Леонид Гомберг - Дорога на Ханаан Страница 51

Иосиф Флавий называет фараона, говорившего с Аврамом, Нехо (или Нехао)[170] («Иудейская война» V, 9, 4), что, конечно, к сожалению, также не может служить нам серьезным историческим ориентиром. Впрочем, имя и деятельность этого выдающегося правителя VII века до н. э. хорошо известна историкам. При фараоне XXVI династии Нехо успешно завершилась морская экспедиция вокруг Африки, была предпринята очередная попытка соединить каналом Нил с Красным морем, правда, закончившаяся неудачей. Нехо был современником знаменитого вавилонского царя Навуходоносора, который, к слову сказать, разбил войско фараона при Каркемише, в результате чего египтяне окончательно потеряли контроль над сирийско-палестинским регионом. Все это, несомненно, оставило глубокий след в памяти современников Иосифа: Нехо явно был для него фигурой символической, а события, с ним связанные, представлялись глубокой древностью. С кем же еще было говорить великому предку, как не со знаменитым Нехо!

Думаем, читатели догадались, к чему мы ведем разговор: установить имя фараона, говорившего с Аврамом, практически невозможно. Скорее всего, это был кто-то из правителей-однодневок, царствовавших в разваливавшемся на части Египте между великой XII династией и гиксоским вторжением. Манефон говорит о 361 царе XIII, Фиванской, и XIV, Ксоисской,[171] династий, воевавших за власть с переменным успехом.

«Иногда им удается удержаться у власти только несколько месяцев, а то и дней. В чехарде сменяющих друг друга правителей трудно разобраться, тем более что иногда логика непримиримой борьбы возносит на царский престол совершенно случайных людей, явно не относящихся к царским родам».[172]

Не исключено, что такое количество «престолонаследников» появилось благодаря претендентам в различных областях, номах.

Может быть, этого правителя звали Нехси, что означает «негр» (прямо скажем, не царское имя!), царствовавшего всего три дня, или, скажем, Мер-Меша, «командир солдат». Такая неразбериха свидетельствует о полном упадке центральной власти: трон занимает тот, кто по какой-то прихоти судьбы оказывается ближе к нему. Незадолго до гиксосского нашествия появляются фараоны с именами Себекхотепов, потом какой-то Неферхотеп, о котором известно, что он «сын простолюдина». После Себекхотепа IV наступает, кажется, полный хаос… Концов, как говорится, не отыскать. Да и стоит ли говорить о конкретном правителе, неважно, фараоне, президенте или генсеке, когда речь идет о фундаментальных принципах тоталитарной власти.

Аврам поспешно покидает негостеприимный Мицраим. Эта поспешность чувствует даже в ритме стихов Торы…

«И поднялся Аврам из Египта, сам и жена его, и все, что у него, и Лот с ним, на юг… И шел он переходами своими от юга до Бейт-Эйла, до места, где был шатер его прежде, между Бейт-Эйлом и Аем» (Б. 13; 1,3).

Движение наверх (поднялся) в Эрец-Исраэль отвечает душевному настрою патриарха, стремящемуся отнюдь не к карьере политика или ученого, а к Высшему служению. После недолгого спуска он возвращается к нулевой отметке, отправной точке своего служения, к жертвеннику, рядом с которым он «призвал имя Господа». Этим жестом он как бы перечеркивает свои суетные метания во мраке египетского духовного вакуума, открывает глаза и делает глубокий вдох… И тут же сталкивается с необходимостью принять решение, касающееся своих будущих взаимоотношений с Лотом. Эта проблема имеет важное значение для нашего повествования: на протяжении своей жизненной истории (мы это еще увидим) Аврам старается освободиться от своих родственных привязанностей, которые могут стать препятствиями или хотя бы отвлекающими факторами на пути его высокого служения.

«И непоместительна была земля для них, чтобы жить вместе…» (Б. 13;6)

Заметим, инициатива в «разделе» принадлежит Авраму, Лот же, кажется, с удовольствие направляется в сторону Сдома, где жили люди злые и весьма грешные. И с этого момента начинается его собственная история. Впрочем, прежде чем разойтись окончательно дяде и племяннику предстоит встретиться еще раз при весьма трагических обстоятельствах.

Дело в том, что в Ханаане вдруг разгорелся вооруженный конфликт, как представляется, совершенно некстати ни с точки зрения геополитических процессов, ни сточки зрения дальнейших намерений патриарха. Эту локальную военную кампанию исследователи обычно называют для краткости «войной четырех царей против пяти». Как следует из Пятикнижия, четыре крупных восточных правителя царь Шиннара Амфарел, царь Эласара Ариох, царь Элама Кдолаомер и царь Гоима (обычно это переводится как «царь народов») Тидал выступили против вождей пяти городов, расположенных в Сиддимской долине, которая, как полагают некоторые исследователи, находилась некогда на том месте, где сегодня в провале земной коры раскинулось Мертвое море.[173]

Поводом к этому столкновению послужило неповиновение ханаанских князей, которые отказались признать свою прежнюю вассальную зависимость от Кдолаомера. Возмездие не замедлило явиться. Великая армия четырех царей, как ее именует Борис Берман, выступила в поход, прошла по Заиорданью на юг, разгромив жившие там народы, с юга же обогнула Сиддимскую долину, попутно уничтожив возможных союзников пяти хананских городов и выйдя в тыл их дружинам… Грамотно! Вполне на уровне классической военной стратегии. Царям «союза пяти» ничего больше не оставалось, как принять бой «на равнине Сиддим, получившей свое название, потому что она вся была изрыта колодцами и ямами, где добывался строительный материал.[174]

Несмотря на то, что такой рельеф давал преимущество маленькому войску, оно все было разгромлено и рассеяно».[175]

Из подробностей этого сражения известно только, что царь Сдомский Бера и царь Аморы Бирша, отступая, провалились в смоляные ямы, кому-то, однако, удалось скрыться в горах. Судя по всему, победители не остались в накладе: прихватив все имущество и съестные припасы покоренных городов, войска коалиции ушли восвояси.

Теперь посмотрим, можно ли каким-то образом идентифицировать участников этого военного конфликта с реальными или же мифологическими персонажами исторических хроник и легенд. Судя по всему, имена правителей пяти городов Ханаана несут только символическое значение и вряд ли имеют какое-то отношение к действительности. Это достаточно убедительно показывает Борис Берман.[176] Другое дело, цари, стоявшие во главе «великой армии» Кдолаомера. Имя Амфарел обычно отождествляют с Хаммурапи, а Шинар – с Вавилоном. В «царе народов» Тидале иногда видят правителя хеттов Тутхалиаса. Элам – могущественное государство Древнего Востока, часто выступающее на первых ролях региональной политики. А вот Эласар обычно идентифицируют с Ларсой, городом, доминировавшим в Южной Месопотамии. И вообще, оказывается, что «цари с такими именами действительно правили в указанных государствах, были современниками и входили в число сильнейших правителей тогдашнего мира».[177]

Иосифу Флавию, как и другим современным ему историкам, ничего не было известно ни о Старо-вавилонском царстве и его экспансионистской политике, ни о хетто-египетских войнах в Восточном Средиземноморье. Первой известной ему великой державой Древнего Востока была Ассирия. В соответствии с имеющейся у него информацией он пишет: «В то время, когда ассирийцы властвовали над Азией, дела у содомитян были в цветущем положении… На них пошли ассирийцы войной и… осадили их города. Когда же в происшедшей затем битве ассирийцы остались победителями, то они наложили дань на содомитских царей. И таким образом последние были им подвластны и платили наложенную на них дань в продолжение двенадцати лет; на тринадцатый же они восстали, а ассирийцы снова пошли на них походом…, разграбили всю Сирию и уничтожили потомков гигантов (в Бытии: „рафаим“ – Л. Г.). Затем они направились против Сдома и расположились лагерем в долине, носившей название Асфальтовые ключи (в Бытии: долина Сиддим – Л. Г.). […] Когда дело дошло у содомитян до столкновения с ассирийцами и произошло сильное сражение, многие из первых пали, прочие были взяты в плен; в числе последних находился и Лот, явившийся к содомитянам в качестве союзника».[178]

Судя по всему, «великая армия» (Б. Берман), «184-тысячное войско четырех царей» (П. Люкимсон и М. Абрамович) были простой карательной экспедицией, впрочем, довольно масштабной и умело организованной. Что касается Лота, то вряд ли он участвовал в боевых действиях, скорее всего, он просто, что называется, попал под горячую руку.

Как бы там ни было, некто «спасшийся», (а согласно Устной традиции это был великан Ог, воевавший на стороне сдомитян) явился в лагерь Аврама, который находился неподалеку от Хеврона в дубраве Мамре, и сообщил о поражении союзных городов в Сиддимской долине и пленении Лота. Отметим важный факт: этот «спасшийся» пришел не просто к великому мыслителю и праведнику Авраму, он обратился к Авраму-Иври: впервые в тексте Пятикнижия патриарх назван именем вождя, если угодно, национально-политического лидера, который несет ответственность за жизни своих подданных. И вождь принимает вызов судьбы. Он решает совершить дерзкое нападение на превосходящие силы противника, чтобы изменить горькие итоги поражения ханаанских царей. Аврам собирает отряд численность в 318 человек (эту цифру, приведенную в Бытии, повторяют все источники) и начинает преследование вражеского войска вплоть до Дана на северной границе Эрец Исраэль. Там он нападает на неприятельский лагерь, разбивает врага и продолжает преследовать обратившиеся в бегство силы до Дамаска.