Как читать литературу как профессор. Живое и увлекательное руководство по чтению между строк - Томас Фостер Страница 31

поле от стоячего сена. Однако мы также замечаем, что косьба имеет значение, выходящее за рамки непосредственного контекста, и, кажется, обозначает труд в целом, или одинокое дело жизни, или что-то еще за пределами себя. Аналогично, рассказ о своих недавних действиях в рассказе "После сбора яблок" (1914) предполагает точку в жизни, а также точку в сезоне, а воспоминания о сборе, от томительного ощущения качающейся лестницы и отпечатка перекладины на подошвах ног до отпечатков яблок на сетчатке глаза, говорят об износе психики в результате жизнедеятельности. Опять же, несимволический мыслитель может увидеть в этом прекрасную иллюстрацию осеннего момента, что и происходит, и это радует, но здесь происходит нечто большее, чем просто это. Это может быть немного более очевидно в момент принятия решения в его "Непройденной дороге" (1916), поэтому это универсальное выпускное стихотворение, но символическое действие также можно найти в стихотворении за стихотворением, от ужасной аварии в "Out, Out-" до восхождения в "Березах" (1916).

Так что же вам делать? Вы не можете просто сказать: "Ну, это река, поэтому она означает x, или сбор яблок, поэтому она означает y". С другой стороны, вы можете сказать, что иногда это может означать x, y или даже z, так что давайте будем иметь это в виду, чтобы посмотреть, что из этого произойдет, если произойдет. Также может пригодиться любой прошлый опыт работы с литературными реками или трудами. Затем вы начинаете разбивать работу на управляемые части. Свободно ассоциируйте, устраивайте мозговые штурмы, делайте заметки. Затем вы можете упорядочить свои мысли, сгруппировать их по рубрикам, отвергая или принимая различные идеи или смыслы в зависимости от их применимости. Задавайте вопросы тексту: что писатель делает с этим изображением, этим предметом, этим действием; какие возможности подсказывает движение повествования или лирики; и самое главное, что он чувствует, когда делает? Чтение литературы - это высокоинтеллектуальная деятельность, но она также в значительной степени связана с аффектами и инстинктами. Многое из того, что мы думаем о литературе, мы сначала чувствуем. Наличие инстинктов, однако, не означает, что они автоматически работают на высшем уровне. Собаки - инстинктивные пловцы, но не каждый щенок попадает в воду, понимая, что делать с этим инстинктом. С чтением тоже так. Чем больше вы упражняете символическое воображение, тем лучше и быстрее оно работает. Мы склонны отдавать должное писателям, но чтение - это еще и событие воображения; наше творчество, наша изобретательность сталкиваются с творчеством писателя, и в этой встрече мы выясняем, что он имеет в виду, как мы его понимаем, какое применение мы можем найти его произведениям. Воображение - это не фантазия. Иными словами, мы не можем просто придумать смысл без писателя, а если и можем, то не должны его придерживаться. Скорее, воображение читателя - это акт взаимодействия одного творческого интеллекта с другим.

Так что задействуйте этот другой творческий интеллект. Прислушайтесь к своим инстинктам. Обратите внимание на то, что вы чувствуете в тексте. Возможно, он что-то значит.

 

Все дело в политике

Сегодня мы думаем о "Рождественской песне" как о частной моральной пьесе и милой рождественской сказке, но в 1843 году Диккенс на самом деле нападал на широко распространенные политические убеждения, скрывая свою критику в истории о жалком скряге, которого спасают духовные визиты. В то время существовала теория, оставшаяся от пуританства предыдущих двух веков и наиболее активно пропагандируемая британским социальным мыслителем Томасом Мальтусом, согласно которой, помогая бедным или увеличивая производство продуктов питания, чтобы накормить больше людей, мы на самом деле способствуем увеличению числа обедневших, которые, помимо всего прочего, просто будут быстрее размножаться, чтобы воспользоваться всеми этими излишками каши. Диккенс карикатурно изображает мальтузианское мышление, когда Скрудж настаивает на том, что не хочет иметь ничего общего с обездоленными и что если они предпочитают голодать, чем жить в богадельне или в тюрьме для должников, то, черт возьми, "им лучше поторопиться и сделать это, чтобы уменьшить избыток населения". Скрудж действительно так говорит. Вот это парень!

Даже если вы никогда не слышали о Томасе Мальтусе, когда вы читаете "Рождественскую песнь" или видите одну из многочисленных ее версий на экране, вы можете сказать, что что-то происходит за пределами сюжета. Если бы старый мерзкий Скрудж был единственным в своем роде, одиноким эгоистом, озлобленным человеком, если бы он был единственным человеком в Англии, которому нужно было усвоить этот урок, сказка не вызвала бы у нас такого отклика, какой она вызывает. Как правило, притчи, каковой является "Кэрол", не относятся к аномалиям. Нет, Диккенс выбирает Скруджа не потому, что он уникален, а потому, что он репрезентативен, потому что в нас и в обществе есть что-то от Скруджа. Мы можем не сомневаться, что эта история призвана изменить нас и через нас изменить общество. Некоторые высказывания Скруджа в начале повести почти дословно повторяют Мальтуса или его викторианских потомков. Диккенс - социальный критик, но критик коварный, остающийся настолько неизменно увлекательным, что мы можем не заметить, что основной смысл его произведений - критика социальных недостатков. В то же время нужно быть почти слепым, чтобы, читая эту историю и видя только призрак Марли, трех духов и Крошку Тима, не заметить, что в сказке атакуется один способ мышления о нашей социальной ответственности и превозносится другой.

Что касается политики в литературных текстах, то вот что я думаю:

Я ненавижу "политическую" литературу - романы, пьесы, стихи. Они плохо путешествуют, плохо стареют и вообще не слишком хороши в свое время и в своем месте, какими бы искренними они ни были. Я говорю о литературе, основной целью которой является воздействие на политическое тело - например, о произведениях социалистического реализма (одно из величайших заблуждений всех времен) советской эпохи, в которых отважный герой находит способ увеличить производство и тем самым выполнить пятилетний план в колхозе - то, что великий мексиканский писатель Карлос Фуэнтес однажды назвал любовным романом между мальчиком, девочкой и трактором. Откровенно политическая литература может быть одномерной, упрощенной, редукционистской, проповеднической, скучной.

Лично мне не нравится политическая литература, которая носит программный характер, продвигает какую-то одну причину или проблему, или партийную позицию, или же привязана к очень актуальной ситуации, которая плохо переносится из своего конкретного времени и места. Например, политика Эзры Паунда, смесь антисемитизма и авторитаризма, которая сделала итальянский фашизм приемлемым для него, отвратительна для любого мыслящего человека, и в той степени, в которой она находит выражение в его поэзии, она разрушает все, к чему прикасается. Но даже если бы они не