуса носит идеологический характер, так как программы новостей играют активную роль в формировании самого консенсуса» [Croteau D., Hoynes W., 2000. P. 167]. Авторы убедительно показывает, как журналисты и ведущие программ новостей не столько обозначают нейтрально-центристскую позицию, сколько формулируют представления о том, что это значит в данный момент в данном обществе. Таким образом, делают вывод Крото и Хойнс, нейтральный центризм вполне идеологичен и представляет собой культурное пространство, где производятся, воспроизводятся и циркулируют схемы интерпретации событий в духе доминирующих представлений о здравом смысле (сommon sense в английском языке понимается как «обыденное знание»).

Еще один важный момент – повышенное внимание программ новостей к власть имущим, институтам и интересам истеблишмента, что делает медиа либеральными или консервативными в зависимости от трактовки существующего истеблишмента. Таким образом, блоки новостей воспроизводят сложившийся социальный порядок и ценности, на которых они базируются.

В социологии массовой коммуникации довольно распространена идея о том, что существует две наиболее часто фигурирующие в программах новостей ценности – «социальный порядок» и «национальное лидерство». Фокус в изложении и интерпретации событий задает умеренный взгляд на общество, что наиболее отчетливо проявляется в требованиях перемен, которые в целом поддерживают сложившуюся систему социальной иерархии. Наверное, поэтому, когда отсутствуют явно сенсационные события, новости больше внимания уделяют действиям представителей элиты и ее институтов. Концентрируясь на власть имущих и иных представителях «верхов», медиа конструируют образ общества, лишенного видимого социального разнообразия. В результате этого политика предстает в виде некоего внутреннего дела властвующей элиты при участии незначительного числа привилегированных членов общества извне.

Подобная ориентация информационных выпусков проявляется и в особом отборе обозревателей-аналитиков. Чаще всего это те, кто имеет доступ к узкому внутреннему кругу политиков, что позволяет им довольно легко приобрести статус экспертов. Поэтому и содержание дебатов в прессе и на телеканалах не выходит за определенные пределы. Дискуссии ведутся фактически между представителями одних и тех же кругов, разделяющих одни и те же ценности традиционной политики и верных традициям исключения из нее чужих, не принадлежащих к сконструированному консенсусу. (Авторы показывают, что в 1999 г. дебаты в масс-медиа об участии Вооруженных сил США в событиях в Югославии велись преимущественно по вопросу о том, использовать наземные силы или ограничиться воздушными операциями, тогда как вопрос о целесообразности военных действий вообще не обсуждался.)

Как правило, предлагаемые общественности в качестве соперничающих точки зрения лишь незначительно отличаются друг от друга, отражая позиции истеблишмента, ибо находятся внутри него. Публика крайне редко имеет возможность узнать из выпусков новостей об альтернативных мнениях и оценках событий, выходящих за пределы ограниченного рамками общепринятого спектрa. Получается, что некто решает, что является допустимым для публичного обсуждения и заслуживающим общественного внимания, а что нет.

Помимо политических аспектов повестки дня, которые выступают как идеологические по своей сути, не меньшее значение имеют экономические новости. Несмотря на кажущуюся объективность экономических проблем, их интерпретация в СМИ также носит идеологический характер. Как отмечают Крото и Хойнс, большинство экономических новостей касается в той или иной форме подробностей из жизни бизнес-сообщества. В то время как члены общества участвуют в экономической жизни в различных ролях – работников, потребителей, инвесторов и предпринимателей, экономические новости концентрируются прежде всего на действиях и интересах инвесторов и предпринимателей. Наверное, не случайно, что практически каждая американская газета имеет раздел, посвященный бизнесу, но редко имеет раздел, посвященный потребителям или проблемам труда.

В результате экономические новости – это в основном бизнес-новости, ориентированные на интересы корпораций и инвесторов. В центре внимания находятся котировки акций на фондовых биржах, которые служат индикаторами экономического «здоровья» страны.

Очевидна идеологическая ориентированность подобного подхода, фактически отождествляющего экономическое благополучие страны с судьбами относительно небольшого по численности слоя инвесторов. В качестве примера авторы приводят рост курса акций известной компании at&T в 1996 г., сопровождавшийся ликвидацией 40 тыс. рабочих мест. Довольно трудно оценивать данный факт как однозначно позитивный для экономики страны, особенно с точки зрения тех, кто потеряли работу [Croteau, Hoynes. P. 168–169].

Крото и Хойнс предлагают провести мысленный эксперимент – как должны выглядеть новости экономики с точки зрения интересов наемных работников и профсоюзов. «Скорей всего такой тип подачи новостей получил бы ярлык антибизнес-новостей, или профсоюзные новости, и критиковался бы за… идеологичность в оценке фактов экономической деятельности» [Ibid. P. 169]. Тем не менее существующий ныне подход никого не удивляет и считается естественным.

Было бы наивным расценивать сложившуюся практику как результат прямого, непосредственного сговора медиа-магнатов, журналистов и бизнес-элиты. Скорее это пример того, насколько сама практика, принятая в сфере продукции масс-медиа, подвластна идеологическому влиянию, воспроизводя преобладающие дискурсы, ориентированные на интересы «верхов общества» [Ibid.].

Идеология в продукции Голливуда

Крото и Хойнс отмечают, что художественные фильмы представляют собой идеальное средство распространения идеологии в силу самой специфики жанра, позволяющего визуально демонстрировать желаемые образцы социальных взаимодействий и открывающего возможности эмоционально вовлекать зрителя в процесс самоидентификации относительно поступков экранных героев. Весьма наглядно это проявляется в смысловой нагрузке приключенческих боевиков и так называемых поствьетнамских фильмов, ставших чрезвычайно популярными в США в 1980-е гг. Авторы так формулируют проблему: «Какова идеология фильмов этих жанров? Как она соотносилась с общей идеологической ситуацией в стране в тот период?»

Анализируя самые нашумевшие в жанре приключений в 1980-е – начале 1990-х гг. фильмы с участием актера Гаррисона Форда об Индиане Джонсе, авторы проясняют их идеологическое наполнение. Главной сюжетной и смысловой линией в них выступали подвиги мужественного героя (нашего парня), который в течение 90 минут триумфально расправляется со всевозможными злодеями (чужими парнями) и в конце завоевывает сердце прекрасной дамы. Один из фильмов перемещает героя в экзотическую страну и держит зрителя в постоянном напряжении за счет того, что зло и пути победы над ним выглядят трудно предсказуемыми. (Практически та же сюжетная линия представлена в известных американских фильмах «Крепкий орешек» и «Скорость».)