Григорий Базлов - Русские гусли: история и мифология Страница 6

пальцами вовсю водила,

десятью скребла ногтями.

Парни в Похьеле играли,

пробовал народ различный,

все веселье не в веселье,

все игра не в радость людям,

струны скручивались в узел,

пел визгливо конский волос,

звуки грубые рождались,

инструмент гремел ужасно.

И в Похьеле и в Сариоле, так же как в роде Калевалы, никто и понятия не имеет об этом инструменте. В результате кантеле возвращают Вяйнямёйнену:

Инструмент несли достойно,

с уваженьем подавали

в руки сделавшему короб,

рунопевцу — на колени.

Перед нами очень яркий рассказ, описывающий первое знакомство финнов и карел с инструментом — кантеле, иначе говоря, с гуслями. Вяйнямейнен, явно не финн по происхождению, приносит народам Суоми гусли и показывает, как на них играть. Итак, Вяйнямейнен — славянин, имя его Ваня. Мы имеем все основания полагать, что Вяйнямёйнен — это наш сказочный Ваня-Иван, самый известный герой славянских сказок и преданий, легендарный Иван-царевич, сохранившийся в памяти карело-финских сказителей подобно тому, как много позже в их эпических песнях появился русский царь Пётр Первый.

Как о гусляре в русском фольклоре о нём или о чудесных гуслях множество воспоминаний, например, в таких русских сказках, как «О чудесных гуслях», «Гусли-самогуды», «Троеструнные гусельцы», «Волшебные гусли».

Вероятно, этот миф восходит к патронимическим легендам о предке вендов — венедов. Это предание о прародителе, давшем своё имя народу-потомку, подобное сказаниям о Словене и Русе, Кие, Щеке, Хориве, Чехе и Ляхе. Ведь одинаково чуть меняющимся в разных языках словом: венды, венеды, вены называли славян, обитавших на южном берегу Балтийского моря, не только финны (Venäjä), но и германцы[28] (саксы, датчане, шведы, немцы), и римляне (лат. Venedi, Venethae, Venethi), и кельты. Иными словами, древние славянское предание, сохранившиеся в карело-финском эпосе Калевала повествуют о мифическом предке — гусляре, древнем князе-прародителе славянского союза племён венедов — Вене, Ване, Вяйне. Предание это, как мы видим, очень многим связано с территорией новгородских словен и венедов — славян с южного побережья Балтийского моря.

1.4. Царь-гусляр — царь Давид?

Предположительно, слово «деви» происходит от праиндоевропейского deiwos — прилагательного, которое означает «небесный» или «сияющий» и является вриддхи от корня diw «светиться». Женский род «деви» — «богиня» (deiwih). Так же может иметь определённое отношение к корню диив — «играть».

Многие исследователи обращали внимание на то, что сохранившийся в русской фольклорной традиции образ царя Давида сильно отличается от библейского. Например, М.Л. Серяков в работе ««Голубиная книга» — священное сказание русского народа» писал: «Все эти обстоятельства свидетельствуют о том, что в «Голубиной книге» библейский царь Давид, сын Иессея, заменил собой, благодаря сходству ряда черт, образ Великого Гусляра, существовавшего в ней в языческий период»[29].

Царь Давид русских сказаний — это, прежде всего, царственный певец и музыкант, именно в этой роли он появляется и в духовных стихах, и на церковных барельефах. Очевидно, что предтеча фольклорного царя Давида — это некий славянский царь — гусляр и певец, образ которого отстоит от исторического царя Давида так же далеко, как деяния Егория Храброго от жития святого Георгия Победоносца.

Библейский Дави́д — второй царь Израиля, младший сын Иессея из Вифлеема. Царствовал 40 лет (ок. 1005-965 до н. э.): семь лет и шесть месяцев был царём Иудеи (со столицей в Хевроне), затем 33 года — царём объединенного царства Израиля и Иудеи (со столицей в Иерусалиме). Образ Давида в библейской традиции является примером идеального властителя.

Известно, что в юности Давид пас скот и играл предположительно на псалтири, который в славянских переводах традиционно называют гуслями.

Царь Давид, играющий на ротте. Дурхэмский Кассиодор

Под аккомпанемент гуслей Давид пел псалмы, что значит «хвалебные песни, посвященные Богу». Его поэтическое дарование, духовное пение и мастерство игры на псалтири были настолько совершенны, что призванный к царю Саулу Давид игрой на гуслях отгонял злого духа, мучившего царя. Как государственный деятель Давид знаменит тем, что объединил разрозненные еврейские племена в единое государство, построил столицу нового царства — Иерусалим и сделал эту столицу священной для всех евреев, перенеся в новый построенный им храм ковчег Завета. Давид был умелым воином, хорошо известна легенда о его поединке с Голиафом. Он был талантливым военачальником и мудрым правителем. Однако из всех этих достоинств славянский царь-гусляр Давид Евсеич схож с библейским прототипом только царским титулом, мастерством гусляра и певца. Некоторые русские сказки повествуют о мальчике-пастушке, который благодаря игре на волшебных гуслях становится царём. В сказках этого гусляра обычно называют Иваном, а отнюдь не Давидом. Нам кажется, что этот сказочный персонаж ближе к мифологическому образу царя-гусляра, которого в русском фольклоре называют Давидом, нежели царь-гусляр из русских преданий к реальному библейскому царю. Можно предположить, что в сказках идёт речь о славянском прототипе фольклорного царя Давида, что сказка сохранила часть его легендарной биографии. Яркой отличительной чертой славянского царя-гусляра является его мудрость и хранение тайных знаний. Наиболее отчётливо это видно в апокрифическом духовном стихе о Голубиной книге. Там премудрый царь Давид Евсеич, читая книгу Голубиную, рассказывает по памяти предание о сотворении мира и о божественном мироустройстве. Причём, сам стих о Голубиной книге — это песня, соответственно, и царь Давид Евсеич устами сказителя поёт священные предания, а не просто их рассказывает. Эпитет «премудрый царь» не согласуется с историческим образом библейского царя Давида. В библии мудрецом называют его сына — Соломона. Давид же не является каким-то особенным носителем мудрости. Таким образом, необычайную мудрость «премудрого царя Давида Евсеича» следует отнести к чертам славянского царя-гусляра. Этой особой «премудростью», постоянно повторяемой как эпитет, славянский царь-гусляр похож на другого эпического гусляра — Вяйнямёйнена. Действительно, в карельских рунах Вяйнямёйнен постоянно величается «старым — мудрым». Давид Евсеич из «Голубиной книги» похож и тем на Вяйня, что «по памяти» (как очевидец) рассказывает (поёт) собравшимся слушателям, откуда зачалось солнце красное, откуда пошел весь белый свет. Вяйня тоже поёт про молодость мира, про его сотворение и делает это (что важно) по памяти, как очевидец и участник творческого акта. В этом оба персонажа тождественны. Оба присутствовали при творении:

Ой ты, гой еси, наш премудрый царь,

Премудрый царь Давыд Евсеевич!

Прочти, сударь, книгу Божию.

Объяви, сударь, дела Божие,

Про наше житие, про свято-русское,

Про наше житие свету вольного:

От чего у нас начался белый вольный свет?

От чего у нас солнце красное?

От чего у нас млад-светел месяц?

От чего у нас звезды частые?

От чего у нас ночи темные?

От чего у нас зори утренни?

От чего у нас ветры буйные?

От чего у нас дробен дождик?

От чего у нас ум-разум?

От чего наши помыслы?

От чего у нас мир-народ?

От чего у нас кости крепкие?

От чего телеса наши?

От чего кровь-руда наша?

От чего у нас в земле цари пошли?

От чего зачались князья-бояры?

От чего крестьяны православные?

Премудрый царь-гусляр отвечает:

Скажу ли я вам своею памятью,

Своею памятью, своей старою…[30]

Или:

Я по старой по своей по памяти

Расскажу вам, как по грамоте:

У нас белый вольный свет зачался от суда Божия

Солнце красное от лица Божьего,

Самого Христа, Царя Небесного;