Людмила Сараскина - Бесы: Роман-предупреждение Страница 9

36

шедших событий, это момент написания хроники. Значит, оглашение исповеди (если судить по главе «У Тихона») долж но было произойти вскоре после смерти Ставрогина и не зави село от исхода беседы Николая Всеволодовича с Тихоном. Несмотря на то, что глава «У Тихона» не вошла в роман, что писатель вынужден был внести правку в те места текста, где имелись намеки на визит Ставрогина к старцу, дух и идея «новой мысли» Ставрогина остались в «Бесах». Ведь к тому моменту, когда была решена судьба главы, уже было опублико вано две трети романа. В них Ставрогин живет и действует с идеей покаяния в душе, с текстом исповеди в кармане и с ее тиражом в тайнике. Таким образом, весь сюжет с исповедью выстраивался в такой логический и хронологический ряд: неудача акта испо веди и все связанные с ней последствия; смерть Ставрогина; распространение документа в течение ближайших четырех месяцев; включение документа Хроникером в хронику. Восстановим время и контекст событий, обусловивших вне запный отъезд Ставрогина из города. Вечером 29 сентября, после визита к Тихону и скандального признания о браке, он «прямо поехал в Скворешники, не видавшись с матерью». На следующий день, 30 сентября, сразу после литературного чте ния на празднике гувернанток, то есть после четырех часов дня, Петр Верховенский отвез Лизу в Скворешники, к Ставро гину. Их свидание длилось до утра 1 октября, и в этот же день, дневным двенадцатичасовым поездом, уже зная о смерти Лизы, Ставрогин уезжает, ни с кем не простившись. Зададимся вопросом: в том случае, если исповедь как тако вая (и весь ее тираж) существовала в числе реалий романа, что должен был сделать с ней Ставрогин при отъезде? Конечно, увезти с собой. Ведь еще десять дней (с 1 по 11 октября) 1 будет раздумывать Николай Всеволодович о своей судьбе, живя «на шестой станции» у смотрителя, своего знакомца по петербург ским кутежам. Именно сюда будут доходить известия о разме рах катастрофы, постигшей город. И если только листки с исповедью действительно существовали, они были со Ставро гиным эти последние дни его жизни. В предсмертном письме Ставрогина к Даше обнаруживают- 1 Время пребывания Ставрогина у станционного смотрителя определяется по дате возвращения Варвары Петровны в город: «Все отсутствие Варвары Петровны из города продолжалось дней восемь», а выехала она 3 октября утром, еще ничего не зная об убийстве Шатова. Возвратилась генеральша 10 октября вечером, а утром 11-го получила известие, что Николай Всеволодович приехал в Скворешники.

37

ся несомненные следы этих листков — прямой намек на них: «Я вам рассказал многое из моей жизни. Но не все. Даже вам не все!» Значит, есть нечто, содержащее это самое все, и Ни колай Всеволодович объявляет душеприказчице Дарье Шато- вой свою предсмертную волю. Ибо Даша узнает не только о са мом факте существования таинственного всего, но и о месте, где его надлежит искать. Вспомним, как кончается письмо Николая Всеволодовича: «Прилагаю адрес». После самоубийства Ставрогина адрес станционного смот рителя остался последней и единственной ниточкой, которая могла указать путь к «листкам». И если принять во внимание, что текст исповеди стал известен Хроникеру уже вскоре после смерти Николая Всеволодовича, надо думать, что Даша вос пользовалась адресом и обнародовала исповедь, исполнив волю покойного. Мысль о посмертном покаянии постоянно соблазняла Ставрогина — именно о нем размышлял он у Кириллова: «Один удар в висок и ничего не будет». Это — как побег с мес та преступления на другую планету: «Положим, вы жили на луне… Но теперь вы здесь и смотрите на луну отсюда: какое вам дело здесь до всего того, что вы там наделали и что тамошние будут плевать на вас тысячу лет?..» Но не спасали ни бегство из города, ни шестая станция, ни кантон Ури; не удавалось наплевать ни на «тамошних», ни на «здешних». И решиться на исповедь перед людьми Ставрогин смог, сначала устранив самого себя: мертвого, его не страшила «некрасивость» покаяния. «Всякое вступление в сферу смыслов совершается только через ворота хронотопов», — считал M. М. Бахтин 1. Это ут верждение, высказанное ученым безотносительно к творче ству Достоевского, к «Бесам» может быть отнесено, как мы убедились, буквально. Более того, содержательность, смысло вая наполненность времени-пространства у Достоевского прямо пропорциональна точности их определения и изме рения. Этот факт в полной мере еще не оценен исследователями. Даже М. Бахтин писал о хронотопе у Достоевского: «Время в этом хронотопе, в сущности, является мгновением, как бы не имеющим длительности и выпадающим из нормального те чения биографического времени» 2. Впрочем, ученый тут же оговорился: «Этим, конечно, еще не исчерпываются хроно- 1 Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975, с. 406. 2 Там же, с. 397.

38

топы: они сложны и многообразны, как и обновляющиеся в них традиции» 1. В «Бесах», как мы видели, мгновения бытия не вырваны из контекста времени, напротив: они образуют единый и цельный художественный календарь. И это глубоко закономерно: ведь сам жанр хроники — это повествование с изложением собы тий в их точной временной определенности. Эту зависимость жанра произведения от хронотопа как раз и подчеркивал сам М. Бахтин: «Хронотоп в литературе имеет существенное жанровое значение. Можно прямо сказать, что жанр и жанровые разновидности определяются именно хроното пом, причем ведущим началом в хронотопе является вре мя» 2. «Я знаю наверно, — писал Достоевский в августе 1870 го да, — что будь у меня обеспечено два-три года для этого рома на, как у Тургенева, Гончарова или Толстого, и я написал бы такую вещь, о которой 100 лет спустя говорили бы» (29, кн. I, 136). Судьба подарила ему эти два-три года — первые главы романа-хроники были отосланы в редакцию «Русского вестни ка» в октябре 1870 года, последние — в ноябре 1872-го. «Весь год я только рвал и переиначивал, — сообщает Достоевский Н. Страхову 2 (14) декабря 1870 года. — Я исписал такие гру ды бумаги, что потерял даже систему для справок с записан ным. Не менее 10 раз я изменял весь план и писал первую часть снова» (29, кн. I, 151). «Система для справок с записан ным» продолжает волновать писателя и два года спустя: «Ужас как придется в Петербурге работать. Вытребовал у них старые рукописи пересмотреть… — страшно много надо поправить, а это работа медленная» (29, кн. I, 254). Художественный календарь «Бесов», внутренняя хроноло гия романа с их скрупулезной точностью, загадками и сюрпри зами — одно из несомненных доказательств огромного труда художника, создавшего произведение грандиозных масштабов и филигранной выделки. Какой организованной, упорядочен ной, безошибочной художественной памятью — почти на гра ни человеческих возможностей — и мощным воображением нужно было обладать, чтобы сотни разомкнутых мгновений, тысячи отдельных, оборванных нитей-сигналов собрать в цель ное, подвижное и живое полотно времени. Какое чувство рит ма, меры и гармонии нужно было иметь, чтобы в этом сгустке времени незаметно, неосязаемо растворить жизни своих ге роев, сохранив за каждым из них индивидуальный временной 1 Бахтин М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975, с. 398. 2 Там же, с. 235.

39

поток, зафиксировав все его отдельные капли. И как виртуоз¬ но следовало владеть законами времени, чтобы в беспо рядочном хаосе текущего, за пеленой единичных впечатлений разглядеть глубинные смыслы и дать ключ к «обличению ве щей невидимых». «СДЕЛАТЬ ТАК…» (ЧЕРНОВИКИ) Есть великое счастье исследователя — сверить свое вос приятие произведения с замыслом художника, запечатленным вне самого произведения. Подготовительные материалы к «Бесам», отразившие основные этапы работы писателя над ро маном, содержат не только варианты сцен и эпизодов, характе ров и обстоятельств, разработки сюжета, композиции, интриги, но и многочисленные nota bene, специальные пометы-указате- ли, своеобразные памятки-ключи к авторским «секретам». Они позволяют видеть, как именно, по каким внутренним законам художественная мысль воплощалась в слово, схема сюжета — в повествование, заметки — в сцены и образы, планы — в ро ман. Одна из записей о характере Петра Верховенского выра жает фундаментальное свойство повествования «Бесов»: «Вся обстановка и весь ход Нечаева в том, что читателю совсем ничего не видно сначала, кроме нескольких шутовских и странных характеристических черт. Не делать, как дру гие романисты, т. е. с самого начала затрубить о нем, что вот этот человек необычайный. Напротив, скрывать его и откры вать лишь постепенно сильными художественными чертами» (11, 265). В черновиках, для себя, Достоевский скрупулезно разра батывал все тонкости и хитросплетения интриги, все подроб ности психологических ходов, все нюансы человеческих отно шений; здесь у него нет никаких тайн и никаких случайнос тей, все неожиданности и сюрпризы тщательно обдуманы и взвешены на самых точных — аптекарских, ювелирных — ве сах. И, уже «взвесив», «отмерив», он прячет все под покров тай ны. «Главное, — записывает Достоевский, — особый тон рас сказа, и все спасено. Тон в том, что Нечаева и Князя (то есть Петра Верховенского и Ставрогина. — Л. С.) — не разъяснять. Нечаев начинает с сплетен и обыденностей, а Князь раскры вается постепенно в действии и без всяких объяснений. Про одного Степана Трофимовича всегда с объяснениями, точно он герой» (11, 26). «Пусть потрудятся сами читатели» (11, 103) — так сформулировал Достоевский на страницах