Елена Первушина - Петербургские женщины XVIII века Страница 8

Услышав эту жалобную песню, королевна сразу же признает его и выходит за него замуж, а обманщика-адмирала с позором прогоняют.

Другой российский юноша, Александр, герой «Гистории о храбром российском кавалере Александре и о любительницах его Тире и Элеоноре», обращается к своим родителям с такой просьбой: «Милостивые мои родители! Желание мое нестерпимо мучит мя иностранных государств видением очеса мои насладить, и их политичных нравов себя обучить, и в том хощу у вас милости просить, чтоб изволили на то меня тем удоволствить… покорнейше прошу учинить мя равно с подобными мне, ибо чрез удержание свое можете мне вечное понашение учинити. И како могу назватися и чем похвалюся! Не токмо похвалитися, но и дворенином назватися не буду достоин. Сотворите со мною, не допустите чада вашего до вечного позору!»

Приехав в город Лилль, он влюбляется в прекрасную Элеонору. Но как сообщить ей о своей любви? Александр пишет письмо: «Дражайшая Елеонора, государыня моя! Коль велию печаль и беспокойство вчерашней ваш вопрос во мне умножил. И дивлюсь, как возмогла такое великое пламя горячности с высоты во утробу мою вложити, которое меня столко палить, что уже горячность моего сердца терпеть не может. Того ради покорно прошу: буди врач болезни моей, ибо никоим доктуром отъятой быти не может. Аще же с помощию не ускориш, страшуся, да не будеши мне убийца. Паки молю, не обленися, с помощию мне предстани. И ежели учинишь по прошению моему, то припишу корысть на сердце моем и верность моя пред вами до гроба не оскудеет, в которой и ныне пребываю. Склонейший слуга Александр».

Элеонора отвечает уклончиво. И раздосадованный Александр обращается к ней с любовной арией:

Дивну красоту твою, граде Лилле, я ныне зрю.На что чиниш со мною прю?Врата имаш позлащенны,Внутрь тя копие изощренны,Стенами крепчайшими отвсюду окружен,Тобою аз ныне уязвлен.Здание предивно, имаш,В руце держиш смертны палаш.Коей похвалы тя имам днесь предатиКупидону стрелы метати.Храбрость мою уничтожил,Печали во мне умножил.В себе драгоценный камень бролиант имаш,Помощи мне в том не даш!Ах, Елеонору деву полну ярости и гнева зрю!Фортуна злейшая мною ныне владеет,Что мне в помощ успеет?Несщатие мое течетИ ко гробу убо влечет.Презелныя несщастии на мя днесь востали,Бывшу радость отгнали.В погибель ужасну ведутВооруженны встречу идут.Прииде, Марс, ныне с мечомРаздели мя надвое,Не томи мя зде более.Или ты, Сатурн, не зришиДолго жизнь не преломиши!

Они встречаются в гостях у знакомого купца, и Александр учтивыми речами убеждает Элеонору в своей любви, уподобляя ее искусному врачу: «Тогда Александр обрадовался сердцем и не мог далея терпети, просил ее во особливую полату, и говорил сице: „Дивлюся вам, государыня моя, что медикаментов никаких не употребляеш, а внутренния болезни так искусно исцеляете, яко же собою вам засвидетелствую, что не надеюсь нигде такой дохтур есть, которы драгими медикаменты возмог такую неисцелимую болезнь так скоро исцелить, якоже ты со мною во един момент часа учинила. Коей чести тя подобну удостою. И как могу за такое твое милосердие услужити. Ей, не дознаюсь! Разве повелиш мне корету свою вместо коней возити? Разве тем могу заслужить“.

Елеонора ж усмехнулас Александрову шпынству и отвещала ему. „Не дивись, Александре, скорому исцелению, аще бо не имееши прямой надежды ко здравию приитти. Разве будеш до третияго часа по полуночи беспокойствовати и по окончании того ко мне чрез заднее крылцо приидеши. Обещаюся ти написать рецепт, чрез которой конечно можеш от болезни свободится, и паче прежняго здравия получиш“. Александр рече: „Правда, государыня, аще от болезни свободился, но еще не совершенно исцелился. Того ради напиши мне правило поступок, дабы в чем неведением не погрешил, понеже знаю, что от малаго прегрешения, но и вящшая болезнь приключится может. Аз же, раб ваш, токмо едину надежду и сам на вас полагаю. И вручаю здравие мое тебе. Хощеш помиловать — помилуй, а не хощеш миловать — погуби. Ибо противу власти красоты вашей никак ратоборствовать не могу“».

Она соглашается встретиться с ним наедине.

«И как Елеонора Александра узрела, бросилас к нему великою любовию, и целовала Александра, говорила сице: „Колми мучим бысть мой покой бедный, уединением, а днес обвеселился приветствием твоим. И коими лучами келия моя днесь осветилась! Кое сокровище в деснице моей имею. Токмо Александра любезнаго пред собою вижу“. И протчих ласкателств столко плодила, что Александру скучно было настоящего ожидати. Потом, побыв Александр с Елеонорою во многих разговорах четыре часа и отдав ей писмо с положенным колечком, паки возвратился на квартиру свою, цветущу от таковой радости, аки тюлпан. И уже Александри Елеонора, такую в любви крепостию оградилис, что, мню, ни чрез какия волшебства и хитрости никогда любовь их развратить было возможно… И тако Александр с Елеонорою три года, якобы в неволи любовию был обязан, и для Елеоноры всякия гуляния и веселия. И науки все презирал, и болше делал все волю ея, нежели свою, что ему навело немалую скуку».

Меж тем Александром заинтересовалась другая девица по имени Гедвиг-Доротея. Она первая пишет ему письмо: «„Любезнейший Александр! За невозможностию содержанием сердца моего сими малейшими строками вам сердечною любовь мою обьявляю, которая меня с единаго взору на красоту вашу в постелю положила. Знаю, что Елеонору ты верным сердцем любиш. Однако ж всеми добротами едина владеть не может, мню, чрез меру много, ибо Елеонора того не достоина. Того ради слезно прошу учинить мя столко щасливу, чтоб я хотя малой знак любви вашей имела. И аще мя в болезни посетити обленишися, то скоро пред дверми своея квартиры узриш мертву. Остаюсь ваша верная до смерти. Гедвиг-Доротея, генерала Дитриха Гейденпистола дочь“…

Елеонора, увидев такое Гедвиг-Доротеи нахалство, сожалея сердцем своим, что Александру по граду дала волю ездить, понеже знала, что Гедвиг-Доротея красотою и фамилиею ея превосходила».

Александр пытается вести любовную интригу с двумя девицами, но вскоре его обман раскрывается, и обе девушки «реки слез испустив, и одежду на себе почали драти, и власы главы своея терзати».

Элеонора умирает от горя, Александр уезжает в Париж и начинает ухаживать за Тирой, дочерью королевского гофмаршала. Но Тира оказывается девицей с характером. Когда Александр просит ее в любовном письме: «Аще ж раба своего не умилостивиш, прошу первее и последнее со мной благодеяние сотворити: пришли и предай мя сама смерти, что мне в порадование будет», она приезжает к нему с мечом и наносит ему три раны. Однако, всласть помучив своего воздыхателя, она все же смягчается, но прежде берет с него обещание: «Ежели ты меня любити хощещ для одного лакомства, и в том вам запрещаю. И прошу изволте без труда отстати. А ежели венец девства моего будеш осторожно хранити и сестрически со мною жити, дайте в том верную присягу». Они обмениваются клятвами, написанными кровью.

Дальше история превращается в настоящую сказку в духе преданий о рыцарях Круглого Стола или поэм Ариосто. Александр и переодетая в мужское платье Тира вместе бегут из города, на них нападают разбойники, но молодые люди их побеждают, и «каждой своею дорогою вслед разбойников скакали и немилостивно их в хребет поражали: овым главы, овым руки от тела отделяли». Увлекшись погоней, они теряют друг друга. Александр нарекает себя «ковалером Гнева», Тира — «ковалером Надежды». «И четыре месяца в великой печали в непроходимых лесах и болотах ездила и оттуду стала прониматься, дабы о Александре проведать, где обретается». Наконец после ряда приключений они находят друг друга и вместе отправляются в Россию. Но в дороге их застигает буря, они попадают в плен к пиратам, и Тиру продают в Китай. Судьба Александра не менее ужасна. Он попадает во Флориду. «И Флоридской стороны люди обыкновенныя человекоядцы, купя Александра, стали кормить яко скотину на заколение, понеже оныя обычей имеют сицевой: ежели иностраннаго купят или поимают, накормя его и утуча, на празнество убивают и снедают».

Но Александру, разумеется, удается бежать от каннибалов, добраться до Китая и соединиться со своей любезной Тирой. Они возвращаются в Европу и встречают там еще одного русского — Владимира. Здесь повесть снова меняет жанр на авантюрную комедию, и Владимир со смаком рассказывает о своих любовных приключениях в Европе, столь же уморительных, сколь и непристойных. В конце концов автор, которому явно надоели бесконечные приключения его персонажей, просто топит их в море.