Мирослав Попович - Кровавый век Страница 47

В эти годы Николай II пошел на скандально известные переговоры с Вильгельмом II, которые едва не закончились разрывом франко-российского военного союза (напомню, тайного и не ратифицированного парламентом Франции).

Царь Николай II и президент Франции Жюль Пуанкаре на борту царской яхты. 1914

Как известно, в разгар российско-японской войны, осенью 1904 г., Вильгельм предложил царю тайно заключить соглашение, несовместимое с обязательствами России перед Францией. Николай согласился, но отступил под натиском либеральных бюрократов – председателя Комитета министров Витте и министра финансов Коковцева, которые убедили его в необходимости французских ссуд. Однако в июле 1905 г. Вильгельм все-таки встретился с Николаем II на острове Берке близ берегов Финляндии и легко уговорил царя вернуться к прошлогоднему проекту. Николай не только сам подписал соглашение, но и заставил ее завизировать морского министра адмирала Бирилева: он позвал Бирилева в каюту, закрыл ладонью текст и предложил адмиралу подписаться, не читая, что тот и сделал.

Следовательно, идея отказа от франко-российского союза и заключения соглашения с Германией живет в душе Николая II на протяжении 1904–1905 гг. Нужно думать, в случае победы над Японией франко-российской Антанте пришел бы конец. Но военная судьба не улыбнулась царю.

Следует сказать, что Бирилев, очевидно, подписал бы договор и после прочтения. Он летом 1905 г. сменил на должности морского министра скомпрометированного поражениями великого князя Алексея Александровича, человека легкомысленного и некомпетентного, а в декабре 1906 г. поддержал доклад Генерального морского штаба России о необходимости союза с Германией против Англии.[121] Позиция моряков вытекала из всемирно-великодержавных ориентаций флота: они встречали сопротивление в первую очередь в Великобритании.

Витте и министр иностранных дел Ламздорф уговорили царя отказаться от соглашения с Германией. Царь скрепя сердце пошел на это потому, что война на Дальнем Востоке была проиграна, весь Балтийский флот был разгромлен в Тихом океане. В России началась революция. В 1905 г. царь подписал новую директиву, согласно которой Россия переходила к стратегии обороны и откладывала реализацию далеко идущих планов. Все валютные запасы, накопленные Россией за время, когда министром финансов был Витте, в годы войны были потрачены. Спасти Россию могли лишь большие ссуды, и их добыванием и занялся Витте. Деньги дали, конечно, французы, точнее, франко-еврейские банки. А в 1908 г. новое либеральное правительство Англии, порвав с традиционной оборонной имперской политикой консерваторов, пошло на соглашение с Россией. Царь принял предложение о союзе от короля Эдуарда, своего дяди.

Следствием поражения России в вой не с Японией и революционного кризиса в империи стал не просто отказ от активной великодержавной мировой стратегии, но и победа во властной среде кругов, ориентированных на более реалистичные задачи на континенте – задачи, которые разрешались силами сухопутной армии. Эти круги были представлены великим князем Николаем Николаевичем.

Эпизод с неудачным сближением Вильгельма и Николая расценивается обычно как проявление той же фатальной «бездарности» и «беспозвоночности» царя. О том, что в поведении царя в этом эпизоде была своя логика, свидетельствуют и дальнейшие события.

Великий князь Николай Николаевич

28 февраля (13 марта) 1905 г. в Царском Селе под председательством Николая II состоялось совещание высших руководителей армии и флота. Великий князь Николай Николаевич познакомил собравшихся с подготовленным им проектом «Положения о Совете государственной обороны». Идея создания подобного органа вызывала решительное сопротивление некоторых военных. Тогдашний военный министр генерал В. В. Сахаров за несколько дней до царского указа отправил царю доклад, в котором писал, что кроме ненужных споров и затягиваний в проектируемом Совете ничего не будет, а помощник командующего Киевским военным округом В. А. Сухомлинов пошел еще дальше – позже он оценивал образование Совета как «новое вторжение демократии в дело аристократической перестройки военной жизни, а потому и покушение на армию».[122] Бюрократические игры вокруг проекта положения продолжались больше года, и 8 (21) июня 1906 г. царь подписал указ о создании Совета государственной обороны.

«Председатель Совета был наделен огромной властью. Он считался главой всего дела обороны в государстве и имел право обращаться ко всем министрам с любыми запросами… Председатель и члены Совета наделялись контрольными функциями. Их выводы о результатах проведенных инспекций предварительно рассматривались на заседаниях Совета государственной обороны, после чего с резюме председателя направлялись императору».[123]

Важным моментом в реорганизации стало создание полномочного органа руководства войсками – Генерального штаба, созданного на базе Главного штаба, который имел второстепенный статус одного из главных управлений военного министерства. Главный штаб был подчинен министру, а вновь созданный Генеральный штаб – непосредственно великому князю Николаю Николаевичу. Соответственно наряду с Главным морским штабом (ГМШ) был создан Морской генеральный штаб (МГШ), также подчиненный великому князю.

Суть дела заключалась не просто в том, что между царем и министрами был образован новый бюрократический орган, главное, что его председателем стал дядя царя Николай Николаевич. Во внешнеполитических ориентациях великого князя особенно видна враждебность к Германии и Австрии, усиленная его браком с черногорской княжной. Как человек, связанный с армейскими кругами, великий князь сопротивлялся влиянию моряков и не поддерживал претензии России на мировое лидерство. По настоянию Николая Николаевича был снят с должности военный министр Сахаров и заменен А. Ф. Редигером. В первых же конфликтах на Совете обороны князь поддержал Редигера против моряков и министра иностранных дел Извольского. Если позиции моряков отражали ведомственные интересы флота, то идеология министра иностранных дел формулирует имперские великодержавные амбиции России: «Я должен заявить, что флот России, как великой державы, нужен, и без него оная обойтись не может… Бытие флота России желательно для того, чтобы принять участие в той обстановке, которая может быть выдвинута политикой. Но этот флот должен быть свободным, не связанным частною задачей обороны того или иного моря и залива. Он должен действовать там, где укажет политика».[124]

А. И. Гучков в годы войны

15 (28) октября 1907 г. в Государственной Думе была образована комиссия по государственной обороне, которую возглавил А. И. Гучков – лидер партии октябристов, – правых либералов. Если левые либералы – кадеты – ориентировались на введение конституционного режима через Учредительное собрание и, таким образом, через отмену существующего монархического режима, то октябристы, либералы, последовательно консервативные, пытались осуществить конституционные реформы в строгом соответствии с законами Российской империи. Правые либералы были решительными националистами и сторонниками антинемецкой и профранцузской ориентации. Гучков к тому же был москвичом, а не петербуржцем, происходил из известной старообрядческой богатой семьи и отличался активным и авантюристическим нравом.

Гучков имел связи с армейскими кругами, поддерживал хорошие отношения с великим князем Николаем Николаевичем, что особенно сказалось в годы войны и после Февральской революции. Что касается царя, то Гучков его тайно ненавидел, а царь и особенно царица видели в нем интригана и главного врага.

Лидеру левых либералов Милюкову Гучков когда-то сказал: «Вы сильны наукой и книгами, а я – коренным, стихийным чувством московского купца, которое безошибочно подсказывает мне в каждую данную минуту, что именно я должен делать».[125]

В 1906 г. состоялись очень важные события в мировой гонке вооружений. 10 февраля 1906 г. в Портсмуте был торжественно спущен на воду новый линейный корабль под названием «Бесстрашный» (“Dreadnote”). Началась новая эра в истории военно-морского флота. Первый морской лорд адмирал Джон Фишер вместе с коллективом вдохновленных его идеями моряков и инженеров одним рывком вывел английский флот на самые передовые позиции. Англичане учли грустный опыт российских поражений на море, который заключался в том, что при разнородности кораблей и калибров эскадра как целое будет всегда иметь характеристики самого слабого звена. Менее способные к быстрому маневру обветшалые корабли навязывали российскому флоту свои темпы и свою неповоротливость. Разнородность калибров корабельной артиллерии чрезвычайно затрудняла пристрелку, управление огнем. И англичане начали строительство линейных кораблей класса «дредноут», которые по скорости и маневренности хода, бронезащите, мощности артиллерии, дальности огня и – благодаря одинаковости калибров, высокой его прицельности – превышали все мировые образцы. Из однокалиберных кораблей, которые имели близкие качества, могла складываться вся эскадра. Дредноуты были чрезвычайно дорогими (стоимость каждого из первых дредноутов составляла более полутора млн фунтов стерлингов, не считая дополнительных средств на вооружение, – то есть около 16–17 млн золотых рублей).[126]