Второй том «Мертвых душ». Замыслы и домыслы - Екатерина Евгеньевна Дмитриева Страница 30

О работе Гоголя над томом в последние месяцы жизни имеются разноречивые сведения. Похоже, что настроение его беспрестанно менялось. Он то хотел печатать том, то откладывал его издание на неопределенное время. Матери он писал:

Желая хоть что-нибудь приготовить к печати, я усилил труды и чрез это не только не ускорил дела, но и отдалил еще года, может быть, на два (письмо от 2 сентября 1851 г., Москва).

Да и С. Т. Аксаков позже вспоминал:

…в самое последнее свидание с моей женой Гоголь сказал, что он не будет печатать второго тома, что в нем все никуда не годится и что надо все переделать. Сожжение набело переписанных глав второго тома как нельзя больше подтверждает эти слова (письмо С. П. Шевыреву от 5 мая 1852 г.)[222].

Но сам Гоголь в недатированном письме (предположительно от октября 1851 года) давал версию более оптимистическую:

Слава Богу за все! Дело кое-как идет. Может быть, оно и лучше, если мы прочитаем друг другу зимой, а не теперь. Теперь время еще какого-то беспорядка, как всегда бывает осенью, когда человек возится и выбирает место, как усесться, а еще не уселся. Месяца через два мы, верно, с Божьей помощью приведем в больший порядок тетради и бумаги, тогда и чтенье будет с большим толком и с большей охотой[223].

Времяпрепровождение Гоголя в это время С. Т. Аксаков описывал Г. П. Данилевскому следующим образом:

Все твердит: «жизнь коротка, не успею»; встает рано, с утра берется за перо и весь день работает; ночью, в одиннадцать часов, уже в постели[224].

То, как Гоголь работает над «грудой исписанных бумаг», Аксаков сравнивает с работой художника-живописца:

…марает целые дести, переделывает, пишет и опять обрабатывает; как живописец с кистью, то подойдет и смотрит вблизи, то отходит и вглядывается, не бросается ли какая-либо частность слишком резко в глаза? Его только смущают несправедливые нападки.

12 ноября 1851 года, повстречавшись со своим однокашником по Нежинской гимназии Андреем Божко, на вопрос последнего, «оживают ли <…> „Мертвые души“», Гоголь отвечает: «Как же иначе? И даже почти ожили»[225].

В первой половине ноября он еще раз читает главы второго тома у попечителя Московского учебного округа В. И. Назимова, что в очередной раз порождает слухи о близком выходе поэмы в свет. Этнограф и юрист Е. И. Якушкин пишет своему товарищу И. К. Бабсту, в то время ученику Т. Н. Грановского:

…Гоголь собирается печатать 2‐й том «Мертвых душ», который окончен совершенно и который уже он читал у Назимова. Шевырев уже покупает, по его поручению, бумагу для печати… (письмо от 16 ноября 1851 г.)[226].

Но уже к концу ноября все возвращается на круги своя: срок завершения второго тома поэмы отодвигается, а Плетневу Гоголь пишет о своей занятости «делом, которое бы хотелось скорей привести к окончанью» (письмо от 30 ноября 1851 г., Москва). В письме А. С. Данилевскому на вопрос: «Когда же 2-я часть „Мертвых душ“?» (письмо от 9 декабря 1851, Сварков[227]) – он отвечает:

Не гневайся, что мало пишу: у меня так мало свежих минут, и так в эти минуты торопишься приняться за дело, которого окончанье лежит на душе моей и которому беспрестанны помехи <…>. Второй том, который именно требует около себя возни, причина всего, ты на него и пеняй. Если не будет помешательств и Бог подарит больше свежих расположений, то, может быть, я тебе его привезу летом сам, а может быть, и в начале весны (письмо от 16 декабря 1851 г., Москва).

А С. Т. Аксакову, поздравляя его с окончанием «Записок ружейного охотника», которые они договорились печатать одновременно со вторым томом «Мертвых душ», признается:

Поздравляю вас от всей души, что же до меня, то хотя и не могу похвалить<ся> тем же, но если Бог будет милостив и пошлет несколько деньков, подобных тем, какие иногда удаются, то, может быть, и я как-нибудь управлюсь (7 ноября 1851 г.[228]).

А. П. Толстой, в доме которого Гоголь жил с 1848 года, рассказывал Д. А. Оболенскому, что

…ему не раз приходилось слышать, как Гоголь писал свои «Мертвые души»: проходя мимо дверей, ведущих в его комнату, он не раз слышал, как Гоголь один, в запертой горнице, будто бы с кем-то разговаривал, иногда самым неестественным голосом. В черновых рукописях видны следы этой работы[229].

В первый день нового 1852 года Гоголь, по свидетельству навестившего его в этот день Л. И. Арнольди, будто бы подтверждает факт окончания работы над «Мертвыми душами».

В последний раз, – сообщает мемуарист, – я был у Гоголя в новый год; он был немного грустен, расспрашивал меня очень долго о здоровье сестры, говорил, что имеет намерение ехать в Петербург, когда окончится новое издание его сочинений и когда выйдет в свет второй том «Мертвых душ», который, по его словам, был совершенно окончен[230].

Однако С. Т. Аксакову в недатированном письме начала января Гоголь признается в обратном:

Дело мое идет крайне тупо. Время так быстро летит, что ничего почти не успеваешь. Вся надежда моя на Бога, который один может ускорить мое медленно движущееся вдохновенье (письмо, написанное после 9 января 1852 г., Москва).

Таково и свидетельство О. М. Бодянского, посетившего Гоголя в 20‐х числах января, «за девять дней до масляной». Ему Гоголь поведал:

…мараю все свое <…> да просматриваю корректуру набело своих сочинений[231].

О. Матфей Константиновский

В начале февраля, пережив глубокое душевное потрясение при известии о смерти Екатерины Михайловны Хомяковой (жены А. С. Хомякова и сестры Н. М. Языкова), Гоголь вновь садится за работу.

О себе что сказать? Сижу по-прежнему над тем же, занимаюсь тем же. Помолись обо мне, чтобы работа моя была истинно добросовестна и чтобы я хоть сколько-нибудь был удостоен пропеть гимн красоте