Клаудио Наранхо - АГОНИЯ ПАТРИАРХАТА Страница 9

Если справедливо утверждение о целесообразности стремления к гармонизации принципов отца, матери и ребенка (в нашем внутреннем мире и обществе), мы праве с оптимизмом смотреть на мир, ибо можно утверждать, что восстание ребенка против отца началось очень давно, а реинтеграция женского принципа является важнейшей характеристикой современной культурной революции.

Действительно, можно интерпретировать как возвращение к материнскому принципу не только феминизм, но и всеобщее проявление любви к земле, рост экологического сознания, стремление к демократии с более широким участием людей, а также возрастающий интерес к эмоциональному исцелению и новое открытие тела и его ценности.

Современные мыслители, начиная с теологов (Мэттью Фокс) и кончая феминистками (Барбара Мор [28]), уже предложили такую интерпретацию нашей последней революции. В частности, упоминая об экологической проблеме (и предлагая ее в качестве парадигмы современной, ретропрогрессивной ориентации), Сальвадор Паникер24 [29] отмечает, что в этом случае мы наблюдаем возрождение матери и духа неолита. В одном эссе он говорит следующее:

«Вполне допустимо утверждать, что экологическая революция стремится вернуть вещи на свои места. Можно сказать и так: экологическая революция ограничивает фаллическую агрессию и допускает определенное возрождение «религиозности матери» (что противоречит классическому монотеизму иудаизма и ислама)».

Сходным образом можно утверждать, что на протяжении долгих веков происходит желанное освобождение принципа ребенка. Дело не столько в том, что пережитые после Ренессанса революции, как говорил Тотила, «поставили ребенка на место отца», а в том, что с воцарением гуманизма Ренессанса идет несомненное освобождение, основные этапы которого - протестантизм, упразднение монархии, романтизм, движение за независимость и гражданские права, студенческие и молодежные движения (в том числе движение за сексуальную свободу) и т.д. Важнейшие этапы в указанном освободительном движении - контркультура и движение за развитие человеческого потенциала, ибо возникшая в 60-х годах в Калифорнии контркультура получает в Западном мире все большее распространение.

Несмотря на глубокую скорбь по поводу злободневных событий и стремление пробудить современников от самодовольства, Тотила не раз называл себя оптимистом. Его оптимизм проистекал не из реалистического отношения к критическому положению человечества, а из убеждения, что мы наделены достаточными ресурсами и возможностями для того, чтобы покинуть «патриархальный корабль», прежде чем он пойдет ко дну.

Ему понравился бы анализ, получивший известность благодаря трудам Бакминстера Фуллера. По мнению Фуллера, имеющиеся в нашем распоряжении природные ресурсы позволят обеспечить население всего мира жильем, едой и энергией при условии рационального использования существующей технологии. Вселяют надежду и сведения о том, что мы сумеем решить проблему материальных ресурсов, если положим конец их нерациональному использованию и поймем, как преодолеть инерцию системы. Такие сведения важны, по-моему, еще и потому, что наше представление о дефиците, согласно которому земных благ на всех не хватит, способствовало превозношению эгоцентризма, который создавал искусственный дефицит и тем самым порождал порочный круг.

Мессианским духом проникнуты не только иудейский и христианский мир - индуисты, например, веряыт в наступление золотого века, древние мексиканцы предсказывали возвращение Кетцалькоатля, а буддисты ожидают пришествия грядущего Будды любви. Лично я не усматриваю в мессианстве только иррациональную идею или успокоительное средство от страдания и смерти. Можно видеть в нем интуитивное знание о наших потенциальных возможностях. Мысль о развертывании и актуализации нашего потенциала представляется сознанию в виде множества научных истин, в то время как мессианская идея проста и эстетически привлекательна.

Не следует, однако, позволять энтузиасту оптимистического предвкушения доводить нас до состояния самодовольной пассивности. Мы не должны «почивать на лаврах», поздравляя друг друга с наступлением Эры Водолея, когда все само собой образуется. Не следует уповать и на то, что мы уже совершили великое социальное преобразование или находимся накануне такого преобразования, благодаря которому все со временем уладится.

Выходом из патриарального уклада Тотила считал не Эдипов бунт против абсолютного отца, а отказ ему повиноваться. Вместе с тем он прекрасно понимал, что для реализации «гражданского неповиновения» технократии необходимо опираться на внутреннее изменение и освобождение.

Способность повиноваться душой небесам достигается только отдельным человеком на протяжении длительного психологического и духовного процесса. Тотила, конечно же, не верил, что внешние изменения, которые нам необходимы, могут произойти без внутреннего преображения. Он так сильно стремился подчеркнуть эту мысль, что в своем «Прологе» сказал: «Принципы Отца, Матери и Ребёнка не зависят от пола и возраста».

Он подробно рассматривает эти принципы в функциональном аспекте. Функция отцовского принципа заключается в «оплодотворении, производстве, придании формы дару жизни, начиная с хлеба и кончая искусством». Материнские функции заключаются в «восприятии, питании, обучении и передаче законченного существа жизни». Функция ребенка заключается в том, чтобы «развиваться, учиться, желать и быть свободным».

На начальном этапе, я полагаю, женское движение было поглощено соперничеством за мужские прерогативы, которые в неясном виде содержали «неверную оценку женщин» (термин принадлежит Кэрол Таврис [30]). Благодаря такому подходу, патриархальные стандарты оставались бесспорными при заниженной оценке функций (или качеств), связанных с женским началом. В условиях эгалитаризма, который требовал во всем единообразия, само существование половых различий оказывалось под запретом. Теперь нам известно, что нервные системы мужчины и женщины отличаются друг от друга не в меньшей степени, чем их тела. Уже при рождении женщины (с точки зрения статистики) характеризуются большей зависимостью и меньшей агрессивностью, тогда как для мужчин характерна высокая степень специализации полушарий головного мозга (более развитый у женщин coprus callosum обеспечивает лучшую координацию полушарий). В связи с этими особенностями очень важно, чтобы женщины не были исключены из процесса принятий решений по важным для всех нас вопросам. К счастью, неофеминизм правильно оценивает различия и ориентируется на взаимодополняемость и улучшение качества общения между представителями противоположного пола (см. увлекательную книгу Деборы Таннен «Вы просто не понимаете».31 [31] Вместе с тем необходимо остерегаться абсолютизации различий. Утверждение Тотилы о том, что принципы Отца, Матери и Ребенка не зависят от пола и возраста, напоминают нам, что, независимо от своей общей соотнесенности, они могут быть по-разному связаны на индивидуальном уровне. Каждого из нас необходимо оценивать по его конкретному комплексу характерных черт. Наша задача заключается не только в выравнивании силового равновесия между полами, но и в гуманизации внутренних элементов.

Что же мы можем сделать для ускорения перехода от иерархической, патриархальной структуры сознания к гетерархальной структуре, основанной на трех принципах - отца, матери и ребенка?

По-моему, всем нам необходимо взвесить последствия триединого видения (внутреннего и внешнего) Царства. Особо можно порекомендовать опробовать это видение в области политики, ибо в той критической ситуации, в которой мы оказались, нам надлежит спросить себя, что мы способны сделать, и тогда, возможно, наше коллективное творчество изменит ситуацию.

Обсуждая этот вопрос, я не буду задерживаться на таких широко известных проблемах, как пороки технологии, патриархальный национализм и цена разобщенности сверхпатриотических суверенных государств.

Национализм и патриотизм можно сравнивать с заблуждением эгоцентрического индивидуализма, вознесенным до коллективного уровня. Эрик Фромм определил эти явления как «вознесение своего народа выше человечества, выше принципов правды и справедливости», в котором совершенно отсутствует любящее понимание своего народа. Далее Фромм замечает: «Любовь к своей стране, которая является частью любви к человечеству, - это не любовь, а идолопоклонство». Нам, конечно же, необходима политически и экономически объединенная планета, и вовсе не обязательно быть марксистом, чтобы видеть устарелость суверенного государства. Несомненно и то, что мы движемся к установлению равновесия между полами и поколениями и, можно надеяться, придем к обществу, которое не знает стремления к выгоде. Мотивы для деятельности в таком обществе будут исходить из интуиции и любви, и жизнь в нем не будет омрачена чувством опасности, невротической алчностью, беспокойством о выживании и ложными ценностями.