Флоренция. Вид с холма - Алиса Даншох Страница 44

в роскошном кожаном переплёте, украшенном словом Firenza, с лёгким золотым обрезом. Совсем недавно случившийся юбилей пополнил интерьер дома ещё одной флорентийской штучкой – картиной с видом на легко узнаваемый купол Брунеллески церкви Санта-Мария-дель-Фьоре. При ближайшем рассмотрении картинка, весьма небольших размеров, оказалась не простой: она сделана из камня. Я внимательно изучила прилагающийся к ней сертификат, из которого следовало, что наша семья стала обладательницей вещицы в стиле знаменитой флорентийской мозаики.

С просто «мозаикой» знакомы почти все. Она жила в Древнем Риме. Она до сих пор населяет греческие церкви, её византийские отголоски поблёскивают золотом в соборе Сан-Марко в Венеции, она пленяет посетителей Равенны, ею украшен санкт-петербургский Спас-на-крови, и буквально каждый россиянин встречался с ней в общественных банях и бассейнах. Однако флорентийский вариант не совпадает с привычным представлением об этом виде прикладного искусства. Флоренция сумела отличиться и здесь. Местные искусствоведы называют её флорентийской маркетри, то есть инкрустацией из камня. Подобная техника использовалась в Древнем Риме и очень нравилась великим императорам. Со всех концов необъятной империи в вечный город свозились цветные мраморы для отделки полов и стен, на которых выкладывались либо геометрические узоры, либо изображения людей. А потом всё рухнуло, мир погрузился в тёмные века, и только эпоха Ренессанса вернула интерес к утерянному. Возрождение продемонстрировало страстное увлечение античностью и довело до совершенства умение её имитировать, используя все свои гениальные ноу-хау.

Шестнадцатый век не только способствовал развитию наук, но и проявил повышенный интерес к магии и алхимии, которые обратили внимание общества на камни. Какую только чудодейственную силу им не приписывали! Они и любовь возбуждали, и страсть поддерживали, они излечивали и губили. А ещё они украшали людей и их жилища. Изысканный флорентийский маньеризм в лице великого герцога Фердинандо Медичи нашёл им достойное применение. Личным указом второй сын Козимо I в 1588 году открыл художественные мастерские, которые трудились исключительно на двор Медичи и делали уникальные вещи из камней. Мастера работали в разных техниках (флорентийская мозаика, глиптика, живопись по камню, скальола), для которых использовались самые разнообразные твёрдые природные соединения – от очень драгоценных и полудрагоценных до весьма простых. В дело шли как изумруды, сапфиры, алмазы, так и гранит, базальт, кварц, мрамор. Не брезговали и местными породами, и дешёвым алебастром.

Ах, какие дивные геммы, камеи, печатки, скульптурки, вазы-вазочки, столешницы, декоративные панно, алтари и разные другие приятные, стильные, красивые вещицы – спутницы сладкой жизни создавались из прозрачных халцедонов, агатов, сердоликов, из лапис-лазури, бирюзы, нефрита, яшмы, малахита, порфира, из горного хрусталя, аметистов… Разглядывая предметы и камни, из которых они созданы, не перестаёшь удивляться, как совершенна матушка природа. Пожалуй, ни один живописец, пусть даже и лучший в мире колорист, не может тягаться с палитрой первозданных красок, с неожиданными сочетаниями цветов и игрой оттенков. Но ещё больше поражает невероятное мастерство, утончённый вкус, виртуозная техника работников художественных мастерских, создавших изделия неописуемой красоты. Честно признаюсь, я была потрясена. Огромное вам merci, герцог Фердинандо, за доставленные эмоциональные восторги. Могу представить, какую зависть эта изысканная красотень вызывала у других европейских правителей. Конечно, увидев её, они немедленно восклицали: «Я поважней всяких там Медичей, поэтому хочу такой же гарнитур, но побольше и подороже. За ценой казна не постоит!». И казна не скупилась. Флорентийские мастерские процветали, заказы сыпались как из рога изобилия, и в конце концов каждый королевский двор в Европе получил свой каменный шедевр.

С флорентийскими образцами красоты в камне можно познакомиться в лучших музеях мира. Они украшают и парижский Лувр, и лондонский музей Виктории и Альберта, и санкт-петербургский Эрмитаж, и, конечно, дворцы Питти и Веккьо, и многие другие. Кстати, красота эта отнюдь не безымянна, её сотворили гениальные мастера, чьи имена знают, увы, только специалисты, некоторые гиды и уж совсем малочисленные любознательные любители камня. Я позволю себе перечислить некоторых из них, воздав тем самым им честь и хвалу. Это Бернардо Буонталенти, Джованни Баттиста Черви, Бернардино Гаффури, Доменико дель Тассо, Людовико Чидоли, Джованни Каччини и другие. И, пожалуй, я соглашусь с мнением одной тосканской учёной дамы, заявившей, что на излёте Ренессанса доминирующая роль Флоренции в «высоком» искусстве пошатнулась. Однако творческое воображение, головокружительная техника в сочетании с великолепным мастерством в работах с камнем вернули городу международный художественный престиж.

Ну, что скажете, господин Вазари? Оказывается, и «низкое» ремесло может взять планку «высокого» искусства. Ведь главное – это божественный талант и несравненный профессионализм, будь то в скульптуре, живописи или в резьбе по камню, а ваше условное и волюнтаристское деление на «своих» и «всех прочих» здесь ни при чём.

Художественные мастерские герцога Фердинандо работают до сих пор. Они ограничили свою деятельность, занимаясь исключительно реставрацией. Не отказываются они и обучать желающих своему нелёгкому ремеслу. Мне очень хотелось попасть в мастерские, однако оказалось, что сделать это совсем не просто. Надо записываться online за несколько месяцев вперёд, что меня никак не устраивало. А посему я воспользовалась советом приветливого разговорчивого смотрителя музея и посетила ателье Scarpelli Mosaici, приютившееся недалече от музея камня. Меня любезно встретили, разрешили постоять, понаблюдать за работой мастеров и даже продемонстрировали некоторые операции. На моих глазах от куска лазурита отрезали тончайшую пластинку, которая в дальнейшем станет частью голубых небес. Проведя в мастерской полчаса, я восхищённо воскликнула: «Ну и работку вы себе подыскали, ребята! Ох, какую трудную и кропотливую! Сколько надо терпения, умения, внимания! И как это надо любить!»

Я узнала, что для получения звания «мастер» надо пробыть в учениках от десяти до пятнадцати лет и что к работе с камнем допускаются исключительно мужчины. Какая дискриминация! Конечно, я поинтересовалась ценами и выяснила, что всякую мелочёвку типа крошечных натюрмортиков, портретиков, пейзажиков и римейчиков с картин известных мастеров можно приобрести немедленно, истратив от 350-400 до двух-трёх тысяч евро в зависимости от размерчика работы. Но если вдруг вы решите, что вам необходима столешница, скажем, метр двадцать на два в технике флорентийской мозаики, чтобы произвести впечатление на самого себя, то подобный каприз обойдётся вам тысяч под сто, а на его исполнение уйдёт не один год. Кстати, предоплата семьдесят процентов. Дороговато, но как эффектно! Как часто мастерская получает заказы, я не стала выяснять: кругом кризис, зачем лишний раз напоминать о грустном.

В конце предыдущей главы я направлялась на Ольтрарно, а в начале настоящей обмолвилась несколькими словами о жизни на «том берегу». Так вот, позвольте вернуться на флорентийское левобережье. Как ни стараются местные власти, повышая арендную плату помещений, выгнать ремёсла на городскую окраину, довести задуманное до конца