Крис Тейлор - Как «Звездные войны» покорили Вселенную. История создания легендарной киносаги Страница 53

Перевернув страницу с обзором Вассермана – думая о странном слове, которое он только что обещал съесть, – читатель наткнулся бы на рекламу этого странного фильма во всю полосу. В стиле Франка Фразетты на ней был изображен молодой парень в распахнутой рубахе с каким-то мечом из света в руках, девушка с пистолетом, а позади них призрачное лицо, напоминавшее одновременно самурая, волка и противогаз.

Значит, это было «самое захватывающее зрелище года». Его эксклюзивно показывал лучший кинотеатр города – хороший способ укрыться от тумана. Первый сеанс был в 10:45 утра. Что вам было терять, кроме трех долларов? Почему бы не попробовать?

Когда студия Warner Brothers отобрала у Лукаса контроль над «Галактикой ТНХ 1138», Фред Вайнтрауб – «эксперт» студии по работе с молодыми режиссерами – дал начинающему режиссеру совет. «Если ты сможешь завоевать зрителя в первые десять минут, – сказал он, – они тебе простят что угодно». Эти десять минут, примерно продолжительность первой катушки пленки, чрезвычайно важны для фильма – особенно такого, который заставляет зрителя поверить в себя, – как «ТНХ» и «Звездные войны».

Лукас презирал Вайнтрауба, как и любое вторжение в свою работу со стороны студии, но этому совету он будет следовать до конца карьеры. Вся основа сюжета «Американских граффити» передана в первые десять минут фильма. А за десять минут «Звездных войн» произошло, пожалуй, больше событий, чем в любом фильме, снятом до того момента. За этот короткий промежуток фильм переманил на свою сторону скептически настроенных зрителей по всему миру и заработал себе и своему Создателю место в истории кино.

Первая катушка «Звездных войн» была жизненно важна для фильма. Тем не менее во многом за нее мы должны быть благодарны людям, которых зовут не Джордж Лукас. Это объективный урок того, что кинематограф в первую очередь коллективное творчество, причем члены коллектива иногда бывают разделены десятилетиями. Возьмите первое, что увидели бы зрители в «Коронете» после окончания мультфильма про Дака Доджерса: фанфары студии Fox. Пять секунд барабанов и духовых инструментов в Си-бемоль мажоре. Эти звуки были написаны в 1933 году популярным кинокомпозитором Альфредом Ньюманом, другом Ирвинга Берлина и Джорджа Гершвина, и расширены в 1950-х к запуску Cinemascope – разработанного студией формата широкоэкранного изображения. К 1977-му фанфары не использовались, но Джордж Лукас любил работы Ньюмана и попросил возродить их для «Звездных войн». Если вы считаете, то одно очко Ньюману и одно Лукасу.

Для поколений детей эти фанфары будут означать не 20th Century Fox, а «Звездные войны». Та часть фанфар, что была добавлена в 1950-е, играет на фоне лого Lucasfilm; многие зрители ошибочно считают, что это отдельная музыкальная тема студии Лукаса. Действительно, хотя технически они не являются частью фильма, фанфары настолько ассоциируются с последующими двумя часами, что в 1980-м они были перезаписаны Джоном Уильямсом и включены в начало каждого альбома с саундтреком «Звездных войн».[71]

После того как фанфары замолкают, экран становится черным. На экране появляются пять простых слов холодно-голубого цвета:

Давным-давно, в далекой галактике…

Это слова Лукаса, отредактированные им самим: банальная добавка про «потрясающее путешествие» из четвертого варианта сценария исчезла.

Ни один титр в истории кино не цитировали так часто; не было пяти слов важнее. В кинотеатре в Колорадо поэт Аллен Гинзберг прочитал эти слова и громко сказал приятелю: «Слава богу. Можно не переживать».

Это было революционное заявление – но почему? Отбросим связь со сказкой, готовящую нас слушать историю. Лучше задумайтесь о том, что это именно то, что каждое эпическое фэнтези должно заявить с самого начала: место и время действия, которые говорят, расслабься; не пытайся найти связь между происходящим и своей земной реальностью, потому что ее нет. Это не «Планета обезьян» – статуя Свободы не появится неожиданным финальным поворотом сюжета. Ни один фильм до того момента не заявлял так открыто отсутствие связи с повседневной реальностью; за исключением сиквелов «Звездных войн», ни один фильм после них не сможет это сделать и не казаться вторичным.

ДАВНЫМ-ДАВНО, В ДАЛЕКОЙ ГАЛАКТИКЕ…

Многие не могли оценить до выхода фильма идеальную простоту этих слов. Слова, открывающие новеллизацию Фостера («другая галактика, другое время»), не совсем то – они могут относиться и к будущему, а не только к событиям, безопасно хранящимся в книгах по истории. Студия вообще не поняла смысл фразы, ролик «Звездных войн» открывался словами «где-то в космосе, это может происходить прямо сейчас».

Пять слов находятся на экране ровно пять секунд, достаточно, чтобы средний зритель успел подумать: «Разве это не фантастический фильм? Они же все должны происходить в будущем? Что за…»

Бум. Самый большой логотип, который вы когда-нибудь видели, заполняет экран. Его желтый контур доходит до границы экрана, цвет намеренно контрастен к голубому цвету предшествовавших слов. Его сопровождает яростный всплеск музыки в той же тональности, что и фанфары – Си-бемоль. И то и другое поместил на экран Лукас, но это была работа других. Давайте посмотрим внимательнее.

Изначально предполагалось, что логотип принадлежит знаменитому дизайнеру логотипов Дэну Перри. Именно ему принадлежит наклонный вариант названия, с буквами, наполненными звездами, на постерах и в рекламах. Но логотип, с которого начинается фильм, появился более сложным способом. В конце 1976-го студии нужна была брошюра для отправки по почте владельцам кинотеатров. За дизайном брошюры студия обратилась в агентство Seiniger Advertising, известное работой над постерами. Задание получила двадцатидвухлетняя Сюзи Райс, только что перешедшая на работу в компанию из журнала Rolling Stone.

Райс привезли в ILM и показали модели космических кораблей. Она встретилась с Лукасом. Первое, о чем он сказал Райс, это то, что работу надо было сделать очень быстро. Во-вторых, он хотел логотип, который будет давить на зрителя. Что-то, что сможет посоперничать с АТ&Т. Его последним указанием было, что он хочет, чтобы логотип выглядел «очень по-фашистски», слова, которые доставили Райс много головной боли. В то время она как раз читала книгу о немецком дизайне шрифтов. Она думала о концепции единообразия. Она выбрала модифицированный шрифт Helvetica Black, несколько уплотнив буквы, изобразив их белым контуром на черном фоне.

На второй встрече с молодым дизайнером Лукас сказал, что результат выглядел как «Tar War». Поэтому Райс соединила пары букв: S с Т, а R – с S. После третьей встречи ее логотип был одобрен Лукасом. На четвертой встрече – прошедшей в то время, когда Лукас снимал сцену в кантине, дверь ей открыл зеленый инопланетянин Гридо, курящий сигарету через соломинку, – брошюра была одобрена.

Пару дней спустя Кертц позвонил Райс, чтобы сообщить ей, что они используют ее логотип и в самом фильме, только уплотнят букву W (в ее варианте у буквы были острые концы). Они попробовали вариант Перри в начальных титрах. А потом они попробовали ее вариант и, по словам Кертца, «Вау».

Очередь перед кинотеатром «Коронет» в Сан-Франциско с залом на 1350 мест в первый уик-энд после премьеры «Звездных войн» 28 мая 1977 года. Понадобилось три дня после премьеры, чтобы газеты начали фотографировать очереди перед кинотеатрами по всей Америке.

ФОТО: Корбис/«San Francisco Chronicle»

Действительно, вау. Результат смотрится как логотип самой крутой рок-группы на свете, словно «Звездные войны» – это новый Led Zeppelin, а не космическое фэнтези. Вместо того чтобы логотип уплывал вверх вместе со следующим за ним текстом – как предполагалось сделать с версией Пери, – версия Райс удаляется от нас в центр экрана, в звезды, как бы приглашая следовать за ним. Райс, как и многие люди, лишь отчасти коснувшиеся легенды «Звездных войн», проведет остаток карьеры, пытаясь повторить этот успех. «Многие люди ожидали, что я смогу сотворить чудо для их проекта», – говорит она. Она десятилетиями видела свой дизайн повсюду: на футболках, шапках, коробках для завтрака и других товарах по «Звездным войнам». Райс все еще любит франшизу и видела все фильмы. Она спокойно относится к тому, что логотип ей не принадлежит, а как нанятый со стороны работник она даже не упоминается в титрах. Ей нравится то, что логотип обозначает, а не сама работа, говорит она.

Автор музыки, в отличие от логотипа, известен всем. Марш «Звездные войны» Джона Уильямса (не путать с Имперским маршем, который дебютирует в 1980-м) часто занимает первое место в списках величайших мелодий в истории кино. Уильямса Лукасу представил Спилберг в 1975-м, до выхода «Челюстей», зловещая тема из того фильма убедила Лукаса в правильности выбора композитора. Лукас знал, что хочет получить для своего космического эпоса что-то громкое и яркое, в стиле старого Голливуда – как «Флэш Гордон», в котором использовалась романтическая музыка в стиле 1930-х. Во временном саундтреке, составленном Лукасом, на начальных титрах звучал фрагмент «Марса, вестника войны» английского композитора Густава Холста. Единственным указанием Лукаса к заглавной теме фильма было, что она должна содержать «барабаны войны, эхом отдающиеся в небесах». Уильямс дал режиссеру то, что он просил, и намного больше.