Амир Хисамутдинов - Русская Япония Страница 53

Собирая средства на школу, Свято-Никольское братство время от времени устраивало благотворительные вечера. «Приветствуя стремления Братства, — писала газета «Синтоа Цусин», — мы искренне желаем скорейшего выполнения намеченных мероприятий. Наших русских и японских читателей призываем к содействию и просим всех посетить устраиваемый братством концерт. Не надо забывать, что дети — цветы жизни. Русские дети, в вихре революционных событий, временно утеряли свою Родину, но они должны сохранить свою национальность, должны получить национальное воспитание и образование. Мы обязаны помочь им в этом. В этом залог дружбы между японским и русским народами».

23 февраля 1936 г. в Токио построили здание Русского национального высшего начального училища им. А. С. Пушкина.[11] Землю для постройки дома предоставила Русская православная миссия в Японии. Общая площадь здания составляла около 40 кв. метров. На строительство потратили 4 тысячи иен. На освящение здания, несмотря на сильный снегопад, собрались многие русские из Токио и Йокогамы. «После официальной части торжества, — писал токийский корреспондент «Рубежа», — родительским комитетом была предложена собравшимся чашка чая, за которой присутствующие делились радостью, — иметь собственное помещение для школы, и строили планы дальнейшего содействия токийскому уголку родной национальной культуры».

Постепенно школа из трехклассной стала семиклассной. Всего в ней учились в это время 22 человека. Директором школы был бывший генерал-майор П. П. Петров, учителями работали Богданов и Павлов. Учебная программа большое внимание уделяла преподаванию английского и японского языков. Русские дети уже с 3–4 лет прекрасно говорили по-японски. Для мальчиков были введены занятия по переплетному делу, с девочками занимались рукоделием.

К 1940 г. в Японии насчитывалось около 36 тысяч православных японцев. Храмы имелись во всех крупных городах страны: Киото, Осаке, Сендае, Нагое, Хакодате, Нагасаки и др. В то же время этот год ознаменовал начало заката деятельности Русской православной миссии в Японии. В парламент Японии неоднократно вносился проект закона о правительственном контроле религий (синтоизма, буддизма и христианства), но он неизменно проваливался либо в нижней, либо в верхней палатах, чему способствовала сильная оппозиция буддистов и сравнительно слабая позиция христиан. Но в 1939 г. проект прошел через обе законодательные палаты и стал законом. В соответствии с ним Министерство народного просвещения, в ведении которого находились все религиозные организации, выработало образец устава с более чем 400 пунктами. Митрополита Сергия особенно насторожили следующие слова этого документа: «Когда не станет главного епископа, его место занимает по назначению министерства народного просвещения другой епископ по старшинству хиротонии», т. е. назначение главы церкви производится только с разрешения японских властей.

«Ясно мне стало, — говорил Сергий в своем интервью харбинской газете «Заря», — что если мы доселе были только зарегистрированы по министерству народного просвещения, то отныне мы получили высшее начальство в лице министерства народного просвещения, утверждающее в должности. А мое начальство — Патриархия… Христовы же слова вечны: «Никто не может служить двум господам, ибо одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом не радеть (Мф., 6 гл., 24 ст.). И согласуясь с новыми правилами, столь понятными для ниппонцев, я еще во время Собора решил сложить с себя управление Ниппонской православной церковью и титул «Ниппонского», остаться тем, кем я сюда назначен, т. е. начальником православной миссии в Японии, продолжая считать себя в прежней патриаршей юрисдикции. Конечно, я знал и знаю, что с 7 ноября 1917 года миссия — это я один. Но, если жива идея, может воскреснуть из живого семени и полная миссия».

Получив инструкцию от Министерства народного просвещения, руководство православной церковью в Японии в августе 1940 г. просило митрополита Сергия благославить управление церковью японцем. Тот ответил кратко: «В настоящее время весь Ниппон употребляет героические усилия, чтобы объединиться во всех областях жизни и превратиться в несокрушимую скалу — Ниппонскую беспримерную скалу. Как бы иностранец ни любил Ниппон, он психологически не может в этом отношении сделать то, что легко и естественно сделает ниппонец. Просьбу вашу я понимаю, и она для меня не является неожиданной».

Так закончилась деятельность Русской православной миссии. Отлучение митрополита Сергия, который сохранял полный нейтралитет, от обязанностей происходило непросто. 5 сентября 1940 г. он передал все дела и имущество отцу А. Ивасаве, хотя Собор Японской православной церкви еще не вынес соответствующего решения. Удалившись от дел, Сергий стал получать небольшую пенсию. О своих планах он говорил: «Как начальник Российской православной миссии, буду духовно окормлять русских в Токио (до 200 человек), в Йокогаме (до 150), временами в Кобе (до 250 человек) и в других городах Ниппона. Литургии, всенощные, крещения, исповедь, венчания, панихиды, похороны, молебны, соборования и всюду проповеди и поучения… для русских. Ниппонцев может поучать лишь ниппонец. А дома у меня занятий много. Больше, чем успею сделать в краткое время, оставшееся жить здесь… Сейчас я печатаю свою «Двоенадесятицу Св. Апостолов» в ниппонском переводе. Выйдет в свет на днях (до 500 страниц). Усиленно пишу «Историю Православной проповеди в Ниппон за 80 лет» (1860–1940 — до моего добровольного удаления от управления церковью). Мною уже написано до 2500 страниц. Остается написать еще около 1000 страниц. Тихая обстановка за городом даст мне возможность кончить все в 4–5 месяцев. А после — в тихой же обстановке — пересмотр этого громадного труда. И, кто знает? Может быть, мой труд выйдет и не «посмертным изданием»?! Службы же в соборе, в Сергиевской церкви, Никольской, главным образом, с русским хором и для русских, но с ниппонским духовенством, с которым у меня неизменно добрые отношения, будут питать меня духовно».

Зерна раздора, посеянные среди верующих, дали обильные всходы, в результате чего среди православных произошел раскол. Арсению Ивасаве не удалось уговорить Собор утвердить принятое решение об устранении Сергия, и он попросил однокашника по Духовной академии, главу Зарубежной православной церкви митрополита Анастасия, благословить хиротонирование в епископы протоирея Иоанна Оно. Он родился на Хоккайдо в 1870 г., окончил семинарию в Токио в 1891 г. и стал священником в 1905 г. Вместе с ним была пострижена в монахини его жена Вера Оно, получившая имя Елена. Ее отец Павел Савабе был первым японским православным христианином и священником.

Хотя акт избрания этого иерарха подписали только два действующих священника и три заштатных, японские власти настояли на этом решении. 6 апреля 1941 г. в Харбине, в Свято-Николаевском соборе состоялась хиротония в сан епископа Ниппонского и Токийского протоирея отца Иоанна Оно. Все произошло очень быстро. Митрополит Мелетий постриг Оно в монахи, дав ему имя Николай, и сразу же возвел в архимандриты.

19 апреля 1941 г. новый епископ вернулся домой и хотел было провести богослужение, но… разгневанные верующие не дали ему произнести ни слова. Опять пришлось вмешаться властям, и 23 июня того же года был подписан формальный акт примирения, на основании которого епископ Николай Оно стал главой Японской православной церкви. К этому времени митрополита Сергия выселили из архиерейского дома. Он поселился на окраине Токио, где устроил молитвенный дом. Во время одного из воздушных налетов американцев дом сгорел, и митрополит нашел приют у одного русского эмигранта. 10 августа 1945 г. он скончался от разрыва сердца. Отпевание и погребение было совершено епископом Оно с тремя священниками, а в последний путь бывшего главу Русской православной миссии пришли проводить менее сотни христиан. Прах митрополита Сергия положили рядом с могилой архиепископа Николая.

После войны

Начало Тихоокеанской войны значительно изменило положение эмигрантов в Японии. Местная полиция стала обращать на иностранцев, особенно выходцев из России, особое внимание, подозревая их в шпионаже. Еще в январе 1939 г. японцы произвели серию арестов на юге Сахалина.

Через два года последовала новая волна арестов. Всего в декабре 1941 г. по обвинению в шпионаже арестовали 126 иностранцев, среди которых были и русские эмигранты. Случаи арестов по подозрению в шпионаже повторялись и позже: в 1942 г. на Южном Сахалине арестовали и этапировали в Токио торговца В. А. Просцевича. В числе тех, кто в это время был арестован и погиб в тюрьме, оказался К. Р. Зверев. Позже на Хоккайдо и Южном Сахалине были арестованы еще семеро эмигрантов.