Эдвард Кьера - Они писали на глине Страница 8

С помощью рисунков можно составить весьма пространные и сложные сообщения; рисуночное письмо столь удобно, что в отдельных случаях его используют и в наши дни. Череп и кости на пузырьке с лекарством передают сообщение, понятное каждому, даже неграмотному: «Выпьешь — умрешь!». Рисуночное письмо не связано с каким-либо языком и понятно людям, говорящим на самых разных языках. Это преимущество способствовало тому, что некоторые символы используются во всем мире и читаются как чистые идеограммы. Таковы, например, обычные цифры, служащие для передачи чисел; увидев цифру «5», человек сразу получает представление об определенном числе, на каком бы языке он ни говорил.

Умело сочетая простые рисунки и символы, выражающие абстрактные идеи, можно составлять предложения. Современные ребусы — не что иное, как рисуночное письмо. Однако письмо с помощью рисунков и символов вызывает у многих людей возражение: трое читателей одно и то же послание могут истолковать совершенно различным образом. Точность понимания сообщения, совершенно необходимая любому виду письма, здесь слишком зависит от воображения читающего. Кроме того, во многих случаях совершенно невозможно выразить символами абстрактные понятия, скажем, такое, как «честность». Или, например, древнему «грамотею», пишущему рисуночным письмом, нужно написать имя человека, что-нибудь вроде Курака. Символами его не обозначишь. Первое, что приходит в голову, — изобразить этого человека как можно более похожим, так чтобы никто не мог ошибиться. Но это невозможно, да и потребовало бы от читателя личного знакомства с упомянутым индивидом. Система рисуночного письма явно непригодна для таких задач.

Но необходимость — мать изобретательности. Все рисунки шумеров неизбежно ассоциировались со словами, которыми они читались. Слово «гора» произносилось кур, и, соответственно, знак горы также предполагал звукосочетание кур. Знак воды читался как а, знак рта произносился как ка. Эти звуки стали тесно ассоциироваться со знаками, изображавшими соответствующие вещи. Единственный способ написать нечто такое, что невозможно изобразить, заключался в том, чтобы сгруппировать два или три значка, при произнесении которых подряд получалось бы нужное слово или имя. Таким образом, если писцу нужно было написать имя «Курака», он писал знак горы, затем воды и рта. Чтобы помочь читателю, писец ставил перед именем специальный маленький значок, который предупреждал: «Смотри! Дальше идет имя собственное: не читай „гора“ или „вода“ и т. д.!». В других случаях предупредительные значки означали, что далее идет название реки или горы, растения или камня. Эти предупредительные значки мы называем «детерминативами». так как они помогают определять характер последующего слова.

Но вернемся к истории письма. Использование звукового соответствия знака (а не только понятия, которое он передавал) явилось огромным шагом вперед. Я уверен, что такое развитие было неизбежным; однако первоначально этот принцип использовался лишь в самых необходимых случаях. Но древние писцы быстро сообразили, что если изображать звуки вместо понятий и идей, то можно передавать сообщения с большей точностью. Вместо самой общей идеи «идти» можно стало писать «я пошел» или «я пойду». Постепенно это в высшей степени важное новшество стало набирать силу. Оно не сразу вытеснило старую идеографию, так как и у последней было немало преимуществ: в частности, одним знаком можно было передать определенное понятие — удобство, которое способствовало сохранению идеографического принципа до последних дней существования клинописной системы письма. Но при передаче глаголов новое фонетическое письмо вытеснило старую идеографию.

Мы еще вернемся к истории взаимоотношений рисунков с понятиями и звуками, а сейчас обратимся к истории изменения внешнего вида рисуночных знаков. Сначала каждый писец делал свои рисунки довольно тщательно и подробно. Разумеется, часто изображение ненужных подробностей оказывалось пустой тратой времени. Предприимчивые люди стали задумываться над тем, как изобразить, скажем, сокола или звезду минимальным количеством штрихов. Какую часть рисунка можно превратить в упрощенную схему, чтобы при этом никто не принял сокола за гуся? Так постепенно рисунки утратили свою живость и красоту, сохранив, однако, основные черты, позволяющие без труда идентифицировать изображенный предмет.

Из Ассирии и Вавилонии до нас дошло очень мало образцов раннего письма. Несколько сот документов на глине, одна-две каменные таблички, — вот и все, да и на них многие знаки уже претерпели существенные изменения и отличаются от первоначальной формы. Вполне возможно, как мы заметили выше, что для самых древних надписей в качестве писчего материала использовали не глину. В развалинах древних городов Центральной Азии находят большое количество деревянных пластинок, покрытых письменами. Быть может, и шумеры использовали что-то подобное? В таком случае неудивительно, что самые ранние письмена погибли! Шумеры могли использовать и какой-нибудь другой поддающийся тлению материал — результат был бы тот же. В вопросе о самых ранних этапах письменности мы все еще блуждаем в потемках.

Бедные рисунки пережили и второе превращение: все они оказались «опрокинутыми на спину»! Первоначально надписи начинались в верхнем правом углу и шли вниз, как в китайском письме, причем все изображения людей, зверей и птиц были обращены вправо. Затем по не вполне понятной причине — вероятно, практического порядка, возможно, так было удобней держать при письме табличку в руке — все письмена повернулись на 90 градусов против часовой стрелки. Это был настоящий переворот! Все стоящие человечки оказали на спине, деревья повалились, а изображения птиц и зверей стали почти неузнаваемы. Такое превращение окончательно уничтожило художественную ценность рисунков; но к тому времени рисунок был уже просто символом, а на красоту изображения никто не обращал внимания.

Но дальше было еще хуже. Когда первоначальный писчий материал, каков бы он ни был, заменила глина, обнаружилось, что рисовать на ней легче, делая палочкой оттиски, а не процарапывая штрихи. Для этой цели использовали, по-видимому, трехгранную тростниковую палочку, которую и вдавливали в мягкую глину. Результат получился неожиданный: пропали все закругленные линии! Лучше всего получались короткие прямые черточки! При этом круг разбивался на несколько коротких прямых, образующих замкнутый многоугольник, изящная кривая превращалась в ряд коротких прямых штрихов и т. д.

Происхождение и развитие некоторых клинописных знаков

Древние писцы очень старались, чтобы их рисунки максимально походили на изображаемый предмет, и с этой целью применяли всевозможные виды клинообразных оттисков. Это требовало значительных усилий, а результаты были не очень удовлетворительными. Ри

(...)

слова (составленные из нескольких слогов): это экономило время. Например, имя чужеземного божества Марутташ вавилонянин мог написать всего двумя знаками — Марут-таш. Так получалось быстрее и эффективней; это можно сравнить с нашими сокращениями. Но такое написание имело и свои недостатки, так как знаки «марут» и «таш» можно было прочитать и иначе. Написать слово всего двумя знаками можно было лишь в том случае, если при этом не возникало сомнений в их чтении. У нас, в Америке, мы, сократив название до «Fla», читаем «Флорида»; но как быть человеку, который не знает названий американских штатов? Поэтому писцы часто считали, что лучше выписывать каждое слово полностью. Имя Марутташ можно было написать по меньшей мере двенадцатью способами, начиная с самого краткого, о котором я сказал, и кончая самым полным, по слогам — Ма-ру-ут-та-аш. Обычно вавилоняне избирали какой-то средний способ. Писец давал краткое написание, когда чувствовал, что контекст ясен настолько, что можно рискнуть на такое написание. Если же он опасался, что его могут неправильно понять, то использовал только известные знаки с простейшими фонетическими значениями.

Из самого длинного написания имени Марутташ (Ма-ру-ут-та-аш) читатель уже догадался, что вавилоняне так и не выработали алфавита. Если не говорить о передаче гласных, то в лучшем случае они могли передавать одним знаком гласный и согласный (например, аб), или наоборот (ба). Передать каким-либо знаком один только согласный было невозможно. Развитие вавилонской системы письма не было доведено до логического завершения.

Много лет назад, в беседах на эту тему, я обычно высказывал предположение, что вавилоняне и ассирийцы погибли слишком рано, т. е. их цивилизация погибла преждевременно, не успев развиться до конца. Теперь я думаю иначе. Дело не в том, что они не знали, как усовершенствовать систему письма, а в том, что они отказались производить дальнейшие изменения в ней. Те, кто посещал школу в Америке или Англии, знают, как трудно овладеть современным английским правописанием, в котором одни и те же звуки передаются на письме по-разному и великое множество ненужных букв ставит ребенка в тупик.