Николай Ямской - Легенды московского застолья. Заметки о вкусной, не очень вкусной, здоровой и не совсем здоровой, но все равно удивительно интересной жизни Страница 58

«Спасибо Лене за такси и селедку иваси!» — такими словами из популярной в те дни народной частушки брат оценил качество предложенного «ассорти».

И тут же дозаказал графинчик водки. Для дезинфекции.

Самым популярным в середине прошлого века столичным «поплавком» был конечно же «Прибой». Место его постоянной приписки находилось на Водноотводном канале (или попросту Канаве) близ кинотеатра «Ударник». Основные помещения на верхней палубе дебаркадера занимал ресторан. Его вытянутый вдоль борта тесноватый зальчик был одним из немногих в столице уголков, где можно было насладиться настоящим цыганским пением. Шел третий десяток лет ожесточенной борьбы советской власти с «кабацким искусством» и «цыганщиной». Из-за этого лишенные привычных концертных площадок, не вписавшиеся в коллектив единственного в столице цыганского театра «Ромэн» таланты перебивались кто где. Кто-то выступал между сеансами в кинотеатрах. Кто-то ловил халтурку в провинциальных клубах. Один из небольших хоров прижился в «Прибое».

В результате этот классически «совковый» «поплавок» одно время стал местом сбора весьма нетипичных для подобного рода заведений старорежимных людей, еще помнивших легендарные цыганские хоры в дореволюционных «Яре» и «Стрельне». Однако этой «изюминкой» особость легендарного «поплавка» не исчерпывалась.

Впрочем, об этом — сразу же за следующим заголовком.

«Вечный прикол» со следами побоев

Из всех разновидностей советских плавучих ресторанов — именно «поплавки», вроде бы совсем не предназначенные для того, чтобы бороздить водные просторы, а обязанные вечно стоять и «не рыпаться» у берега, в плавсоставе «общепитовской эскадры» оказались самым забубенным, самым «пиратским» отрядом.

«Прибой» в нем, пожалуй, мог бы считаться флагманом. Во всяком случае, без малого три десятилетия он уверенно входил в первую десятку самых неспокойных, самых злачных мест Москвы конца 1940-х — середины 1970-х годов.

Особую наглость «Причалу» придавало то, что «вечный» его причал находился в самом центре Москвы, где, покачиваясь на густых от нечистот волнах Канавы, этот деревянный двухпалубный дебаркадер стоял эдакой непотопляемой общепитовской «Авророй». Причем ладно бы скромненько стоял! Так нет! Он с теми же самыми цыганами, можно сказать, прямо под носом у Кремля нагло фрондировал. К тому же вечерами к этому табору прибивались не одни только меломаны. Да и у вышибал — швейцаров, фильтровавших публику на входе, — был свой приоритет. Они пропускали не самых музыкальных, а самых ушлых. То есть тех, кто, не скупясь, давал обслуге на чай. И желательно так, чтобы хватало и на водку. Себя-то эти граждане уж тем более не ограничивали. Душевные романсы и огневая цыганская пляска представлялись им всего лишь антуражем, на фоне которого можно было предаться безудержному загулу. А уж надраться в «поплавке» до изумления можно было за совершенно смешную по нашим временам сумму — червонец на троих. Так что в дневное время ресторан «Прибой» манил к себе уютным покачиванием на воде и очень неплохой — как по качеству блюд, так и цене — кухней. А вечерами хоть и заманивал истинных ценителей «настоящим цыганским хором», но совсем не гарантировал, что только этим романтичным улетом все и ограничится.

Скандалы, конечно, никто специально не заказывал. Тем более что ближе к полуночи часть потенциальных скандалистов уже находилась в почти обездвиженном состоянии. Однако наиболее выносливых первобытные инстинкты прямо-таки захлестывали. И тогда потасовки становились неизбежны.

Справедливости ради следует уточнить, что главными заводилами этого, разумеется, не предусмотренного программой «номера» были чаще всего совсем не посетители ресторана. Скандалы закатывали завсегдатаи пивного отделения, что делило надводные площади дебаркадера с рестораном. Только тот размещался на верхней палубе, а пивняк — на нижней. В эту «преисподнюю» вел отдельный, перекинутый прямо с Якиманской набережной трап.

Это почти про то же самое нетерпение, про которое в своем знаменитом, с таким же названием романе писал Юрий Трифонов, проведший, кстати, когда-то часть своей жизни в легендарном Доме правительства по другую от «Прибоя» сторону Водообводного канала. Речь идет о социальных последствиях страшной тесноты и антисанитарии в нижнем пивном отделении данного «поплавка». Сами по себе подобные неудобства завсегдатаев особо не напрягали. После первой же кружечки пивка у них вообще все проблемы снимались. И быстрота дальнейшего освобождения от всех условностей зависела лишь от количества добавленной в пиво водки. А вот отсутствие такого жизненно необходимого удобства, как туалет (он имелся только в ресторане), серьезно нарушало биобаланс. И создавало ту самую, чреватую революционным взрывом ситуацию, когда, чуть перефразируя товарища Ленина, «низам уже невмоготу, а гады наверху — не пускають». Кто-то, конечно, это неудобство терпел. Кто-то, опять же наплевав на условности, действовал прямо «с борта». Но ведь находились и такие, у кого узурпированное верхней палубой «удобство» вызывало справедливый гнев и бросало на штурм. В результате беспорядки охватывали сопредельную территорию. И тогда обстановка в ресторане уж точно напоминала «веселый налет махновцев на квартиру мелитопольского комиссара»…

Казалось бы, чего проще — снабдить аналогичным удобством пивняк: и нет почвы для катаклизмов. Но у нас — самое очевидное неочевидно. Поэтому в «Прибое» предпочитали чуть ли не каждый день тупо менять на входной двери высаженное накануне стекло. И поминать добрым словом милицейский наряд, который в очередной раз оперативно прибыл и привычно сноровисто «запаковал» очередную порцию тех, кто просто в силу своей природы не мог не сочетать пиво с водкой, а отдых — с пьяным дебошем. Такие, кстати, частенько сами выламывались навстречу стражам порядка. В том смысле, что, по-кошачьи сцепившись в плотный клубок, лихо выкатывались по верхнему наклонному трапу на набережную.

Где, соответственно, сразу же попадали в натруженные руки подкативших к «Прибою» патрульных.

Из-за подобных эксцессов — да еще, повторюсь, в непосредственной близости от самого Кремля — этот «поплавок» приобрел скандальную известность. Однако по-настоящему непреходящую славу ему принес отечественный кинематограф. А если конкретней — выход подлинного хита отечественного телеэкрана «Место встречи изменить нельзя».

Помните динамичную сцену отлова преступного элемента в некоем плавучем ресторанчике обок кинотеатра «Ударник»? Так вот: это и есть «Прибой». Именно сюда приводит свою группу захвата лучший опер московского УГРО Глеб Жеглов. И именно по ведущему из нижнего отделения «поплавка» трапу бежит, тщетно пытаясь уйти от Шарапова, невезучая воровская подруга Манька Облигация.

Все-таки неизбывно стремление русского человека не просто хорошо покушать, а еще и с приключением! Ведь всем в те годы было хорошо известно, что примерно на ту же сумму, но без всяких эксцессов и гораздо качественней в столице можно было покушать в известных рыбных ресторанах: например, в «Океане» на ВДНХ или «Русалке» на Каретном. А какая кухня была в «Якоре» в конце Тверской! Только в нем, единственном на всю Москву месте (ВТО не в счет — туда не всякий мог попасть!), можно было отведать настоящего копченого угря.

Но нет! Бог с ними — гастрономическими изысками, салфетками арктической белизны и хрустальным перезвоном льдинок в бокале. Даешь подобие морской качки в привычной городской среде, хмельной котлетно-винегретный угар в условном межтрюмном пространстве и умеренно травмоопасные «пиратские» стычки, гарантированно подпадающие под статью УК «мелкое хулиганство»!

Потребовалось несколько десятилетий и эпохальная для России смена вех, чтобы идея ресторанного времяпрепровождения на воде как-то цивилизовалась. К тому же появилась соответствующая инфраструктура. Сегодня любители «откушать на борту» могут позволить себе вполне комфортабельный «заплыв» по Волге в ресторанах речных судов бывшего Горьковского пароходства. Или — еще хлеще — отправиться в круиз, где на борту комфортабельного морского теплохода вам предложат широкий выбор блюд с французскими, итальянскими и самодеятельными названиями типа «консоме с пашотом «Старая акула».

Удивительнейшая метаморфоза случилась даже с «поплавками».